Милиционеры, словно только и ожидали команды, быстро встали по обе стороны от Тихого, профессионально оттеснив телохранителя.

– Отведите Олега Степановича в наш «рафик». Он задержан по подозрению в организации вооруженного нападения на Веронику Кислицыну, гражданскую жену гражданина Мальцева Александра Петровича.

– Есть, товарищ капитан, – последовал четкий ответ. – А ну, пш-шел на выход! – один из сержантов легонько ткнул старика стволом автомата в спину и кивнул на дверь.

– Я не понял! – взвился Тихий. – Какое еще, к чертям, нападение? Я требую вызвать моего адвоката!

– Какое? – усмехнулся опер, презрительно фыркнув в лицо авторитету. – А то самое, Олег Степанович, на перекрестке Большого проспекта и Десятой линии.

– Я никого не посылал! – что есть мочи заорал Тихий. – Это подстава!

– Слава богу, «мерседес» Кислицыной оказался бронированным. Такой танк прямое попадание из гранатомета может выдержать, – деловито заметил капитан Кузнецов. – Видишь, даже в таком пустяке предусмотрительный Саша тебя вчистую переиграл.

– Суки! Падлы! – тряся бородой, истошно орал старик, отпихивая руками плавно наседавших на него и подталкивавших в сторону выхода хмурых сержантов-автоматчиков. – Стой!! Погоди, капитан, не пори горячку! Я в этом деле ни с какого боку!

– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения, гражданин Белов? – Кузнецов затушил сигарету в кадке с декоративной пальмой.

– Есть. Чтоб тебя! – поймав взгляд мента, буркнул Тихий. Ему было уже не до понта – лишь бы сохранить свободу. В начавшейся заварухе трое суток изоляции за решеткой КПЗ были равнозначны смерти. К тому же нужно как можно скорее освобождать дочурку. От этих мальцевских тварей можно ожидать любой гадости. – Ладно, твоя взяла, капитан, – в бессильной ярости, отведя глаза в сторону, просипел авторитет. – Только давай пойдем в мой кабинет, поговорим один на один, без сявок. Но вначале я, как и собирался, к Настасье своей на пару минут загляну. Ей сейчас моя поддержка нужнее лекарств. Согласен?

– Ну-у… Ладно, дам вам еще один шанс, гражданин Белов, – на удивление быстро согласился капитан. – Надеюсь, вы меня действительно заинтересуете.

Опер подал знак сержантам, чтобы те оставили хозяина дома в покое.

Спустя пятнадцать минут капитан Кузнецов уехал в райотдел, где велся интенсивный допрос телохранителя Алены Беловой. Во внутреннем кармане пиджака он увозил перетянутую банковской упаковочной лентой упругую пачку хрустов. Десять тысяч долларов – серьезные деньги. Особенно по сравнению с жизнью какого-то гребаного охранника, сдавшего беззащитную шестнадцатилетнюю девчонку в руки записных беспредельщиков. Опер, твердо уверенный в виновности задержанного бодигарда, нисколько не поступался своими принципами, передавая преступника вместо призрачного государственного «правосудия» правосудию человеческому. Отцовскому.

А еще, покидая виллу на ржавом «рафике» с ободранными сиденьями, капитан Кузнецов думал о том, что полученных за должностное преступление денег в аккурат хватит на то, чтобы уже в этом году перебраться с женой и детишками из тесного угла василеостровской коммуналки с регулярно протекающим потолком и постоянно ночующими на лестнице бомжами в пусть маленькую, но отдельную двухкомнатную квартиру где-нибудь в ближайшем пригороде Питера.

Однако радости по случаю легко срубленного солидного куша у капитана не было. Скорее наоборот…

Опер, как мог, оправдывал свой поступок, приводил самому себе десятки убедительных доводов, начиная от нищенской зарплаты и заканчивая вполне логичными выводами, что, мол, продавший Тихого телохранитель при любом раскладе уже труп. Но все это помогало слабо. На душе было так гадко, так унизительно противно и стыдно, что хотелось скрипеть зубами и тупо, до боли, бить кулаком в стену от бессильной злобы на самого себя. Отныне он, по всем бандитским понятиям – ссученный и продажный, навсегда перешел из малочисленной, не зря уважаемой урками старой формации касты правильных в унизительную категорию берущих.

И только застывшее перед глазами опера заплаканное лицо жены и счастливые мордашки детишек, которые скоро узнают о переезде в новый дом, немного отвлекали капитана Кузнецова от гнетущих мыслей.

Сознание вернулось к Артуру уже несколько минут назад, но глаз он на всякий случай не раскрывал, усиленно притворяясь валяющимся в отрубе куском мяса. Лежал в позе эмбриона, поджав колени к груди, и напряженно вслушивался в каждое произнесенное вломившимися чужаками слово.

Из того, что Артур успел услышать, прежде чем его симуляцию раскусили, он понял, что нежданные визитеры не имеют отношения ни к профессиональным убийцам, ни к милиции, ни тем паче к спецслужбам, а являются самыми обыкновенными питерскими бандитами, которым откуда-то стало известно про существующую в поселке подпольную порностудию чухонца Ярри. И дюжие ребятки, ничтоже сумняшеся, решили железной рукой взять прибыльный бизнес под свой контроль, или, как у них принято говорить, крышу.

Что ж, пожалуй, это был лучший из возможных хреновых раскладов.

– Эй, глядите, кажется, ссыкун оклемался, – без особых эмоций вдруг заметил кто-то из троих визитеров. – Таблом стрекочет, как кузнечик. И дыхание… того. Симулирует, сука!

– Точно. Слышь, ты, фраерок обхезанный, вставай. Я же вижу, как у тебя веки дрожат, – донесся до слуха Артура другой, спокойный и слегка растягивающий слова ленивый голос. Скорее всего, он принадлежал тому самому громиле в бомжовом прикиде, с обожженными волосами. – Не ссы, убивать тебя я не стану. Пока… Просто покалякаем, то да се. Студию твою я, кстати, уже посмотрел. Серьезные игрушки, профессиональные…

Поняв, что дальше притворяться бессмысленно, потерявший очки очкарик открыл глаза и всмотрелся в слегка размытые очертания трех парней, рассевшихся за столом в центре просторной комнаты. Двое из них, не брезгуя дармовщинкой, вовсю угощались оставшимися на тарелках морскими деликатесами и пили коньяк. Третий, главарь, курил сигарету и с интересом разглядывал скорчившегося на полу тщедушного чернявого ублюдка.

Услышав стон, Артур перевел мутный взгляд в дальний угол комнаты и увидел Ярри и Кочу. Подельники, которых успели приволочь с крыльца на второй этаж дома, судя по хмурым, напряженным рожам и вполне ясным глазам, уже давно очухались. Связанные спина к спине, они сидели на полу возле телевизора с заткнутыми ртами и буквально освещали комнату вздувшимися на лицах сочными иссиня-бурыми отметинами.

Значит, понял Артур, там внизу обошлось без мокрухи и все живы. А раз так, то за свою шкуру можно уже не опасаться. Когда хотят убить, делают это сразу. Но браткам, судя по всему, нужны лишь деньги.

Немного приободрившись, Артур с трудом поднялся на ноги и привалился к подоконнику.

– Верзила, открой хлебальники торпедам. – Главарь подбородком указал одному из подельников на связанную парочку. – Потом придет их очередь чирикать, а пока пусть слушают. Ну а с тобой, маэстро Кэмерон, мы пообщаемся в первую очередь. Обозначься, кто ты такой, откуда? – потребовал Леха. – Я весь внимание. Только не томи, не люблю!

Артур вмиг смекнул, что братки с ходу приняли его за хозяина, а бросившихся на улицу с волынами Ярри и Кочу по понятным причинам причислили к его личной охране. Что ж, пусть будет так. Незачем этим залетным бройлерам знать реальный расклад.

– Из Пскова, – понуро свесив голову, осторожно зыркая на бугаев исподлобья, начал «колоться» Артур. – Журналист. Работаю по договору с частной эстонской телекомпанией. А в чем дело, ребята? Вы, как я понимаю, не из милиции?

– Дуру гонит фраерок, – рывком выдернув кляпы и оглянувшись, угрожающе процедил смуглокожий сутулый бивень. – Слышь, Реаниматор, может, врезать ему, чтобы пургу не гнал, а?

– Успеется, – равнодушно ответил обладатель грозного погоняла, не сводя глаз со смешно щурившегося, близорукого зассанца. – Значит, журналист? С вооруженной охраной из таких инкубаторных бакланов? – Реаниматор небрежно кивнул в сторону связанных. – Ну-ну… И какого рода материалы ты тут, в этой деревне, шакалишь? Совокупление местного населения с крупным рогатым скотом?