– Дык пусть Спиногрыз и идет, – скривил губы в презрительной усмешке Руслан. – Пукалка мелкокалиберная у него есть. Внешность тоже подходящая. Переоденется, паричок накинет – и вперед, Америка! – Заметив строгий взгляд отца, Флоренский-младший добавил: – Будь спок, я проконтролирую.

– Едем дальше. Кто будет мочить ментов из дежурного наряда ППС, который, по договору с попами, по ночам у храма пасется?

– Я и замочу, – неожиданно сказал Руслан.

По спине Флоренского пробежал и исчез холодок. Он знал, что сын и боевики, выполняя отданные им конфиденциальные распоряжения, порой бывали жестоки до крайности. Случались и смертельные исходы. Без них никак. Но те изменения, которые Флоренский-старший наблюдал в психике Руслана, полгода назад с огромным трудом бросившего употреблять наркотики, ему явно не нравились. Складывалось впечатление, что недостаток кайфа сын пытается компенсировать запредельными дозами адреналина, которые выбрасывает в кровь организм во время сильнейших возбуждений. А что может быть круче, чем умышленное, заранее просчитанное убийство? Наверное, только страх собственной смерти…

– Как француз? – покончив с остатками виски, поинтересовался Руслан. – Рвет и мечет?

– Отнюдь, – мотнул головой Треф. – Терпеливо выжидает. Я дал распоряжение Лакину поставить за ним наружку. Ничего выдающегося пока не обнаружено. Живет в гостинице «Прибалтийская». Даже на экскурсии записывается. Раз в три дня звонит мне. Кстати, надо будет сегодня ему сообщить, что скоро финал. Пусть Боярофф готовит оставшиеся восемьсот штук.

– Моя доля – сто пятьдесят, – напомнил Руслан.

– Схаваешь, сынок, – с улыбкой успокоил Леонид Александрович. – Только не облажайся со спектаклем, тогда проскочим.

– А меня больше Тихий беспокоит. Чует моя задница, без подлянки не обойдется. На бабки уж точно по полной раскрутит. Сколько он себе залупил за копии и спецов?

Вместо ответа босс «Полярной звезды» только тяжело вздохнул и сделал неопределенный жест рукой.

– Я же говорил! – фыркнул Руслан. – Ничего, придет время, откинет дедушка копыта. А с Бульдогом и его пробитками мы что-нибудь придумаем. ОМОНу их скормим!

– Об таких ребят с кондачка даже ОМОН может зубы обломать, – задумчиво вздохнул Треф. – Им терять нечего, на каждом по куче трупов.

Кортеж из двух джипов «чероки» пересек городскую черту в девять часов утра и взял курс на Озерки. Спустя сорок пять минут Тихий и Бульдог уже принимали доклад от «старшего лейтенанта ФСБ Красовского». Судя по червяком игравшим уголкам губ, бывшему офицеру ГРУ не было стыдно за проведенные им и командой по приказу шефа «оперативно-розыскные» мероприятия. В коротком телефонном разговоре, имевшем место накануне, он лишь коротко доложил, что все в порядке.

– Ну, давай, Евгений, показывай, – медленно покачиваясь в кресле-качалке, Тихий исподлобья взглянул на вытянувшегося перед ним в струнку боевика, которому было поручено обломать спецов. – Я же вижу, как тебя распирает! Давай не томи!

– Вот, Олег Степанович. – Евгений сделал шаг вперед и протянул открытую ладонь, на которой лежал крохотный пластиковый квадратик – компьютерный чип. – Можно сказать, что нам, по большому счету, крупно повезло. В компьютере этого технаря из института остался файл со схемой ключа. Обычно после изготовления нужного заказчику количества чипов-ключей файлы со схемой по соображениям безопасности уничтожают, но про этот то ли забыли, то ли просто сказалось обычное совковое разгильдяйство. Всего существует два чипа к сигнализации. Один у настоятеля храма. Второй где-то в резиденции митрополита или в патриархии. Этот дубликат изготовлен в лаборатории института тайно, специально для нас. Про его существование никому не известно.

– Никому?! – с тайным смыслом уточнил Тихий.

– Уже никому, – на лице бывшего офицера ГРУ заиграла довольная усмешка. – Оба технаря ликвидированы. Несчастный случай. Никакого криминала.

– Месторасположение сканирующего устройства и процесс замены доски выяснили? – впервые с начала разговора подал голос Бульдог.

– В первую очередь, Пал Палыч. Приемное устройство находится в комнате настоятеля храма. За книжной полкой. Там задняя стенка отодвигается. Проверено. Маркел представился бизнесменом, занимающимся благотворительностью, встретился с отцом Сергием, напердел ему всякого в уши, но, главное, осмотрел комнатушку, визуально отметив нужное место. Дверь в комнату протоиерея хоть и тяжелая, цельнодеревянная, но без усиленного каркаса, а замок – так вообще лажа. Шлепер латвийский. Раньше такие в любом хозяйственном магазине купить можно было. Сломать без проблем, одним ударом плеча. Или отжать язычок фомкой. Так даже проще… Что касается замены иконы, то там с тыльной стороны нечто вроде самозапорного механизма. Сигнализацию отключил, стекло снял, пальцами на доску надавил, и все дела. Точно так же ставится на место подделка. Ключ от входных дверей храма тоже сделан.

В руку Тихого перекочевал второй ключ.

– Значит, все вопросы решены?! – строго спросил Тихий, попыхивая трубкой и все так же не спеша покачиваясь в поскрипывающем кресле.

– С точки зрения вскрытия «саркофага» – да.

– А вдруг электронщик, смекнув, что его все равно уберут, решил напакостить и вместо чипа с правильной схемой сделал «куклу»? – словно размышляя вслух, произнес Пал Палыч. Переглянулся со стариком, потом со старлеем.

– Исключено. – Рисковать жизнью жены и дочери Угрюмов ни за что не стал бы.

– Вы что, брали заложников?! – охнул Бульдог.

– Не было необходимости, – чуть улыбнулся Евгений. – Так сложилось, что супруга технаря и дочка в это самое время находились у тещи, в деревне Еськи, под Бежецком. Калининская область. Это было известно на сто процентов. Вот мы и предупредили: если рыпнешься, им абзац. Угрюмов находился круглосуточно под нашим наблюдением, даже в лаборатории, так что возможности проверить, как там жена и ребенок, у него не было.

– Да-а, недурно вас учили в школе ГРУ, – с облегчением выдохнул Тихий. – Молодец, Женя. Пал Палыч?

– Да, Олег Степанович? – откликнулся Бульдог, уже зная, о чем сейчас пойдет речь.

– Надо бы после окончания дела премировать всю группу. Славно поработали.

– Вот когда поставим точку, тогда и премируем, – деловито ответил Клычков именно той фразой, которой от него ждал старик.

– Добро. Главное награждение отложим на потом. А сегодня все втроем можете отдыхать, – на столик легла тонкая пачка пятисотрублевок. – Можешь идти, Женя.

– Спасибо, босс, – поблагодарил боевик и вмиг исчез из каминного зала вместе с деньгами.

– У Флоренского тоже все готово, – задумчиво проговорил Тихий, зажав зубами кончик трубки, затянувшись и выпустив через нос две струйки дыма. – Мы свою часть дела сделали. Ленины отморозки выполнят всю оставшуюся грязную работу. Даст Бог, поимеет Леня с трудов своих дюже хлопотных где-то в районе пятисот кусков…

– Тоже не хило! – осклабился, наливая себе в рюмку водки, Бульдог.

– …в то время как мы получаем чистыми триста пятьдесят тысяч и икону, оцененную европейскими страховыми компаниями в два с половиной миллиона долларов, – закончил фразу патриарх и, чуть прикрыв глаза, торжествующе посмотрел на Клычкова. – Недурной расклад, как считаешь?

– Весьма, – фыркнул Бульдог, опрокидывая в рот ледяной смирновский «Лимоничекъ» и заедая хрустящим соленым огурчиком. – А… насчет сбыта доски у вас, шеф, как я понимаю, уже есть наметки?

– Зачем наметки? Я, Паша, точно знаю, что я с ней сделаю, – глухо произнес Тихий, пустыми глазами глядя на огонь в камине. – Только это уже не твоего ума дело.

– Как скажете, – без малейшей обиды согласился Бульдог. – Я не эстет. И не коллекционер. Меня интересуют только живые деньги! Мани-мани-мани! – потер мокрыми от рассола пальцами Клычков.

Тихий усмехнулся. Положил на столик еще не погасшую трубку, кряхтя, нагнулся вперед, взял с чугунной стойки у камина кочергу и поворошил тлеющие под поленьями угли.