Анни столько сделала для каждого из них, а теперь сама мучилась от жуткой боли, но они ничего не могли сделать, чтобы облегчить ее страдания.

В конце концов Анни пришлось вставить кляп. Она понимала, что происходит, и не сопротивлялась, когда полосой от рубашки ей завязали рот, а руки плотно связали сзади, чтобы она не могла сорвать кляп.

Джонатан послал Сильвану собирать кокосы – Сильвана и Сюзи были сейчас единственными женщинами, которые могли ходить. Наблюдать за окрестностями было некому, и лагерь остался без охраны.

– Помимо сбора кокосов и отлучек за водой, никто не должен покидать лагерь до тех пор, пока все не окажутся снова на ногах, – заявил Джонатан.

Следующий день Анни пролежала в хижине на куче листьев, думая только о том, сможет ли снова видеть.

Жгучая резь под веками не прекращалась, но Анни терпеливо переносила ее и только молила бога, чтобы зрение к ней вернулось.

Джонатан присел рядом с ней на корточки и взял ее руку.

Анни всхлипнула:

– Такое впечатление, будто против нас и злой рок, и сама природа…

– Нет, нет, это не так, – сказал Джонатан. – Ты плохо себя чувствуешь, и поэтому все кажется тебе в черном свете.

Лишь Анни и Пэтти были сейчас прикованы к постели, и женщины больше не голодали. Сильвана сходила в бамбуковую рощу и собрала молодые побеги. Она почистила и порезала их, как морковь, затем сварила и добавила несколько свежих креветок, пойманных в ручье.

– Сегодня китайская кухня, – заметила Сюзи. Она собирала верхушки папоротников. Они были слишком жесткими, чтобы их можно было есть сырыми, поэтому Сильвана варила их. Кроме того, она варила морские водоросли, которые по вкусу напоминали шпинат.

Днем Джонатан привел Сильвану в заброшенное селение, где Анни нашла то дерево. Он обнаружил банановую пальму и хлебное дерево с круглыми плодами размером с кулак.

– Мы не сможем их есть, – сказала Сильвана с огорчением. – Кожура вся в зеленых шипах.

– Они отделяются, если этот плод пожарить на тлеющих углях в течение получаса, – пояснил он. – Видишь лозу, похожую на виноградную, с пупырчатыми темно-розовыми ягодами? Это сладкий картофель. Поверь моему слову, сегодня вечером мы хорошо поедим.

Этим вечером, в первый раз с тех пор, как они отправились в джунгли, они наелись до отвала.

Когда на четвертое утро после того дня, когда Анни потеряла зрение, Сильвана принесла в хижину завтрак, Анни сонно взглянула на нее и зевнула:

– Привет, Сильвана.

Сильвана выронила скорлупу кокосового ореха с пюре из плодов хлебного дерева и с неожиданной для себя пылкостью прижала к себе Анни. Впервые за почти три недели все в их маленьком отряде были здоровы.

Воскресенье, 16 декабря

Все женщины собрались в лагуне, где Джонатан продолжал обучать их ловить рыбу.

Пока он рассказывал, Пэтти вновь почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она пыталась подавить в себе чувство, что за ними следят, и сосредоточиться на том, о чем сейчас говорил Джонатан. Пэтти скрывала свой страх и ничего никому не сказала.

После трех недель дождей эти женщины преодолели свою депрессию.

Когда не было дождя, они занимались поисками пищи – охотились, ловили рыбу или собирали плоды, стараясь следовать советам Джонатана. Они полагались на него во всем. Все женщины чувствовали, что он хороший человек, и испытывали к нему чувства признательности и любви.

Сюзи испытывала к Джонатану более сильные чувства.

В одну из ночей она слезла с наблюдательного дерева, потянулась и зевнула. Потом заметила, что Джонатан не спит, а сидит один около тлеющего костра. Мерцающие языки огня играли на его крепком худощавом теле, а русые волосы отливали золотом на фоне черноты этой тропической ночи.

Сюзи сняла неуклюжие брюки, которые Анни сшила ей из рубашки, и подошла к костру; вместо того чтобы сесть на корточки, она разложила свои брюки на земле и села на них, при этом ее длинная разодранная рубашка задралась над коленями.

– Иногда мне так одиноко, – жалобно сказала она.

Джонатан, не отведя глаз от огня, сказал:

– Сюзи, тебе в голову пришла не самая хорошая мысль.

– Никто не узнает.

– Ты не перестанешь любить человека просто потому, что он умер.

– Я сойду с ума, если не почувствую, что чьи-то руки обнимают меня. – Сюзи чуть пододвинулась к костру и к Джонатану. – Тебе не хочется? А я так хочу этого, все время. – Она вздохнула. – Такая вот я, ничего не могу с собой поделать. – Она коснулась его запястья. – Я просто… хочу, вот и все. – Ее указательный палец двинулся вверх по его предплечью, чувствуя силу мускулов под кожей.

Джонатан молча смотрел на нее. Она казалась такой маленькой и беззащитной, такой хрупкой и женственной. Короткая стрижка только усиливала это впечатление. Потом он подумал о Луизе и покачал головой.

– Нет, это не самая лучшая мысль, – сказал Джонатан и отвернулся, когда она заплакала.

Понедельник, 17 декабря

У них оставалось всего несколько спичек, но никто еще не пытался разжечь костер без них. Они все читали о том, что для разведения огня надо потереть две палочки, но никто толком не знал, как практически это делается.

Когда в тот вечер они сидели вокруг теперь ставшего еще более ценным лагерного костра, языки пламени подсвечивали снизу лицо Джонатана, отбрасывая черные тени на его исхудалые щеки.

– Когда мне было восемь лет, – вспоминал он, – на Рождество мне подарили увеличительное стекло. В одно из воскресений я играл с ним и вдруг обнаружил, что могу с его помощью прожигать дырочки на бумаге или ткани. – Джонатан обвел взглядом женщин. – Думаю, что вряд ли в своих сумочках вы держите лупы?

Они все покачали головами.

– Никто из вас не имеет при себе очков для чтения? Все покачали головами.

– У нас есть солнцезащитные очки, – сказала Сильвана.

– Нет, они не годятся.

– Помните тот скелет на дне шахтного ствола? – вдруг спросила Кэри. – Помните его фотоаппарат?

– Завтра утром мы сходим за ним, – сказал Джонатан.

Анни стояла у круглого отверстия, ведущего в пещеру, а Кэри спускалась по ротанговой веревке; у нее под блузкой был фонарь. Батарейка уже начала садиться, поэтому они пользовались им как можно меньше.

Когда Кэри добралась до дна, она два раза дернула веревку, давая Анни понять, что с ней все в порядке, затем включила фонарь и направилась к скелету.

Кэри присела и осветила скелет. Она осторожно вытянула руку и пошарила в пыли. Фонарь потух, и Кэри оказалась в полной темноте. Она с содроганием шарила рукой среди костей, пока не нащупала фотоаппарат. Аккуратно вытащив, Кэри положила его в противомоскитную сетку, которая висела у нее на поясе.

Присев у лагерного костра, Джонатан аккуратно очистил старый фотоаппарат от грязи. Он снял объектив и сдул остатки пыли.

– О'кей, давайте его помоем, – сказал он.

Сюзи держала в руках половину скорлупы кокосового ореха с теплой водой и пляжное полотенце, пока Джонатан тщательно чистил и сушил объектив.

На следующий день Джонатан повернул одно из колец объектива так, что открылась внутренняя диафрагма и сквозь его линзы хлынули солнечные лучи.

На расстоянии свыше 93 миллионов миль от них на поверхности Солнца шла непрекращающаяся реакция ядерного синтеза. Крошечная частичка этой энергии пересекла Вселенную, и вся теплота экваториального солнца с помощью этого объектива сфокусировалась в жгучую белую точку на тыльной стороне руки Джонатана.

Он вздрогнул, почувствовав ожог.

– А теперь давайте попробуем на бумаге. – Он сфокусировал луч на страничках из шикарной записной книжки Кэри, которые лежали под маленькой кучкой веточек.

Все затаили дыхание.

Пятно на бумаге потемнело, затем начало дымиться. У них был огонь!

Это казалось бо́льшим чудом, чем включить электрический свет.

В тот день Сюзи упрямо стояла у края лагуны.