– Ты сейчас сделала ему предложение, детка?

– Да. Вдруг он согласится?

Эми снова повернулась к Йейтсу, который в немом изумлении не мог отвести от нее взгляда.

– Не важно, что пока вы не любите меня, Джон. Я подожду. Я заставлю вас полюбить меня. – Когда он не ответил, она с тревогой посмотрела на опекуна: – Пожалуйста, Торн, можно, я поеду с вами на Кирену?

– Если Йейтс возьмет на себя полную ответственность, тогда – да, полагаю, тогда можно.

Радостно вскрикнув, Эми с надеждой взглянула на свою настоящую любовь.

– Итак? – поторопила она его. – Вы женитесь на мне или нет?

Джон прочистил горло.

– Да, – произнес он охрипшим голосом. – Вы прекрасно знаете, что я люблю вас, что я без ума от вас с самого первого взгляда. Ни о чем другом не могу просить, только будьте моей женой.

– Тогда поспеши, – приказал ей Торн – И займись своим багажом. Нам нужно отойти с отливом.

Но Эми уже не обращала на него никакого внимания. Пребывая в объятиях Джона, она как сумасшедшая целовала его на виду у команды и изо всех сил веселящейся случайной публики.

Нынешнее путешествие на Кирену проходило в спешке и тревоге. Напряжение ненадолго отступило, когда через два дня состоялась свадьба Эми и Джона, чей брак зарегистрировал капитан.

Простая церемония бракосочетания закончилась очень быстро, а потом все двинулись в каюту капитана, где он устроил роскошный обед в честь молодых, и было поднято немыслимое количество тостов за их счастливое будущее.

Вино помогло Диане набраться смелости, но к концу вечера нервы были напряжены до предела. Наконец капитан предложил тост, от которого ее беспокойство только возросло – за следующую свадьбу, за свадьбу лорда Торна. Когда Диана почувствовала на себе взгляд Торна, она приказала себе подыграть ему.

Все стали расходиться по своим каютам, а Диана подстерегла Торна и сказала, что им нужно поговорить наедине. Зная, чем все кончится, если повести его к себе в каюту, она предложила подняться на верхнюю палубу, чтобы за шумом моря никто не услышал, о чем они будут говорить. Она остановилась у перил смотровой площадки по левому борту, и тут к ней присоединился Торн.

Набравшись духу, Диана выложила заранее приготовленную речь. В тусклом свете луны она видела лицо Торна, однако по его выражению не могла определить, о чем он думает. Диана говорила, что будущее Эми, слава Богу, определилось, что теперь нет резона притворяться и что она считает, подошло время расторгнуть помолвку. Торн долго молчал, потом пробормотал в ответ:

– Согласен. Так как будущее Эми, слава Богу, определилось, теперь нет резона притворяться.

Диана непроизвольно вцепилась в поручни. Она предполагала – а может, надеялась? – что он будет сопротивляться.

– Ты меня слышал? Я прерываю нашу помолвку.

– Да, я тебя слышал. Ты бросаешь меня.

От этой вежливой отстраненности у Дианы встал комок в горле. До смешного захотелось, чтобы он спорил, чтобы не позволял ей нарушать обязательства.

Сглотнув с трудом, Диана постаралась, чтобы ее ответ прозвучал легкомысленно:

– Я не бросаю тебя. Я всего лишь прекращаю этот глупый маскарад. Мне кажется, ты должен быть рад тому, что соскочил с крючка. Ты никогда не собирался ни на ком жениться. И разумеется, не хотел, чтобы тебя принуждали жениться только потому, что скомпрометировал меня.

– Может, и так, – откликнулся Торн. – Хотя мне все больше и больше нравилась мысль, что ты станешь моей женой.

– Тебе это так же быстро разонравится, вот уж не сомневаюсь, – пробормотала Диана. – Я перестану быть помехой, и ты опять вернешься к своей вольной жизни. Освобождаю тебя от всех обязательств по отношению ко мне, Торн.

Желваки дернулись у него на челюсти, но он только взял ее руку, поднес к губам и беззаботно улыбнулся:

– Ты права, нас больше ничего не вынуждает жениться.

Готовность, с которой он сдался, наполнила ее настоящим страданием, жгучей болью в груди.

– Ну тогда все в порядке… Спокойной ночи, – промямлила она.

Кляня свое глупое сердце, она резко повернулась и отправилась к себе в каюту, не сомневаясь, что Торн провожает ее взглядом.

Несмотря на уверенность в том, что она поступила самым правильным образом, остаток пути для Дианы стал настоящей мукой. Главной причиной было соседство Торна. Он вел себя так, словно ничего не случилось, с обычным своим шармом завоевывая и пленяя, а ей приходилось сражаться против нескончаемого соблазна.

Приходилось постоянно напоминать себе, что она была права, когда покончила с их помолвкой. Их брак, в котором привязанность испытывала бы только одна сторона, стал бы непереносимым для них обоих. У Торна это поначалу рождало бы обиды, а потом закончилось бы чувством презрения. Для нее это означало бы верную дорогу к разбитому сердцу.

Но даже зная, что должна испытывать облегчение после их разрыва, Диана все равно не смогла уберечься от черной меланхолии, которая навалилась на нее в конце их двухнедельного пути, от чувства на грани отчаяния. Из головы не шло, что это их последнее плавание вместе с Торном.

Ей казалось, что впереди их ждет неудача, а Торна подстерегает опасность.

Мрачное предчувствие только усилилось, стоило им миновать Гибралтар.

По подсчетам капитана, почти день пути оставался до Кирены, когда смотровой закричал, что впереди по курсу идет корабль. Прошло полдня, и капитан, вооруженный подзорной трубой, сообщил, что это бригантина.

Услышав новость, Диана почувствовала, как ей стало плохо.

– Это Форрестер? – с волнением спросила она у Торна.

– Держу пари, это он. При такой скорости завтра утром он будет в гавани Кирены.

– Мы его догоним?

– Попытаемся. – Торн стиснул зубы.

На Диану повеяло холодом, хоть она пыталась успокоить себя, и самые мрачные предчувствия овладели ею. Что принесет им завтрашний день?

В ту же ночь она пришла к Торну. Она не могла оставаться одна. Ей было ясно: как только они прибудут на Кирену, может случиться что угодно, и потенциальная опасность внушала тревогу. Нужно было вновь ощутить, как Торн прикасается к ней, чтобы успокоиться.

Даже более того, Диана признавалась себе, что хочет еще раз насладиться им, чтобы отложить воспоминание на будущее, когда его уже не будет с нею.

На ее стук Торн открыл дверь каюты и не выразил удивления. Молча отступил в сторону, пропуская Диану, а потом тихо закрыл за ней дверь.

– Не могу уснуть, – прошептала она.

– Я тоже.

Он еще не раздевался. Свет лампы рядом с койкой мягко заливал небольшую каюту и неразобранную постель.

Ничего не спрашивая, Торн привлек Диану к себе, жарко целуя, зажигая в ней неистовое пламя.

Так же не говоря ни слова, он раздел ее, сбросил одежду с себя и лег рядом на узкую койку. Когда он оказался так близко, жгучее, безысходное желание коснуться, погладить его захватило Диану. Она обняла его, и вскоре он овладел ею.

Торн отдавал жар своего желания, поддерживая в Диане внутренний огонь. Страсть накрыла их палящей волной. И совсем скоро этот восторг наслаждения стал совсем непереносимым.

Потом она лежала в объятиях Торна тихая, покорная, а он гладил ее вдоль шелковистой спины.

Ему никогда не будет хватать Дианы.

Как только в самом начале плавания она заявила о расторжении помолвки, он запаниковал. Потом успокоился, напомнив себе, что для него это всего лишь временное отступление. Даже сделал вид, что согласился с ее доводами. Но никогда он не даст Диане уйти.

В конце концов она будет его женой. И он завоюет ее любовь.

Торн затаил дыхание, когда понял, что означает это глубинное чувство, бьющееся у него в груди. Любовь. Это единственное слово, которое могло описать жгучую, пронзительную нежность, заполнявшую его сердце. Без сомнения, он любил Диану.

Он лежал не двигаясь, удерживая ее и удивляясь своему открытию.

Как это случилось?

Как получилось, что она забрала себе его сердце? Всю жизнь он ждал ее. Его ненасытное желание было больше, чем просто желание физической близости. Их связывало нечто большее, чем страсть.