Ее длинные рыжие волосы свободно развевались позади. Вообще, в этот момент она была похожа на моряка, который ведет свое суденышко из Ньюпорт-Бич на остров Каталина на дневную экскурсию. Через час Саммер подняла к глазам бинокль и внимательно осмотрела горизонт.

– По-моему, я вижу маяк, – сказала она, указывая рукой.

Дирк проследил за направлением ее руки. Маяк разглядеть ему не удалось, но вскоре размытое пятнышко на горизонте превратилось в низкий силуэт острова.

– Это, должно быть, Бранвин. Правь прямо на него. Бухта находится в южной части острова.

Стайка летучих рыб выпрыгнула из воды прямо перед носом яхты и рассыпалась во всех направлениях. Несколько рыб долго еще продолжали выпрыгивать из воды рядом с яхтой, будто надеясь, что с борта им бросят что-нибудь вкусненькое. Затем их сменили пять дельфинов. Они начали кувыркаться вокруг яхты, явно ожидая аплодисментов.

До острова оставалось всего около трех миль, и можно было уже различить некоторые детали. На фоне неба ясно виднелись башня маяка и трехэтажный дом возле ближайшего пляжа. Дирк взял у Саммер бинокль и внимательно оглядел дом. Ему показалось, что все окна закрыты ставнями. Вокруг не было видно ни души. От песчаного пляжа в море отходил небольшой причал, но возле него не стояло ни одной лодки.

Брат и сестра поменялись местами. Дирк встал к штурвалу, а Саммер прошла на нос, свесилась за борт, держась за снасти, и всмотрелась в остров. Этот остров ничем не привлекал глаз, бывают острова гораздо красивее. Никакого густого подлеска с яркими тропическими цветами, никаких тенистых пальм на пляже. У большинства островов есть свой собственный запах. Аромат зелени и гниения, аромат тропических растений... Запах человека, приготовляемой им на кострах пищи, резкий запах дыма выжженных полей, смешанный с запахом копры и кокосового масла. От этого острова исходил запах смерти, он будто воплощал в себе зло. Уши Саммер уловили далекое ворчание прибоя на рифах, которые окружали вход в лагуну перед домом. Теперь уже можно было различить низкое сооружение в конце длинной взлетно-посадочной полосы. Должно быть, ангар. Но Саммер, как и Дирк, не заметила на острове никаких признаков жизни. Бранвин напоминал заброшенное кладбище.

Дирк держался на безопасном расстоянии от рифа и время от времени поглядывал за борт. Вода была прозрачной, как в ванне. Вот уже можно рассмотреть в глубине чистое песчаное дно. Каждые несколько секунд Дирк проверял показания эхолота. Он опасался, как бы дно возле острова внезапно не поднялось до самого киля «Милашки». Твердой рукой он направлял яхту вокруг острова, пока не добрался до его южной оконечности. Сверившись с картой, он слегка изменил курс, а затем развернул яхту и вошел в проход между рифами, обнаруженный при помощи эхолота. Перед входом в лагуну во внешнем рифовом кольце острова был разрыв шириной примерно в сотню ярдов, где пологие океанские валы превращались в беспорядочную зыбь.

Проникнуть в лагуну оказалось нелегко. Течение сносило яхту влево. Дирк подумал, что Одиссею и морякам, которые вместе с ним пересекли Атлантический океан, вход в гавань должен был показаться детской игрой. Кроме того, при плавании в бурных водах у них было серьезное преимущество: они в любой момент могли спустить на воду весла. Дирк мог, конечно, запустить двигатель, но, как летчику, который не любит сажать самолет на автопилоте, ему тоже хотелось завести суденышко в бухту собственными силами.

Как только яхта миновала проход в рифах, волнение полностью улеглось. Через толщу воды было прекрасно видно, как под днищем яхты медленно проплывает дно. Дирк снова передал штурвал Саммер и спустил паруса. Затем запустил дизель и принялся обследовать гавань.

Бухта на острове была небольшая – не больше полумили в длину и вдвое меньше в ширину. Саммер свесилась за борт и разглядывала дно, пытаясь высмотреть на нем какие-нибудь необычные детали, а Дирк неторопливо крейсировал по бухточке туда и обратно. Он представлял себя на палубе одного из кораблей Одиссея и старался почувствовать гавань и ее течения. Он пытался угадать, какое место выбрали бы много столетий назад для стоянки древние моряки.

Наконец он остановился на одной из частей бухты. От преобладающих ветров это место защищала возвышенность на острове – песчаный холм, находившийся почти на сотню футов над уровнем моря. Дирк застопорил движок и бросил носовой якорь, то есть он щелкнул в кокпите переключателем, после чего якорь автоматически опустился в воду с помощью лебедки.

– Это место, пожалуй, подходит не хуже любого другого. Давай спустимся и обследуем дно.

– Дно здесь, по-моему, плоское, как пол в столовой, – отозвалась Саммер. – Я не заметила никаких выпуклостей или контуров. Конечно, скорее всего дерево кельтских кораблей сгнило и исчезло тысячи лет назад. И вообще, если что-то и осталось, то эти предметы будет сложно отыскать.

– Давай нырнем. Я проверю плотность песка и ила. Ты поплаваешь вокруг и осмотришься.

Молодые люди оделись для погружения. Дирк проверил якорь. Он хотел удостовериться, что тот как следует лег на дно и не сорвется, не позволит яхте сдвинуться с места. Правда, в замкнутой гавани она все равно не смогла бы далеко уйти. На этот раз ныряльщикам не нужно было защищать себя ни от холодной воды, ни от острых кораллов, поэтому Дирк и Саммер решили поплавать в лагуне на глубине в десять футов в одних только купальных костюмах. Вода по прозрачности напоминала стекло, видно было футов на двести. Температура воды держалась около восьмидесяти пяти градусов. В общем, идеальные условия для погружения.

Через сорок минут Дирк вскарабкался по трапу обратно на палубу, снял баллоны и грузовой пояс. Он попытался прощупать песок на дне металлическим щупом и рассчитывал обнаружить под ним более плотный слой глины, однако оказалось, что слой мягкого песка толщиной в пятнадцать футов лежит непосредственно на скальном основании. Дирк посидел несколько минут, наблюдая, как воздушные пузырьки из акваланга Саммер передвигаются вокруг яхты. Вскоре Саммер тоже взобралась на трап. Перед тем как подняться на палубу, она остановилась на мгновение и осторожно положила на палубу какой-то предмет в толстой коралловой корке. Затем ступила на палубу и легко выскользнула из подводного снаряжения. Вода ручейками стекала с ее тела на тиковые доски палубы.

– Что это у тебя? – поинтересовался Дирк.

– Не знаю, но для обычного камня эта штука, пожалуй, тяжеловата. Я нашла ее в сотне ярдов от берега, она торчала из песка.

Дирк внимательно осмотрел берег острова. Он по-прежнему казался покинутым. Однако его не покидало странное чувство. Ему все время казалось, что за ними наблюдают. Он взял непонятный объект и принялся рукояткой своего ножа осторожно сбивать с него коралловую корку. Вскоре объект принял форму птицы с распростертыми крыльями.

– Похоже на орла или лебедя, – заметил он и попытался легонько царапнуть загадочную птицу кончиком ножа. Царапина серебристо блеснула. – Так вот почему она такая тяжелая. Эта штука отлита из свинца.

Саммер взяла изображение птицы в руки и принялась рассматривать распахнутые крылья, изогнутый клюв, повернутую вправо голову.

– Неужели это тоже может принадлежать древним кельтам?

– Тот факт, что птица изготовлена из свинца, хороший знак. Доктор Чизхолм говорил мне, что, кроме олова, одной из главных ценностей Корнуолла были его свинцовые рудники. Ты заметила точное место, где обнаружила эту штуку?

Саммер кивнула.

– Я воткнула там в песок свой щуп с маленьким оранжевым флажком.

– Далеко?

– Футов пятьдесят в том направлении, – сказала она, показывая рукой.

– Отлично. Прежде чем отсасывать со дна песок или запускать водяную пушку, мы обследуем это место с помощью металлоискателя. Если останки кораблей погребены глубоко в песке, то гидролокатор бокового обзора нам вряд ли поможет.

– А если попросить Руди прислать магнитометр?

Дирк улыбнулся:

– Магнитометр реагирует на магнитное поле железа или стали. Одиссей же плавал задолго до начала железного века. Металлоискатель тоже видит железо, но, кроме железа, он способен обнаружить и большинство других металлов, включая золото и бронзу.