Сердце Фирса замерло. Что б не предзнаменовала звуковая волна, ничего хорошего здесь ждать не следовало. Взрыв кратера означает, что вулкан проснулся и, возможно, извергает лаву. Никакие «Химеры» не спасут от расплавленной породы. Ну а сель… сель, само собой, тоже никто не переживет, коли он спускается именно по этому склону именно на группу разведчиков.
— Может быть, нас обнаружили? — сделал предположение полковник. — Майор, я бы советовал группе отходить назад.
Спартон кивнул. Сказал резко:
— Всем назад! Отходим к скалам!
Разведчики, что пошли по спирали в обход основной группы, быстро вернулись. Передовых же не было.
— Восьмой, девятый! Назад живо!
Ответа в этот раз не последовало. Спартон ругнулся вроде как на испанском, затем повторил приказание.
— Сэр, вижу приближение огромной пылевой бури! Она сходит с вершины, сэр! Полагаю, что это селевой поток!
— Всем назад! — заорал Спартон так, что ноги сами понесли полковника вниз по склону.
Задрожала почва. Потом она не просто задрожала, а заходила ходуном. Затем началось такое землетрясение, что Фирс упал и покатился, выронив винтовку. Когда процесс качения прекратился, полковник поднял голову и посмотрел наверх, на склон, откуда стремительно несся мощный вихрь пыли. Секунду спустя послышались крики ужаса бойцов, а еще через секунду пылевая туча накрыла полковника…
…Он думал, что под тяжестью селя погибнет сразу. Однако вокруг все ревело и тряслось, совершенно ничего не было видно, даже электроника скафандра словно сошла с ума и выдавала вовсе уж невероятные цифры, фигуры и графики. Полковник чувствовал, как под его телом твердая почва размягчается, как ураганный ветер хлещет пылью и камнями по телу, как поднимается температура окружающего воздуха…
Все-таки это извержение, отвлеченно подумал Фирс. Расплавлюсь нахрен…
Воображение с усердием добывающего личинку древесного жука дятла принялось рисовать полковнику картину мучительной смерти от несущихся сверху потоков лавы. Фирс зажмурился, захотел вдруг помолиться перед смертью, но как назло не смог припомнить ни одной молитвы. Лишь слабое и до идиотизма наивное «спаси и сохрани!» сорвалось с его губ, прежде чем наступило это…
…Это оказалось вовсе не смертью от лавы или селя. Во всяком случае, полковник Майкл Фирс по-прежнему ощущал себя живым и невредимым, разве что испуганным до состояния глубочайшего шока. Рев бури стих так резко, будто нажал на кнопку и выключил звук.
А вместе с ней и саму бурю. Да что там выключил! Такое сложилось чувство, будто некая магическая рука переключила программу, и вместо вулканического склона и неминуемо надвигающейся ревущей стихии Фирс, хлопая глазами, ошарашено смотрел на… живописнейшую долину!
— Святая Мария Богородица!.. — беззвучно прошептал полковник. Естественно, он не верил собственным глазам; естественно, его разум полагал, что находится под влиянием какого-то наваждения; естественно, ирреальность ситуации выбила его из колеи.
Но…
Там, где раньше высились акульи зубы острых скал, теперь цвела прекрасная долина, пестрая и благоухающая даже визуально. Туман пропал, кристальной чистоты воздух, казалось, звенел в лучах теплого, такого милого солнышка! По небу не спеша летели кучевые облака, а выше них, где то на границе со стратосферой в красивом узоре расположились облака перистые. На горизонте возвышалась могучая цепь гор, украшенная шапками ледников, а там, где полагалось находиться гигантской пропасти, сверкали волны голубого океана.
Фирс сел, отстегнул и снял шлем. Прохладный, бодрящий ветерок прошелся по вспотевшим волосам и лицу полковника, в нос ударил чудеснейший аромат цветов и трав. Все вокруг так и цвело, так и манило; после удручающего выжженного пейзажа и извечной пыли красота и буйство красок вокруг казались миражом, легкой дымкой, затянувшей бьющийся в предсмертных судорогах мозг.
Фирс снял перчатки, сорвал пучок сочной темно-зеленой травы и размял его в пальцах. Трава была самая что ни есть настоящая, реальная, мягкая и приятная на ощупь. Полковник понюхал пальцы: да, это настоящая трава, всамделишная, не обманка.
Но как?!
Из брошенного рядом шлема раздался зов Спартона:
— Всем отозваться! Восьмой!
— Здесь восьмой!
— Пятый!.. Второй!.. Двадцатый!.. Тринадцатый!.. Все в сборе, сэр! Все целы!
— Фирс! Немедленно наденьте шлем!
Полковник, шатаясь, поднялся на ноги и направил растерянный взгляд на выросшего будто из-под земли майора.
— Это что, Рай? Ваше Царствие? Мы погибли?
— Мы не погибли, полковник, — отрицательно мотнул головой Спартон. — Возьмите себя в руки и наденьте шлем. Буря может повториться.
— Но что это было? Посмотрите сами, какая буря?! Мы ведь уже не в Преисподней вовсе, мы где-то в другом месте!
— Это Преисподняя, сэр, она так же обманчива, как мираж в пустыне, и так же опасна, как трясина. Я бы с великой радостью сейчас вместе с вами оказался на Небесах, но мы все еще в Аду. И нам стоит опасаться фокусов вроде только что увиденного.
Полковник с неизлечимой печалью окинул долину и океан взглядом. Он так хотел бы, чтоб окружающее не принадлежало Аду! Ну не может такая чудная долина, такое светлое небо и такое веселое солнышко быть частью самого мрачного места во вселенной, частью Ада!
С великим трудом он взял себя в руки, поднял шлем и пристегнул на место. забрало он, тем не менее, оставил открытым, хоть Спартон из-под бронестекла своего шлема настойчиво советовал шлем закрыть. Кто-то из бойцов поднес полковнику оброненное оружие.
— Продолжим движение по ранее намеченному вектору, — сказал Спартон. — Я слыхивал о подобных переменах в Яугоне. Они периодичны и повторяются примерно каждые девять часов. До следующей перемены мы должны преодолеть горы и спуститься по другую их сторону.
Группа вновь образованным полумесяцем двинулась дальше. Через две мили наконец-то склон закончился, и обнаружилось, что это и в самом деле потухший вулкан. На дне глубокого, поросшего кустарником кратера серебрилось прозрачное озерцо.
— Сэр, обнаружил двенадцать объектов. Размер до двух футов. По направлению к центру кратера!
Вся группа мигом повернула стволы винтовок вниз, к озеру. Но ничего подозрительного там не было, лишь стайка каких-то птиц, возможно, уток, спокойно плавала по водной глади, не обращая на бойцов совершенно никакого внимания. Спартон приказал не останавливаться и двигаться далее, а сам еще какое-то время смотрел на птиц, о чем-то думая.
Начался спуск. Приминая траву и прекрасные цветы, солдаты стали продвигаться быстрее, чем на подъеме. Примерно на полпути к подножию вулкана сержант Хастер вдруг упал ничком:
— Всем лечь!
Группа завалилась в мягкий растительный ковер. Пока полковник гадал, что встревожило вампира, Спартон достал бинокль и приставил его прямо к стеклу шлема. Полковник, вспомнив, что в запасе у него тоже есть такой бинокль, повторил за майором и стал всматриваться вдаль. Сначала он ничего не видел, но вскоре электронные объективы бинокля наткнулись на вовсе уж сбивающую с толку картину: в небольшой ложбине меж вулканических гор лежала небольшая деревушка домов в тридцать. Все дома были аккуратно сложены из глиняных кирпичей, с красивыми желтыми крышами, очевидно, соломенными; вокруг каждого домика был разбит не то сад, не то огород, где копались в своих посадках самые обычные с виду люди. Пожалуй, картина соответствовала средневековой деревушке где-нибудь в Европе, скажем, в Западной Германии. Или в Италии…
— Что за черт, — ругнулся Спартон. Он долго изучал деревню, лежащую чуть левее маршрута, потом убрал бинокль и кивнул Хастеру:
— Деревню надо обойти.
— Согласен, — кивнул в ответ сержант. — Но мы не успеем сделать это до следующего девятичасового рубежа, если будем соблюдать все меры маскировки. Смотрите, там поле, едва засеянное, придется огибать его либо справа, где, по всей видимости, начинаются речные пороги, либо слева, по пастбищам. На порогах нас не заметят, но если очередное изменение настигнет нас там, группа может пострадать.
