Особую благодарность Раамон испытывал за то, что девушка в свое время помогла ему пережить утрату Мран. Она поддерживала его в трудный период реабилитации, часто навещала, рассказывала интересные и смешные вещи. Она вдохнула в своего учителя новую жизнь, заставила поверить его в светлое будущее, направила начавший было заваливаться набок разум генерала в прежнее русло.

Теперь они стали друзьями. Хотя в силу своей профессии виделись нечасто. Но ныне, за трехмесячную операцию в связке, можно наверстать упущенное.

В рубку зашла выспавшаяся и посвежевшая Лаки.

— Доброе утро, Роман.

Для конспирации и следования придуманной легенде имена агентам понадобилось изменить. Раамон взял человеческое имя Роман, а Лаки стала Луизой. Но не только это изменение пришлось совершить. Оба агента провели модификацию кожи и теперь ничем не отличались от обычных людей земных колоний. Раамон постриг длинные волосы и ныне щеголял со стрижкой «под ежика».

— Доброе утро, Луиза, — учтиво склонил голову генерал. — Ты как раз вовремя: мы выходим.

Космос невдалеке от красного гиганта Римана уплотнился, сжался в точку и взорвался ослепительным светом выхода. Во Вселенную вернулся катер «Рискарвер», растянутый в бесконечную белую линию. Мгновение спустя он снова принял свою обычную форму: как и все корабли сейтов, катер состоял из определенных геометрический фигур, чаще всего разнообразных пирамид. Земляне характеризовали внешний вид катера как катамаран, потому что он обладал двумя корпусами, соединенными ближе к корме жилым отсеком.

С затухающими голубыми сполохами на корпусе звездолет направился к планете Риман-2.

Город Керинг.

Планета Офелия.

«Я мыслю, значит, я существую»… Все курсанты помнят эту фразу. Фразу, которая помогает ожить и прийти в себя после какого-либо происшествия с потерей сознания.

Руки-ноги вроде бы целы… Хотя нет, левая голень чертовски сильно болит. Тогда готовимся к самому худшему: нога сломана. Возможно, она просто ушиблена, но… Голова. Ещё чертовски сильно болит голова. Прямо таки раскалывается. Что ж, похоже, это всё. Теперь обратимся к памяти: кто я? Я — человек. Это уже хорошо, быть человеком — не самая плохая участь. Так, дальше. Где я? Черт побери, этого не помню. Ещё раз: где я? «Метрополия». Туристический лайнер. Я на нём. Хотя… Нападение! Господи, на нас же напали!

Тина открыла глаза. Разобрать что-либо было невозможно: всё вокруг заволокло белесыми полосами тумана вперемежку с рваными дырами гари.

Издав слабый стон, она попыталась сесть, что получилось с большим трудом. Память постепенно возвращалась к ней. Последнее воспоминание было связано со спасательной капсулой. Вместе с Ликой они покинули горящий лайнер на этой капсуле. Значит, где-то здесь, поблизости, должна быть и капсула, и Лика.

Чёрт, что ещё можно вспомнить!? Ага! В них попала ракета. Грёбаная ракета системы ПВО Офелии. Надо же.

Тина попыталась вглядеться в туман, хоть что-либо там разобрать, но вокруг была непроглядная стена.

Если их сбила ракета, то должно было сработать катапультирование. Скорее всего, оно сработало.

Девушка начала ощупывать левую ногу. Перелома не было, просто ушиб.

Теперь надо выяснить, где же всё таки я нахожусь, где Лика и что стало с жителями планеты. Кто-то провёл глобальную бомбардировку и, скорее всего, уничтожил всё население. Но кому это надо?

Ладно, подведём итог. Я — Мартина Плотникова, майор СпецОтдела Военной Разведки. Вместе с напарницей, майором того же подразделения Анжеликой Макеевой находилась на туристическом корабле «Метрополия» в момент, когда неизвестный противник на кораблях не установленного класса атаковал Офелию. Флот людей разбит, население планеты истреблено. Спасаясь на капсуле, я, скорее всего, потеряла сознание в момент катапультирования, но помню, что пролетали мы над городом. Значит, теперь я где-то недалеко от этого города либо в нём самом. Лика, скорее всего, тоже неподалеку. Ни у меня, ни у неё нет ни оружия, ни экипировки — все погибло вместе с «Метрополией» в спортивных сумках. Это плохо. Моё тело не получило серьёзных травм — это хорошо. Я не знаю, сколько времени прошло с момента, когда я потеряла сознание — это плохо, но не настолько, чтобы тут же закапывать себя. Теперь о задачах. Во-первых, определить местность и попытаться найти живых людей. Во-вторых, найти Анжелику. Хотя нет, пусть это будет во-первых. В-третьих, найти оружие и связь с нашим флотом. В-четвертых, узнать, кто является агрессором. Да, именно такая последовательность, иначе можно и погибнуть.

Черт побери! Не видно ничего, хоть глаза выкалывай. Придётся искать ориентир по звуку.

— Лика! ЛИКА! Эй, кто-нибудь!

Ага, в той стороне есть что-то большое, скорее всего стена. Вот туда и пойдём. Блин, а кричать больше не надо. Мало ли… Так, перед тем как пойти, нужно что-то с платьем сделать. Такое хорошее было платье… Черт, не рвется! Эти селесские нити действительно прочны как сталь. Ладно, придётся так…

Встав на ноги, Тина направилась в сторону, откуда к ней пришло глухое эхо. Сначала наступать на левую ногу было больно, а голова просто пошла кругом, но с каждым шагом возвращались силы и обострялись чувства. Тина снова становилась тем, кем её сделали. Недаром в Отделе парочку Лика — Тина прозвали «супердевочками».

Дойдя до препятствия, коим действительно оказалась обычная железобетонная стена, Тина направилась вдоль него и вскорости достигла угла. Способности видеть, а скорее даже ощущать предметы в темноте и тумане вернулась, и теперь Тина смогла оглядеться получше.

Место, где она очнулась, было центром небольшой площади. По периметру площадь опоясывала кольцевая дорога, за которой стояли некогда целые десяти- и двенадцатиэтажные дома. Сейчас все дома были разрушены если не полностью, то этажей на семь-восемь. Вся площадь была усеяна обломками бетонных плит, арматурой, остатками мебели и всяческой утвари, коей полно в каждом жилом блоке. Автомобилей вокруг мало, но практически все они стоят на колесах. Несколько флаеров, где-то около дюжины, вперемежку валяются среди обрушившихся зданий. Кое-где видны догорающие костры пробитых трубопроводов, воспламенившейся мебели и газовых баллонов. Оранжевое полотно парашюта лежало здесь же, на площади.

Помимо разрушенных зданий и перевернутых флаеров площадь была усеяна трупами людей. Их было не меньше полусотни. Лишь чудом Тина не запнулась ни об один из них, когда шла к стене. Судя по характеру разрушений, эпицентр взрыва был где-то там, куда уходила «главная улица», как Тина назвала её про себя. Очевидно, там снесено всё вместе с фундаментом и подвалами.

Видеть стало лучше не только потому, что обострилось зрительное и экстрасенсорное восприятие девушки, но ещё из-за того, что поднялся ветер. Он уносил дым, гарь и туман из города.

Что ж, безрадостная картина. Хотелось бы знать, кто напал на планету. Так, главное — не распаляться, злостью делу не поможешь. Во всяком случае, пока не поможешь. Сейчас нужно забраться на крышу этого дома, точнее, на то, что сейчас служит ему крышей. Возможно, удастся увидеть парашют Лики, а может быть, и что-то другое, чем можно заинтересоваться. А ещё нужно переодеться: уж больно неудобно лазить по руинам в этом чертовом платье.

Стена, у которой стояла Тина, принадлежала наиболее уцелевшему на площади зданию. Глянув вверх, девушка насчитала пятнадцать сохранившихся этажей. Если учесть, что всё вокруг гораздо ниже, то это здание было прямо-таки настоящей башней. С него действительно можно было что-то разглядеть.

Не теряя времени, Тина обошла здание вокруг, двигаясь аккуратно и бесшумно, насколько позволяло ей тихо звенящее платье. Мимоходом она подумала, что платье может быть гораздо громче в диапазоне ультра и инфразвуков — именно в таком диапазоне общаются селесиды.

Достигнув той стороны дома, а это был именно многоэтажный жилой дом, которая обращалась к эпицентру взрыва, девушка сняла туфли, обломала свои высокие каблуки и стала карабкаться по обрушенным и осыпавшимся плитам, цепляясь за мёртвые пальцы причудливо изогнувшейся железной арматуры. Один раз, не разглядев толком, за что хватается, Тина вцепилась в руку мертвой женщины и, не рассчитав усилие, сдернула её вниз. Тело прокатилось по крошеву бетона и упало куда-то в провал подвала, издав глухой стук. Тину передернуло, и даже захотелось кричать, но она не издала ни единого звука.