— Не понял, — честно признался сдувающийся на глазах Паша.

— Да чего ты не понял? — давящийся со смеху Илья закинул четки в выдвижной ящик стола, переставил от коллеги подальше горшок с кактусом и взял руководство беседой на себя. — Фаберже соскочил, и теперь от нас прячется. Вербовать его нужно по новой. А ты его за спасибо спровадил, — бесцветные запавшие глазки Ильи из-под рассеявшейся по лбу челки следили, как соратник будет выпутываться. Пальцы жадно сучили вылезшую из рукава свитера нитку. Илья был из тех, кто на охоте, прежде чем стрелять в уток, вежливо здоровается и называет каждую именем кого-нибудь из сослуживцев.

У Павла Васильевича сделался вид, будто ко дню рождения супруги он принес пудовый арбуз, который выбирал часа два, а арбуз внутри оказался зеленый как доллар.

— Мне надо к Максимычу, — думая о чем-то своем, Петя встал со стула.

— Ты это… — Пашино благодушное настроение испарилось безвозвратно. — Ты лучше ему не докладывай, — успел Паша посоветовать в затылок стажеру. — А я тебя заветному слову научу, чтобы он долг возвратил.

Петя вывернул по коридорам, преодолел лестничный пролет, миновал очередь. И преданно посмотрел в глаза Зоеньке.

Та хотела предупредить, дескать, шеф все еще занят. Дескать, у него какая-то фифа в копеечных чулках. Но тут дверь командирского кабинета широко распахнулась, и оттуда вышла дева столь приятной наружности, что Петя забыл про соседку. А пахнущая надкушенным яблоком прелестница плавно поплыла на выход, никого и ничего не замечая.

Как-то само собой получилось, что Петя впервые в жизни вошел в кабинет командира спиной и, все еще носом досмаковывая стойкий против тараканомора аромат духов красавицы, промямлил:

— Максим Максимович, у нас неприятности. С Перебродькова сняли неполное служебное несоответствие.

Максим Максимович первым делом развернул стажера за плечи лицом к себе, вторым — вытянул за спину Игорька руку и закрыл дверь. Седины Максимыча имели всклокоченность, словно он помыл голову, вытерся насухо, а причесаться забыл.

— Видал? — спросил шеф, не уточняя. Но и так было ясно, что вопрос касается покинувшей кабинет гостьи.

— Видел, — легко сознался стажер и к удивлению для себя покраснел, будто попался на нехорошем.

— Ноги в руки и проследи. Не зря ко мне всякие «сестры» во сне являться стали. Если понадобится мотор — лови, не торгуясь. Таксеру наплети про разбитую любовь. Затраты возмещу!

Чтобы шеф швырялся деньгами, такого еще не бывало. И Петя сам не понял как, но уже оказался вне кабинета Максимыча. Зоенька ему что-то сказала вдогонку, он не расслышал. Кто-то из клиентов замешкался по курсу, он оттолкнул клиента. И по лестнице, по лестнице, по лестнице выкатился на улицу.

Машины, слякоть, машины, слякоть… Разбрызганная колесами грязь на тротуаре, на фасадах. Прогромыхал автобус и зачадил улицу черным выхлопом. Красавица словно в воду канула. Петя постучал в окошко приткнувшейся у тротуара «волги». Саша опустил стекло, и Петю оглушила музыка:

— Дым сигарет с ментолом!.. — драл глотку из радиоэфира солист «Нэнси».

— Тут такая… — стажеру не хватило слов и он показал руками. — Только что вышла! Не видел, куда?

Саша покрутил пальцем у кудрявого виска и поднял стекло.

Петя выбежал на угол Литейного. Безнадега. Растворилась в бензиновых угарах и асфальтовых пространствах искомая барышня. Остались только машины, слякоть, угрюмые прохожие, выдыхающие пар и чапающие вдоль мутных витрин магазинов и кафе.

А Стас напряженно сквозь витрину вглядывался во внешний мир. Отсюда было не очень-то и разглядеть, но, кажется, мечущийся у афиш Дома Офицеров паренек — тот самый исаявец, который за колечком охотился. И пальто его, и стрижечка. Нервно разглаживающий салфетку Стас говорил:

— Это ОНИ! Я как рыжего увидел, чуть в осадок не выпал. Этот «РомЭкс» — подставная контора, а на самом деле там ИСАЯ! — парень и девушка спрятались в уютном кафе с покрытыми желтым лаком столами, с зелеными приятными для глаз стенами, с настенными тарелками а-ля майолика, способными вызвать у Стаса только презрение. Стас полагал, что устал бояться, что ненависть к обидчикам выжгла страх. Ан, одной встречи с дирижером унижения хватило, чтобы безотчетный страх вернулся. Стасу было стыдно и перед Светой, и перед самим собой. Но пока вернувшийся страх пересиливал стыд.

Света повела себя очень странно. Она опустила глаза к чашечке кофе и затеяла ложечкой гонять пену. Она вынула ложечку и мягко, но решительно положила на блюдце. Она погладила руку Стаса и спокойно сказала:

— Ладно, милый, не бери в голову.

Стас не сомневался, что Света ему поверила. Но почему она тогда встает из-за столика? Почему, совместно не обмозговав плюсы и минусы открытия, поворачивает к дверям?

— Ты куда?! — перепугав сидящую за соседним столиком чету, вскрикнул Стас.

— Успокойся, милый, я знаю, что делаю, — ответила девушка. И ответ ее прозвучал достаточно равнодушно, потому что сейчас мысли занимал не Стас. И плевать ей было, что подумают посетители кафе.

Света знала, что делает. Она начинает лениться со вкусом, и в рамках лени не выполнит заказ. И пусть другие находят шизоидные оправдания ее нелепому поступку. Перед не спеша трусящим троллейбусом Света перебежала Литейный проспект на красный светофор. Обогнула прижавшуюся к тротуару «волгу», из которой даже сквозь закрытое стекло пробивались музыка и слова:

— А я нашел другую! Хоть не люблю, но целую! И когда я ее обнимаю, все равно я тебя вспоминаю!

В эту дверь она входила второй раз, уже ведая о вахтерском пофигизме. Света была благодарна Стасу — он не упорствовал в удержании ее. А ведь еще чуть-чуть, и она бы выдала концерт. Выдала бы, что являлась в «РомЭкс» не по чепуховому поводу, а сделать в голове гендиректора маленькое огнестрельное отверстие. А вслед за гендиректором ей пришлось бы ликвидировать и Стаса, как опасного свидетеля. И еще кое-кого. Потому что неполная зачистка чревата.

Все, что было сегодня нужно Свете, это чтобы Максим Максимович перенес окончательное решение и согласился принять вице-президента мифического фонда завтра, строго-настрого зарек подчиненным соваться в кабинет и прекратил бы на день поток текучки. И еще маленькое пожелание — чтобы в кабинете не так воняло тараканомором. Тогда Светлане ничто не помешало бы при обсуждении какого-нибудь пункта контракта легким движением руки обнажить пистолет и попросить гендиректора улыбнуться на прощанье. Или, что привычней, вытряхнуть гендиректору за шиворот из холщового мешка ядовитую змеючку.

Ступени девушка отсчитала не спеша, но и не затягивая. На очередь жаждущих трудоустройства не глянула и умышленно, из женской стервозности, не пожаловала вниманием толстуху секретаршу.

В кабинет командира «РомЭкса» Светлана вошла буквально следом за пареньком в модном черном пальтишке, даже дверь не успела закрыться. И с порога, не рассусоливая и не стесняясь паренька, выпалила:

— И снова здравствуйте, Максим Максимович! А ведь я вас вроде как пристрелить должна.

Ей понравилась реакция начальника «РомЭкса». Он прервал чтение факса, смял и метнул его в мусорное ведро, так в прошлом веке кавалеры бросали дамам под ноги шубы. И вежливо жестом пригласил усаживаться:

— Будьте любезны, ваш кофе еще не убрали. Хотите, свежий сварят? Кофе — дрянь, но на более дорогой пока не зарабатываем. И ты, Петруша, куда-нибудь присядь. Не маячь, — перемена, произошедшая в хозяине фирмы была разительна. Не затурканный копошист встретил Светлану, а бравый мужик. Настоящий полковник от рекрутинга и кое-чего похлеще.

В жизни каждого киллера может наступить момент, когда приходится общаться с органами. На первом свидании с органами Света решила вести себя, как на первом свидании. Не душу изливать, а дожидаться конкретных вопросов. И вопросы последовали:

— Кто же нас заказал? — сложил ладоши лодочкой над засеянным початыми фирменными бланками столе гендиректор. И стал похож на доброго Айболита из детской поликлиники.