— А сегодня? — Петя подумал, что перед выполнением трудного задания он получит увольнительную. Неплохо бы соседку в кино пригласить…

— А сегодня, — Максим Максимыч раскрыл третью папку. — Станислав Витальевич Стерлигов. Год рождения — Год черной обезьяны. Стрелец. В миру торговец антиквариатом-одиночка. Балующийся и перепродажей мракобесок.

— Особые приметы?

— Сплевывает через левое плечо, черных кошек боится — заурядный тленник.

— Мне не нравится Год черной обезьяны, — задумчиво проронил Паша.

— Мне тоже не нравится, — признал Максимыч. — Но сейчас не до жиру. Посему, чтоб через два часа ты с Петей приволок искомого Станислава Витальевича Стерлигова на второй полигон под белы рученьки. Костоломов не привлекать, но и не цацкаться. Вербовка допускается горячая. Очень горячая!

В это самое время родившийся в Год черной обезьяны — по знаку зодиака Стрелец — Стас с усилием нажимал внушительную медную ручку на еще более внушительной двери. Высокая, обитая породистой оливковой кожей, вместо номера — мемориальная табличка «Генеральный директор».

Внутри кабинета все свидетельствовало, что здесь пребывают благополучие и солидность. Ноги тонули в ворсе ковра высотой с луговую траву. Солидный и благополучный человек в синем костюме и при галстуке знатного английского учебного заведения не встал из-за стола навстречу, решив обойтись нарочито радушной улыбкой:

— О, Стасик, сколько лет — сколько зим?!

— Здравствуйте, Максим Андреевич, — в отместку за неуважение пропел гость и даже поклонился по-японски низко.

Торжественность встречи обломал телефон. Он завизжал, как раненный заяц. Генеральный мигом припаял трубку к уху:

— Слушаю… Да… Я… Да, гарантирую. Хотите, наш «семейный» альбом покажу? Один наш герой кроссы бегает, другая героиня девочку родила… Ну конечно придется посидеть на таблетках, подавляющих иммунитет… А как вы хотели?.. Иначе отторжение… Кстати, наклевывается именно сейчас одно «легкое» дело… Донор молодой, здоровый, все пучком… Конечно подумайте, — генеральный директор бросил трубку. И вдруг заметил перед столом Стаса. — И что это мы так официально? Мы же договаривались на «ты», — солидный и благополучный человек все-таки посчитал нужным выйти из-за стола. И получилось излишне проворно, словно Макса подхлестнул порыв ураганного ветра. Пожатие рук прошло уже менее официозно. — Ты ко мне, сквалыга, по какому вопросу? — поразил Макс Стаса в самую душу невероятно честным взглядом.

— Так это ж ты, червь могильный, меня искал.

— Я!? А…Ну да. Ты кстати приглядись, Стас, какого я Айвазовского прикупил. — Хозяин кабинета под руку подвел медлительного гостя к небольшой, но заключенной в дородную золоченую раму картине. Произведение искусства еле втиснулось меж высокохудожественными сертификатами «За безупречный бизнес». Каждый под стеклом. Каждый с витиеватой печатью.

Гость коротко глянул на картину, повнимательней в лицо хозяина кабинета: слабый подбородок, вялые губы, взгляд, сохраняющий где-то в глубинке природное лукавство, хотя стремящийся быть меланхолично-отрешенным… Гость глянул на стену за спиной генерального директора. И слишком анатомически подробный глянцевый плакат с голым человеком в полный рост заставил гостя отвести глаза. Гость посмотрел налево, но там в стенном шкафу в медицинских банках плавало что-то тоже весьма неаппетитное.

— На рынке больше всего подделок именно Айвазовского, — осторожно сказал Стас, уже повнимательней озирая два палящих друг в друга, шатающихся на масляных волнах парусных фрегата. За сим Стас нехотя извлек из кармана джинсов простенькую раскладную лупу, коротко осмотрел подпись и сунул лупу обратно.

— Ну как — подлинник? — ища в глазах собеседника подтверждение маленькой победы, заранее счастливый Максим Андреевич вернулся к столу и размашисто подписал один за другим три документа. Смятый ворс ковра неспешно выпрямился.

— Макс, ты вроде искал меня ради какого-то дела, — попытался сменить тему гость с каменным лицом. Не лежала душа Стаса к предстоящему финансовому спаррингу. И вот по какой причине. Несколько дней назад навестил Стаса крайне подозрительный боярин-нефтяник. Закабалил серебряным заклятием. И хотя Стас до сих пор пальцем не пошевелил в поисках гривны, на здоровье Стаса откровенный саботаж никак не сказался.

— Да ты, скрытый петеушник, ничего не понимаешь в картинах! — Макс подмахнул еще две бумаги, и снова шустрый водоворотик отнес хозяина кабинета к картине. — Мне самые серьезные эксперты сказали, что это подлинник! Ты прямо ответь: подлинник или лажа?!

Стас равнодушно пожал плечами:

— Откуда я знаю, я действительно весьма посредственно разбираюсь в живописи. — Какие такие напасти в связи с серебряным заклятьем должны сыпаться на голову Стаса? Да мало ли что? Всякие мелкие неприятности. Голубь может капнуть на плечо, или заклятый сам может усесться на свежеокрашенную скамейку. Мелочи? Сперва мелочи, а потом, если зацапанный не смирится, посерьезней проблемы. Но пока что Бог миловал. Или слаб в коленках оказался странный нефтяник?

— Врешь! — собрался взбелениться Макс, но передумал. Предпочел действовать убеждением. — Ну ты глянь, жертва апгрейта, повнимательней. Видишь — волны в его манере. А тона? А полутона? Ну точно любимая гамма Айвазовского. А подпись? Ай-ва-зов-ский. У меня и сертификат на эту картину есть. Так что? Не подлинник по-твоему?

— Что ты ко мне, лицо некавказской национальности, пристал? Нужны лабораторные исследования.

И тут снова аврально затрезвонил телефон. Вроде бы только гендиректор был у картины, и вот он уже за столом. Трубка словно сама собой прыгнула в ладонь Макса:

— Слушаю… А мне наплевать, какой будет договор, — лицо Макса покрылось пятнами гнева, сам генеральный директор принял позу вождя перед народом. — Ты там не ерзай, ты сюда слушай… Ну сунь ему пузырь «Камю». Только не из серванта, а из подсобки. Кстати, какая у него группа крови? А поджелудочная железа его не беспокоит? — Макс осторожно положил трубку, записал группу в органайзер на букву «Ф» и огляделся. Взгляд сфокусировался на Стасе. Вернулась улыбка — узнал. — Ну и фиг с тобой, — смирился хозяин кабинета. — Не можешь по-человечески ответить: подлинник или не подлинник — не надо. Я любого доку из Эрмитажа вызвать могу.

— Из Русского Музея. Олигарх стерильный. — Стас без приглашения неспешно устроился на стуле перед столом и закинул ногу на ногу.

— Да хоть из Лувра. Грязный вымогатель.

— Ну ладно, Макс, не гоношись, — разрешил себе мягкую улыбку Стас. — Ты оставил на автоответчике, что я тебе срочно нужен. — Лениво было Стасу спорить. Мысли возвращались к серебряному доллару. А может, Стас просто не заметил приключившиеся мелкие неприятности? Ведь на то они и мелкие. Но по календарным срокам странностям положено возрастать. Например, Стас постепенно должен перестать заглядываться на девушек в метро. Зримый мир должен слегка поблекнуть. Ногти должны начать желтеть. Но в том-то и дело, что ничего подобного не происходит!

— Ну да, нужен, бутлегер знахарства. Я тут новую машину подыскал. Священника вызову освятить само собой, но еще хотелось бы амулетик против аварий.

— Пьяный за руль не садись, вот и не будет аварий. — Стас подхватил с края стола лист мелованной бумаги, на которой с большим дизайнерским тщанием был изображен благообразный доктор в белой шапочке. — А это что такое?

— Да при чем тут: трезвый или пьяный? Бывают счастливые машины, а бывают — сам знаешь. Я, еще когда в комсомоле, на своей «четверке»: отремонтируюсь, разобьюсь, отремонтируюсь, авария… А сосед — десять лет на горбатом. И ни царапины. Так что амулет мне как воздух. Ну я тебе и позвонил. А тебя нету. Ты бы хоть номер трубы оставил, что ли…

— Я не ношу трубу.

— Тогда пейджер заведи. Как в анекдоте.

— Не люблю я эти цацки. — Стас, так и не дождавшись объяснения, вернул яркий плакатик с портретом доктора на место.

— Ну да, понимаю, ты же мелиоратор средневековья. Так как насчет амулетика?