– И вовсе ты не стала противнее в этих очках, – прошептал я, – они тебе, кстати, идут.

Она ничего не ответила. И мы, невзирая на места в последнем ряду балкона и на поведение некоторых парочек, сидевших рядом с нами, стали смотреть фильм. Что касается меня, то мне он понравился. Когда фильм кончился, то нам – благодаря удобным местам в середине – пришлось выстоять длинную очередь в гардеробе.

– Ты сердишься? – спросил я.

Яна покачала головой.

– Мне только неприятно, что…

Она не договорила и передернула плечами.

Мы с ней составляли исключение, потому что в очереди стояли в основном мужчины, а женщины ждали в сторонке у зеркал, где прихорашивались или с вызовом зевали. Семейные и влюбленные пары. Она стояла рядом со мной.

– Что тебе неприятно?

– Ты вчера тоже опоздал. И больше, чем я… – сказала она с упреком.

– Ладно, – примирительно ответил я. Но прикоснуться к ней уже не решился.

Я помог Яне одеться, и мы вышли на улицу. Я закурил. Курю я вообще-то не много, но после кино меня всегда тянет к сигарете. Прохожие торопились на трамваи и на ужин. Было около восьми.

– Что дальше? – спросил я.

Она так и сжалась в своей шубке.

– Что же еще… Мне очень жаль, что я опоздала… Ну, пока.

Быстро сунув мне руку, она пошла на остановку.

– Подожди!

Она даже не оглянулась и продолжала идти. Мне пришлось догнать ее.

– Я так обидел тебя?

– Я не сержусь, – сказала Яна, – и оставь меня. Я еду домой, я…

– Ты торопишься? – спросил я. – Но ведь еще не очень поздно… Восемь. Ты что, к восьми должна быть дома?

– Это зависит от того, – строго сказала Яна, – с кем я и где, понимаешь?

С меня было достаточно. Не хотелось больше играть роль жестокого обидчика.

– Ах, вот как? – сказал я. – Родители, значит, отпускают тебя гулять хоть на всю ночь, но с условием, что кто-нибудь надает тебе в «Ротонде» пощечин, так ведь получается?

Она рванулась к подъезжающему трамваю, но я схватил ее за руку.

– Пусти. Больно!

Как только трамвай отъехал, я ее отпустил.

– Уй, – сказала она с досадой, растирая запястье. – Ты что, псих?

– Не знаю, – сказал я, – мне еще этого никто не говорил. Но если хочешь, могу на эту тему подумать. – Я усмехнулся.

– Вчера было холодно тебе, а сегодня мне. Пойдем со мной, может, я и расскажу кое-что об этом. Но не здесь, здесь дует.

– А где? – спросила она осторожно.

– Есть масса возможностей, – я огляделся по сторонам. – Только не говори, что ты ужинала.

– Нет, – улыбнулась Яна, – но сбитых сливок мне не хочется.

– Как это? – подозрительно взглянул я на нее.

– Я просто болтаю, – она снова улыбнулась, – да и вообще все кондитерские уже закрыты.

До меня наконец дошло.

Мы поужинали в «Ядране», недалеко от Карловой площади, и выпили две бутылки розового югославского вина.

– У тебя была девушка, а у меня парень, – простодушно сказала Яна. – Или ты думал, что я девственница?

– Постой! – торопливо перебил ее я. – Мы же не о том говорили…

– Я думала, что тебе это важно.

– Теленок ты, – резюмировал я, – сущий теленок.

– Мне уже…

– Знаю, – не дал я ей договорить, – тебе девятнадцать, и никакой ты не теленок… Я говорил о том, что название было неподходящим.

– Они же и впрямь никак не могли докопаться до мотива, – сказала Яна, – значит, все правильно.

– Но докопались, – не сдавался я, – и, по-моему, все было ясно почти с самого начала.

– А по мне, конец был неожиданный, – сообщила Яна.

– Надуманный, – сказал я, – абсолютно надуманный.

– Так всегда бывает в детективах, – возразила Яна, – настоящие убийства обычно примитивные.

– Ты думаешь? – Я был ироничен.

Она кивнула.

– Парень убил свою подружку… Другой разрешил все проблемы топором… Еще одна отравила его и себя… А у кого-то увели девчонку, и он пустил в ход нож… – Яна усмехнулась. – Ты что, не читаешь «Черную хронику»?

– Читаю, – сказал я, – но я не говорю сейчас о всяких элементарных убийствах… А в детективах всегда есть своя логика: там, например, преступник должен пару раз появиться и в середине, а не только в самом конце, правильно?

– Конечно, – сказала Яна и посмотрела на часы.

– Тебе пора? – спросил я.

Она завертела головой:

– Нет, но, может, я тебя задерживаю?

Я улыбнулся.

В глубине зала мелькнула фигура старушки, продающей гвоздики.

– Хочешь?

– Не-е, – сморщила Яна нос.

Я купил ей букетик из трех гвоздик.

– Спасибо, – улыбнулась она мне.

Я поднял свою рюмку.

– За что? – спросила она.

– За… – я помедлил, – да нет, фильм вообще-то был хороший, но вот…

– Это такой тост? – Она с упреком наморщила лоб. – Я знаю, ты думаешь о настоящем убийстве…

– О каком убийстве? – удивленно перебил я Яну.

– Об убийстве Зузанки Черной, – спокойно сказала она, – а что, разве не так?

– Ты-то что об этом знаешь? – спросил я.

– Как ни странно, немало.

– Да уж, странно. Яна улыбнулась:

– Но ты же этого не делал… Правда, Честмир, ты ведь не имеешь к этому никакого отношения?

Я покачал головой.

– Но откуда ты знаешь?… Тебе рассказал об этом в понедельник Пилат?

Она пожала плечами.

– Я много чего знаю. – Яна сказала это очень многозначительно и, подняв рюмку, чокнулась со мной: – Все будет хорошо.

Эта девушка очень быстро вторглась, вернее, втерлась в мою жизнь. И не то чтобы меня это раздражало. Скорее забавляло.

– А что же ты еще обо мне знаешь?

– Мы больше не будем говорить о детективах? – спросила она с усмешкой.

– Я тебе задал вопрос.

– Ну а я, может быть, не желаю на него отвечать, – сказала она. – Ты что-нибудь имеешь против?

– Почему же?

– Вот видишь, – сказала Яна, – так что давай сменим тему.

– Да нет, – сказал я, – «почему» не в том смысле, что я не против, если ты не ответишь… Наоборот… Я имел в виду, что не понимаю, почему ты не можешь мне ответить.

Я пригубил вино, в ресторанчике тихо играла музыка, и Яна спросила:

– Это ты с Зузанкой Черной ходил в ту кондитерскую?

– Нет, – покачал я головой, – не с ней.

– Много же у тебя было женщин.

Я снова покачал головой:

– Ошибаешься, теленок.

– Будь любезен, не называй меня так, – помрачнела она.

– Хорошо, – поправился я, – не теленок.

– Ас кем же ты туда ходил?

– Со своей бывшей женой, но это было давно.

– Все равно, у тебя были женщины, так что ты не можешь меня упрекать.

– А я тебя разве кем-то попрекал?

– Тем парнем в «Букашке».

– Я вовсе не попрекал, – вежливо объяснил я, – я просто спросил.

– Да, – настаивала Яна, – у каждого из нас свое прошлое, ведь так?… У каждого человека есть какое-то прошлое, и, по-моему, надо его уважать.

– Это зависит еще и от того, – усмехнулся я, – в каком возрасте человек начинает приобретать себе прошлое.

– Ты это о чем? – с беспокойством спросила Яна. – О том, сколько лет тебе, а сколько мне?

– Да хотя бы и об этом.

– Глупости, – сказала она неуверенно, – мы же взрослые люди, правда?

– Тебе виднее, насколько ты взрослая, – улыбнулся я.

– Значит, я не ошиблась, когда записала тебя в итальянцы, – Яна горестно покачала головой, – еще тогда, в понедельник, в «Ротонде».

– Да что же, черт возьми, во мне итальянского?

– Ты никогда не смотрел итальянских фильмов?

– Конечно, смотрел, ну и что?…

– Итальянцы тоже ужасно ревнивы, – объяснила мне Яна. – Сами вытворяют что хотят, но если девчонка потеряет невинность, так…

Я рассмеялся, и Яна обиделась.

– Ты! – блеснула она гневно глазами. – С этим не цепляйся ко мне больше, ладно?

– Хорошо, – согласился я, – не буду к тебе цепляться. Но мне все еще непонятно, откуда ты обо мне столько всего знаешь.