— Да, радость моя?

— Ты не припомнишь, Нинка носила кольцо?!

— Ну откуда я могу это знать? Не заметил, покачал он головой.

— А ты? — обернулась я к Женьке.

Тот только развел руками.

Схватив телефон, я набрала номер Тау.

— Что опять? — хмуро спросил он вместо приветствия.

— Скажи, у Нины на пальце было какое-нибудь кольцо? — выпалила я.

Он помолчал, после чего очень вежливо ответил:

— Да, Магдалина. У Нины на безымянном пальце правой руки было обручальное кольцо.

И он, не прощаясь, отключился.

— Собирайтесь, поедем в больницу, — устало сказала я парням.

Тау было очень жалко.

Дэн, ни слова не говоря встал и пошел одеваться. И я вслед за ним поднялась в спальню, натянула джинсы, свитер, с сомнением посмотрела на растрепавшуюся косу и наконец решила — и так сойдет.

Но расческу я захватила, так что по дороге я переплетала косу и думала о том, что неужто сейчас закончатся все наши беды. Как-то не верилось, что все так просто.

Медсестры в больнице, как на грех, оказались те же самые, как и в последний визит. Увидев меня, они чуть не перекрестились.

— Не пущу! — веско сказала пожилая медсестра с темными усиками над губой. — В прошлый раз после ваших поцелуев вся палата на ушах стояла!

Дэн внима-ательно посмотрел на меня, я потупилась и принялась ковырять носком пол.

— И время неприемное, — поддакнула молоденькая.

— Дамы, можно вас на минутку? — Очаровательно улыбнулся им Дэн, подошел, минут через десять вернулся и сухо сказал мне: — Идем.

По пути он словно невзначай спросил:

— Это о каких таких поцелуях говорила медсестра?

— Тебе сейчас будет стыдно, — хмыкнула я. — Что, думаешь я и правда кого-то по своей воле целовала, забыв о тебе?

Он неопределенно хмыкнул.

— Мы пришли к Женьке с Алексом, а на него покойница напала, вошла в него, и мне пришлось его поцеловать, чтобы вернуть его душу. Этот метод называется метод мертвой царевны.

— Отлично объяснение, — ядовито сказал он. — Когда однажды ты меня с кем-нибудь застукаешь, я тоже скажу, что жизнь спасал!

— Дэн, ну не вредничай, — улыбнулась я. — Ведь если бы Алекс не был в курсе, что так можно вернуть душу, ты бы не смог меня на кладбище спасти. И все, похоронили бы меня с утреца.

Он промолчал, лишь рука его крепче сжала мою ладонь.

В Женькиной палате мы увидели его мать. Она, сама бледная и очень нездоровая на вид, сидела около постели сына и гладила его по голове.

— Ирина Сергеевна! Вам уже лучше? — радостно вскрикнула я.

— Здравствуйте, Магдалина, — скупо улыбнулась она. — Оклёмываюсь потихоньку.

— Как Женька? — участливо спросила я.

— Да так же, — пожала она плечами. — Лежит, не шелохнется.

— Разрешите? — я подошла к безжизненному телу и вытащила правую руку из-под одеяла. Кольцо, простой золотой ободок, тускло сияло на безымянном пальце правой руки.

— Откуда это у него? — охнула мать.

— Ирина Сергеевна, — медленно спросила я. — Вы не хотите рассказать, отчего вы хотели потратить немалые деньги на охранку?

Она пристально всмотрелась в меня и спросила:

— А вам зачем это знать?

— Да много тут всего произошло, — пожала я плечами. — И я влипла в историю, и Женька. Так хотелось бы знать, с чего началось.

Я осторожно потянула кольцо с пальца.

— Бабка ко мне пришла, — помолчав, сказала женщина. Вся в черном, неприятная такая. И наказала: мол, заговори-ка своего сыночка от беды, не пожалей денег на охранку, иначе сгубит его Нинка. Сказала, что та заказала обряд сильной порчи на Женьку, велела не медлить и ваш телефон дала. Сказала, что лучше вас никто не сделает.

— Вот как? — рассеянно спросила я. — А не добавила что я, такая-сякая, деру много?

— Точно! — слегка удивленно сказала она. Я сначала-то думала — просто на деньги разводят, а потом сходила к гадалке — она говорит, мол, и точно Женька в опасности. Я подхватилась тут— да и к вам на прием. А тут, как на грех, сгубил меня обряд на богатство. Эх…

— Вот только с чего бы это Святоша стала предупреждать вас об опасности? — задумалась я.

Кольцо не слазило, ни в какую ни слазило.

— Магдалина, ты о старушке слишком плохо думаешь, — покачал головой Дэн. — А ведь у нее тоже совесть имеется. Местами.

— Последнее замечание ценно, — кивнула я. — Мыло есть у кого-нибудь?

— Мыло? — воззрились на меня все присутствующие.

— Не снимается, — указала я на кольцо.

— Дайте-ка я попробую, — вызвалась Ирина Сергеевна. Она пропыхтела несколько минут, недоуменно нахмурилась и спросила: — А оно откуда вообще взялось? Сынок мой вроде бы не женат.

— Нинка его со смертью повенчала этим кольцом, — пояснила я. — Снимем — будет у него шанс. Не снимем — сегодня же он умрет.

— Сегодня? — растерялась она и схватилась за сердце.

— Девятый день, ничего не поделаешь, — развела я руками. — А вот если вы сейчас опять запомираете — будет совсем некстати, имейте в виду.

Ирина Сергеевна яростно рванула злополучное кольцо, тут же забыв про хвори.

Дэн молча вышел и вернулся уже с обмылком. Протянул его бедной матери, она принялась смазывать мыльной пеной пальцы, кольцо.

— Что-то я последние полчаса Женьку не вижу, — пробормотала я.

— Наверно, ангел его водит, — предположил Дэн.

Я покачала головой.

— Если он его сегодня уведет — больше он не вернется.

— Вот как? — остро взглянул на меня Дэн и обратился к Ирине Сергеевне: — Леди, вам, как матери, надо сделать выбор. Или я сейчас отрублю его палец с кольцом, и он будет жить, или, если мы промедлим, ситуация станет необратимой.

— Как же так? — залепетала она. — Ведь больница, может быть, что-нибудь врачи придумают?

— Ампутация? — скривилась я. — Они пока готовиться будут к операции, время уйдет. Да и не уговорим мы их отрезать здоровый палец.

Она растерянно хлопала глазами, глядя на меня.

— Дэн, режь, — выдохнула я. — Режь, пока не поздно.

«Это тебе за Нинку», — бесстрастно подумала я.

Он вытянул руку Женьки, положил на табурет, достал нож, мы с матерью синхронно отвернулись.

Дверь распахнулась, влетел взъерошенный Женька и завопил с порога:

— Вы чего, садисты, охре…

Чпок.

Силуэт его подернулся дымкой и пропал.

— …охренели? — донеслось сзади. — Я всего-то гулял по больнице!

Мы дружно обернулись и уставились на возмущенного Женьку, приподнявшегося на кровати и разглядывающего руку.

На тумбочке одиноко лежал отрубленный палец, и рядом — золотой ободок кольца, изрядно заляпанный кровью.

— Женечка! — плача от счастья, кинулась к нему Ирина Сергеевна.

— Мать, нежности потом, зови врачей! — скомандовал он.

— Хос-спидяяяя… — донесся с порога потрясенный голос.

Я обернулась — усатая мадам ошарашено глядела на ампутированный палец. За ее мощной фигурой металась молоденькая медсестричка и пыталась найти щелочку, дабы посмотреть на то, что так изумило усатую.

— Он сам на ножик напоролся, — быстро сказала я. — Сам! Женя, подтверди!

— Садисты! — прорычал он. — Больно же!

— Вот так тебя и спасай, — обиделась я, а усатая в этот момент очнулась.

О, как же она заголосила на всю больницу! Она кричала, что я ненормальная, и меня надо сдать в психушку, то целуюсь я около коматозного больного, то пальцы ему рублю.

— Да не рубила я ему пальцы! — обиженно возражала я.

— Милая, нам пора удалиться, — улыбнулся мне Дэн, подмигнул Женьке, и мы сбежали. По дороге я позвонила Женькиной матери:

— Да все нормально, Магдалина, я объяснила, что это и правда был несчастный случай и вы тут ни при чем! А Женьку отвезли в операционную, палец обратно пришивают!

— Вы на нас не сердитесь? — смущенно спросила я.

— За палец, что ли? — вздохнула она. — Были сомнения, как ты спросила. Молодец, что ждать ответа не стала. Уж лучше без пальца, да живой. Спасибо, Магдалина. Сколько я вам должна?

— Чего?! — изумилась я. — Да нисколько.