– Завтра заберешь, – оттолкнул его Андрей и продолжил исследовать содержимое мешков, пока с радостным возгласом не извлек из-под бумаг и обрезков ткани тот самый пакет!
И открытки, и игрушки сохранились в наилучшем виде! Он прижал к груди вожделенную добычу и полетел в кабинет, чуть не забыв пиджак.
Малиновский с ужасом констатировал: его давний друг и начальник господин Жданов – окончательно лишился остатков разума! Это ясно е первого взгляда: очки съехали, галстук сбился набок, рубашка с закатанными рукавами перепачкана, зато к груди господин Жданов бережно прижимает мусорный пакет и сильно измятый пиджак.
– Ты что... в мусоре копался? – все же уточнил Роман, без надежды на опровержение очевидного факта.
– Понимаешь, Рома... я хочу отнести все это обратно... Кате...
Если бы Малиновский стоял, такое неожиданное заявление сбило бы его с ног, но он уже сидел, поэтому ограничился тем, что открыл от неожиданности рот, затем заставил себя его закрыть и желчно выдал:
– Может, лучше сразу папаше в Лондон отошлешь? – Он попытался отнять у Жданова грязный мешок, но когда тот оказал решительное сопротивление, обороняя мешок, как бесценное сокровище, вдруг прозрел:
– Ты что, до сих пор надеешься вернуть Пушкареву? – и, в который раз, принялся увещевать Жданова, пытаясь отрезвить его помраченный разум: – Андрюш... ну забудь ты ее, выкинь пакет и больше не вспоминай обо всей этой истории!.. Хватит мучиться!
– Нет... – Андрей невидящими глазами уставился в рваный бок пакета и не слышал Малиновского: – От той девушки, которую я любил когда-то, не осталось ничего. Она изменилась, стала другая... чужая... той Кати нет...
Он поставил пакет на пол и наконец заметил Малиновского:
– Да не смотри на меня, как доктор на больного! Я бы и рад забыть ее, но не знаю, как это сделать! – он с силой зашвырнул пакет в стол.– На днях уеду... Я надеюсь продать франшизу в пару городов... Налажу новые контакты, освежу старые... Папа говорит, быть ближе к партнерам всегда полезно...
– Ну а если честно... зачем ты едешь?
– Я... просто хочу уехать из Москвы на какое-то время. Я должен что-то изменить в жизни... Уеду.... Здесь сейчас... мне тяжело...
Малиновский понимающе кивнул, хлопнул друга по плечу, попытался улыбнуться, но не смог. Он-то уже давно понял – от себя далеко не уедешь. Даже если продавать франшизу на Курильских островах.
Катя проверила последний отчет и выключила компьютер. Беспокойно посмотрела на часы – половина восьмого: слишком поздно отправляться на розыски грустных воспоминаний и потрепанных подарков. Мусор уже вывезли, – разочарованно вздохнула Катя. Может быть, так даже лучше? Она вынула, дневник, сентиментально улыбнулась – сегодня она впервые сделает запись в дневнике, сидя за рабочим столом Андрея, в его президентском кабинете, в кабинете, где не осталось ничего от ее прежней жизни!
«Удивительно... Он сидел здесь, смотрел в это окно, заглядывал в мою каморку и улыбался. Я все время об этом вспоминаю, а для него все, что случилось с нами, ничего не значит. И все воспоминания, все подарки, которые он мне дарил, – просто мусор. Взял – и выбросил. Лучше бы я сама это сделала и не знала, что он абсолютно ко мне равнодушен. Хотя Андрей как всегда прав. Эту историю пора забыть. Просто стереть, как дефектный файл, даже из воспоминаний. Выбросить из головы. Навсегда! Больше никаких вещественных доказательств любви. Все правильно...»
Дверь тихо скрипнула. Катя поспешно захлопнула дневник и затолкала его в верхний ящик стола.
– Знаете, вы стали очень привлекательной женщиной... Очень!
За последние дни Катерина уже успела привыкнуть к подобным комплиментам и могла бы улыбнуться посетителю, но только сейчас она никого не ждала и не приглашала! Катя подняла взгляд и опешила – перед ней с самой милой улыбкой, на которую он только был способен, стоял Александр Воропаев!
– И вот я зашел... точнее, проник к ней в кабинет без приглашения и стука...
У Кати уже не осталось сил для нового скандала, хотя больше всего на свете ей хотелось выставить Александра как можно быстрее:
– Нет, не здесь. Не та атмосфера, – Воропаев уверенно приблизился к столу, взял ее руку и поднес к губам: – Я хочу пригласить вас в ресторан...
– Это невозможно!
– Боитесь? – прищурился Воропаев.
– Вовсе нет!
– Ну вот видите, бояться действительно нечего! – заговорщически улыбнулся Александр.– Просто деловой ужин в интимной обстановке! Итак, мы договорились, я пришлю за вами машину...
Он бодро вышел, не оставив девушке возможности возразить.
Сменить чулки прямо за рабочим столом в приемной изначально было скверной идеей. Но Виктория осознала это, только когда рядом раздался насмешливый голос Воропаева:
– Одолжила у кого-то чулочки на время? А может, подарили? Вика, признавайся, ты завела в «Zimaletto» любовника?
– Отстань, – помрачнела Клочкова.
– Значит, поклонника, тайного воздыхателя?
– Замолчи и убирайся! Пожалуйста...
– Да ладно, не расстраивайся. Жизнь еще впереди, найдешь себе кого-нибудь получше...
– Слышали, что вам девушка сказала? – к Александру спешил Зорькин: побледневший, со сжатыми кулаками: – Я не позволю оскорблять ее. Я предупреждаю...
– Какие страсти! Спокойней, господин Зорькин.
– А ну-ка заткнись, понял?!
– Ой, какие мы страшные! Тебе-то что нужно? Только не говори, что ты и есть тот тайный воздыхатель, который... – скривился Воропаев и направился к выходу, прощально махнув присутствующим ладонью.
– Хватит! – гневно заорала Виктория.– Коля, тебе не надо было вмешиваться...
– Что же мне было делать? Стоять и спокойно смотреть, как он над тобой издевается? Я так не могу! Да я его убить готов! – зло пнул двери лифта Зорькин.
Вика горько улыбнулась – оказывается, есть человек, готовый за нее заступиться. В глубине души ей было приятно, но как-то не хотелось, чтобы о таком поклоннике узнала еще хоть она живая душа. Особенно в «Zimaletto»!
ГЛАВА 21
Милко всесторонне готовился к еженедельному совещанию – комфортно расположился в высоком председательском кресле, пододвинул стульчик и положил на него ноги.
Ольга Вячеславовна хлопотливо подложила под спину Милко вышитую подушечку, вручила ему стакан с водой и принялась капать в него успокоительное.
– Сколько-сколько?! – капризно протестовал Милко.– Двадцать?! Это много! Ты хочешь, чтобы я успокоился навсегда?! Хотя нет... Я еще раньше погибну от нервного истощения! Я захлебнусь этими каплями!
В голосе Милко тревожными предвестниками зазвучали истерические нотки. Кира поспешила его успокоить:
– Мы не дадим тебе погибнуть. Ты нам нужен живой!
– Я же говорю, Пушкарева здесь для того, чтобы испытывать мое терпение! – стенал Милко, и вселенная откликнулась на его призывы. Вошли Катя и Юлиана.
– Добрый день. Извините, что опоздала. С нами будет работать Юлиана...
– О, вот женщина, у которой безупречный вкус! Почти как у меня! – отчасти утешился мэтр моды.
– Прошу вас – садитесь, – галантно придвинул Юлиане стул Урядов, свободной рукой пытаясь стряхнуть Милко, надежно воцарившегося в председательском кресле.– Э... Здесь место президента... Екатерина Валерьевна должна сидеть во главе стола...
– Не надо никого беспокоить. Я сяду на свободный стул. Ничего страшного! – остановила его Екатерина и с новыми властными нотками добавила: – Глава стола в любом случае там, где сижу я!
– Мы тут проанализировали... и подумали... – взял слово Зорькин.– ...и решили... Нужно пересмотреть контракты с зарубежными партнерами, уж очень они невыгодные...
– И кто этим займется? Кому-то придется лететь туда и лично разговаривать с компаньонами... – вспылила Кира.
