Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Лекарь Али ждал, когда Владислав проснется. Ядвига не доверила сына французским нянькам. Покой маленького князя Потоцкого охраняли мужчины: дядька Зых, дальний родственник князя получивший в юности страшные увечья и поэтому отправленный свекровью Ядвиги во Францию; Якубус Люсус - силезец, учитель фехтования; и сам Али - арабский медик, фактически вырастивший вместе со своим дядей Ядвигу. Поэтому малыш имел кучу мелких царапин и цыпки на руках. Пока мать была в отлучке он возился в грязных лужах. Да и вообще делал все, что только можно делать не причиняя себе тяжких телесных повреждений. Мужчины считали, что ясновельможный пан должен все познать сам. Больший минус был лишь в том, что с мальчиком никто из дядьев по-французски не говорил. Поэтому юный князь из языка страны, в которой проживал, знал только две фразы: "пошел прочь, маленький негодник" и "спокойной ночи, малыш", - которые ему говорила Жильберта. Да может несколько отдельных французских слов.

Наконец Владек проснулся. Али взял ребенка и повел на задний дворик для процедуры обливания. Малыш безропотно подчинялся…

Герцог Лианкур второй день отсутствовал. Он не был на задании. Просто решил отдохнуть от суеты города и отправился в свой охотничий домик. Об этом знали только Рошефорт и Ришелье. Супруге он не успел поведать о своих планах, но был уверен, что в случае чего сможет послать весточку из своей охотничьей резиденции…

Али уже обтирал Владка жестким льняным полотенцем, как растерянный слуга сообщил ему о том, что одна высокородная дама просит разрешить ей посмотреть аптекарский садик хозяйки. Араб подхватил малыша подмышку и решительным шагом направился к центральному входу.

Возле главного подъезда стояла небольшая карета. Из нее с помощью двух слуг спускалась очаровательная дама в скромном, но дорогом платье, без маски на лице и вуали.

Али поклонился поясным восточным поклоном, при этом зажатый малыш слабо пискнул. Тогда араб поставил его на ноги и еще раз поклонился незнакомке.

Любезный, - кротким голосом сказала Мари-Мадлен, а это была она, - я знаю, что твоих господ нет, но мне бы очень хотелось просто посмотреть на сад твоей хозяйки, ибо я хожу завести у себя нечто подобное. Я, мадам де Комбале, племянница Его Высокопреосвященства, кардинала Ришелье. Думая, что аптекарский садик герцогини сможет помочь моему дяде излечиться от мигрений, которые мучают его с детства.

Высокородная госпожа! - снова поклонился Али, - Если ваш светлейший родственник страдает мигренями с детства, то они не пройдут от трав. Тут нужно специальное питание и режим чередующий покой и работу.

Уж не тот ли ты арабский лекарь, любезный, о котором столько говорил герцог? - спросила племянница, - Откуда ты так хорошо знаешь наш язык? И что за малыш топчется возле тебя?

Али подхватил мерзнувшего Владка на руки.

Сиятельная дама! Я лекарь из арабского племени. Знаю 7 языков, которым обучил свою драгоценную госпожу, и она превзошла меня. А этот малыш, сын моей госпожи, князь Потоцкий, Ян-Владислав.

Маленький князь сердито сопел у лекаря на руках.

А сколько лет князю Потоцкому? - с улыбкой спросила мадам Комбале.

Три года, - ответил лекарь, - и он не знает французского еще.

Почему же малыша не учат языку той страны, в которой он живет? - нахмурила красивые брови племянница.

Госпожа! - Али низко склонился перед дамой прижав руку к сердцу, - моя светлейшая хозяйка все время в разъездах, а дядья, которые воспитывают мальчика, сами только учат французский.

У дитя нет боны-француженки?

Нет. - односложно ответил араб.

Ну что ж, любезный, передайте ребенка кому-нибудь из его пестунов, а сами покажите мне садик.

Али в который раз поклонился и понес Владислава в дом. Мари-Мадлен в это время разглядывала парадный вход отеля Лианкуров. Наконец лекарь вернулся и пригласил племянницу пройти в сад. Аптекарские грядки разочаровали женщину, так как на многих ничего не произрастало, хотя таблички перед каждой сообщали длинные латинские названия.

Видимо тут уже ничего не растет? - поинтересовалась мадам Комбале показывая на грядку с черной полузасохшей землей.

Нет, о высокородная госпожа! - лекарь опять поклонился, - растение появится осенью. Это озимое растение, оно выходит на поверхность перед первым снегом и очень полезно именно в этот период.

Ты знаешь больше своей госпожи? - провокационным шепотом спросила племянница.

Нет, госпожа, что-то больше, но что-то меньше, я не читал всех книг, которые она прошла, я не знаю всех тех наречий, которые она знает. Лучше я знаю только строение тела, ибо я, как мужчина не боялся резать мертвое тело, а вот госпожа знает только живых.

Ну что же, я ухожу, проводи меня до кареты. Когда герцог Лианкур вернется, я поговорю с ним о французской няне для малыша. Думая, что герцогиня прибудет во Францию не скоро, а ребенку нужна женская рука.

Отъезжая от отеля Лианкуров Мари-Мадлен думала: "У герцогини есть ребенок. Пускай она и занимается им, как вернется и не входит ни в мою жизнь, ни, тем более, в жизнь дядюшки. А у меня нет никого, кроме больного и несчастного дяди, которому так необходим мой уход и забота".

Глава II. Красный герцог

2.1. Мари-Мадлен и Дева Мария

Тут, сходству твоему с Марией в довершенье,

Жестокость и Любовь мешая в упоенье

Раскаянья (ведь стыд к лицу и палачу!),

Все смертных семь Грехов возьму и наточу,

И эти семь Ножей, с усердьем иноверца,

С проворством дикаря в твое всажу я Сердце -

В трепещущий комок, тайник твоей любви, -

Чтоб плачем изошел и утонул в крови.

Шарль Бодлер

Что происходит с человеком, когда его минуют мелкие, раздражающие жизнь невзгоды? Душа его поет. Пела душа и у Мари-Мадлен. Она была окружена заботой и вниманием со стороны своих друзей, которых ее кроткая душа сумела приобрести за этот год. А также обожаемый дядюшка был безраздельно ее! Тем более, что в этом году его здоровье несколько улучшилось: мигрени не были столь продолжительны и не отнимали столько сил; язвы и нарывы практически исчезли; стыдная болезнь (геморрой) тоже не мучила кровотечениями. Как тут не ликовать?

Сама прекрасная племянница в этот год также не жаловалась на свое здоровье. Правда она снова немного пополнела, но это ей шло, да и соответствовало тогдашней придворной моде.

Сегодня Мари-Мадлен занималась разбором редкостей, которые были контрабандным образом вывезены из Англии графом де Грие, большим ловкачем.

В состав этого тайного груза входило несколько статуй, которых по технике исполнения вполне можно было считать римскими, а также несколько свиткой старинных рукописей, которые были написаны на латыни.

Умница Ла-Комбалета не плохо разбиралась в латыни и поэтому перво-наперво она занялась сортировкой свитков. Что-то будет находится в библиотеке кардинала, что-то попадет в хранилище Сорбонны.

С документами она просидела достаточно много. Несколько аккуратных горок в которые они были складированы так и остались неразобранными, когда Мари-Мадлен решила перейти к осмотру статуй, ибо голова уже кружилась от латыни.

Статуи были небольшие и старательно спрятанные от глаз под мешковиной. Сейчас слуги сняли с них их укрытие и пучками перьев счищали с них мелкий мусор прилипший к поверхности. Чтобы нежные пальчики прелестной племянницы касались чистой поверхности.

Шесть из привезенных статуй были бюстами каких-то, очевидно, очень важных военноначальников. Седьмая статуя была полноростовая и представляла из себя тщательно выполненную женскую фигуру.

Статуя не соответствовала римским канонам того времени, т.е. одеяние дамы никак нельзя было назвать римским. Грубо высеченные складки одежды представляли собой бесформленный балахон. Скульптор особенно не старался высекая одежду. Зато все свое умение он потратил на отточку лица и кистей рук. Лицо было нежным лицом молодой женщины 18-20 лет. Черты были строгими и правильными. Глаза статуи были закрыты, а губы крепко сжаты. Полуспадающий капюшон открывал волосы заплетенные в косу. Прическу стягивал обруч. Выразительны были и сложенные домиком, на уровне подбородка, тонкие пальцы, с короткими ногтями.

18
{"b":"103259","o":1}