Анна Австрийская утверждала, что она в своем письме к Мирабелю и другим лицам в Мадриде просила передать выражение своих родственных симпатий и осведомлялась о состоянии здоровья членов испанской королевской семьи. Королева попыталась искусно разыграть комедию полного примирения с ненавистным кардиналом. Ей казалось, что она преуспела в этом, в действительности же дело было не столько в неотразимых чарах испанки, сколько в политической необходимости.

Кардинал не был влюблен в королеву, как пытались показать это некоторые из памфетистов. Однако ему необходимо было ее сотрудничество. Первое время пребывания Анны при дворе он старался оказывать ей те знаки внимания, которые выказывает благородно воспитанный человек, но окружение королевы, состоявшее из записных сплетниц и интриганок, издевались над его учтивостью ведя слабовольную королеву на своем поводу.

В этот год положение Франции было особенно напряженным. Все начинания проводимые королем и кардиналом могли рухнуть в любой момент умри король и взойди на престол Гастон Орлеанский. Король был слаб здоровьем и не имел до сих пор наследника. Ришелье понимал, что ему не удастся добиться от Рима согласия на развод короля, так что матерью дофина могла стать только Анна Австрийская.

Следствие, которое шло на протяжении этого лета зашло в тупик. И премьер-министру ничего не оставалось как соблюсти все условности церемонии примирения с королевой. Людовик XIII также прекрасно понимал, что его царственная супруга женщина слабовольная и движимая лишь знаменитым упортсвом Габсбургов будет стоять на своем даже тогда, когда можно было и принять взгляды совершенно противоположные. В силу этого король также решил сыграть в строгого супруга, чтобы королева испугалась и не мучила и так изболевшегося министра, который при всех его недостатках все же импонировал королю своей целеустремленностью и любовью к государству.

"Я желаю, - написал Людовик XIII, - чтобы мадам Сеннесе отдавала мне отчет обо всех письмах, которые королева будет отсылать и которые должны запечатываться в ее присутствии. Я желаю также, чтобы Филандр, первая фрейлина королевы, отдавала мне отчет обо всех случаях, когда королева будет что-либо писать, и устроила так, чтобы это не происходило без ее ведома, поскольку в ее ведении находятся письменные принадлежности". Анна Австрийская написала внизу этого документа: "Я обещала королю свято выполнять содержание вышеизложенного". Обещание это стоило недорого.

21 августа в своем дворце Ришелье в присутствие Лианкура лично допросил Ла Порта, тот заявил, что сможет давать показания, если получит приказ королевы. Людовик XIII потребовал от жены, чтобы она письменно повелела Ла Порту сообщить все ему известное, угрожая, что иначе ее дворецкий будет подвергнут пытке. Обеспокоенная королева поспешила сделать дополнительные признания: она действительно дала шифр Ла Порту для поддержания связи с Мирабелем, принимала переодетую герцогиню де Шеврез, но, по словам Анны Австрийской, корреспонденция носила сугубо невинный характер. Королева должна была написать Ла Порту, что она предписывает ему открыть все ее тайны. Весь вопрос заключался в том, примет ли Ла Порт, которого теперь допрашивал страшный Лафма, прозванный "кардинальским палачом", за чистую монету предписание королевы.

Приближенная Анны Австрийской Мария д'Отфор, совмещавшая роли фрейлины королевы и фаворитки короля, переоделась в мужское платье и сумела проникнуть к одному из узников Бастилии, смертельному врагу кардинала, кавалеру де Жар. А тот ухитрился пробить отверстие в камеру Ла Порта и передать инструкции королевы. Ла Порт, как искусный актер, когда Лафма передал ему приказ королевы, сначала сделал вид, что сомневается в том, каковые действительные намерения его повелительницы, но потом, будто бы уступая угрозам "кардинальского палача", дал показания, в точности совпадающие с тем, что согласилась признать Анна Австрийская.

Мадемуазель д'Отфор отправила к герцогине де Шеврез гонца с известием о благополучном окончании дела. Однако в спешке д'Отфор перепутала шифр и вместо часослова с переплетом из зеленого бархата послала томик в красной обложке - знак опасности. Переодевшись в мужской костюм, герцогиня де Шеврез бежала в Испанию.

1637 год был очень труден и для Франции и для Ришелье. Можно с полной уверенностью сказать, что именно он окончательно подорвал здоровье великого кардинала.

Нежная и чувствительная фрейлина Луиза Лафайет, чей печальный образ так нравился королю ушла в монастырь, но ее окружение продолжало интриговать против Ришелье. Король же стремился встречаться и в монастыре со своей романтической возлюбленной. Милашка Луиза так искренне возмущалась политикой, проводимой кардиналом, что Людовик при всей своей сообразительности, все же стал недобро посматривать в сторону своего соратника. Что не сделаешь ради прекрасных женских глаз! Тем более, что рядом еще усердно интриговал против кардинала исповедник Людовика XIII иезуит Коссен.

Коссен обладал даром красноречия. Он натравливая короля на кардинала, упоминал о 6 тысячах церковных зданий, сожженных в Германии протестантами, которых Ришелье сделал союзниками Франции.

Кардинал же давил на патриотические чувства короля, со своей стороны, вновь и вновь доказывал Людовику, что нельзя осуждать договоры с протестантскими князьями, поскольку они направлены против габсбургских держав, угрожавших самому существованию Франции как независимого государства. Людовик отличался разумностью в политике, унаследованной от отца, поэтому при всем желании угодить прекрасной богомолки Лафайет, он принимал сторону Ришелье.

В это напряженное время Буаробером, верным соратником Ришелье и его поэтом, был рекомендован в круг близких кардинала Антуан Годэ.

Антуан Годэ был поэтом. А еще он умел обращаться с животными. Кошки, например, его просто обожали. Находчивый Антуан решил использовать эту влюбчивость пушистиков и устроил кошачий спектакль, где грациозные создания выполняли роль придворных дам и некоторых врагов премьер-министра.

То ли Антуан был докой в дрессировке, то ли кошки кардинала отличались особой сообразительностью, но в целом, спектакль удался. Кардинал замечательно повеселившись, отдал приказ, чтобы Антуана поселили в Рюэле. Антуан с восторгом согласился на должность кошачьего присмотрщика, поскольку своим слугам Ришелье платил очень щедро. По совместительству же Годэ стал шутом кардинала, чем несколько огорчил Буаробера.

Впрочем, Антуан должностью своей на злоупотреблял: Буаробера не теснил и к Ришелье на "ты" не обращался. За вдохновением Годэ часто обращался в Канцелярию, где общались друг с другом криптологи, шпионы и "сирены".

В одно из таких посещений Антуан заприметил интересную даму производившую на своем пути разрушения подобно лавине сходящей с Альп. Когда смятение секретарей и прочих служащих стало всеобщим, то дама опасаясь за свою жизнь затаилась в небольшой уютной гостинной. Там кардинальский шут и решился с ней познакомится.

Ядвига с интересом разглядывала маленького человечка, который галантно раскланивался перед ней держа при этом роскошную шляпу в одной руке, а маленькую ангорскую кошку в другой. Причем кошка абсолютно спокойно переносила это издевательство. Поэтому первое, что сказала герцогиня Лианкур, это было: "А кошечка живая?"

Да что с ней станется! - Антуан при ответе весьма энергично встряхнул животное, на что оно все-таки мявкнуло.

Удивительно, что кошка все это терпит! - с большим интересом Ядвига разглядывала карлика и кошку.

Привыкла, мадам! Она знает, что если будет терпеливой, то получит больше всех еды!

Я думала, что кошки только у премьер-министра, - потеряв интерес к животному сказала Ядвига.

Ну так Мюзетта и есть одна из его кошек! - Антуан пристроил кошку более удобно для нее, - Просто она главная актерка моего театра, поэтому находится на дополнительном довольствие, а также терпит наглость устраителя и автора в одном лице, то есть меня.