Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глава 7

А снег все шел.

— Счастье, что снегопад не начался неделей раньше, — говорили все.

Каждый видел в этом знамение неба, вселявшее в них крохотную надежду на то, что их злоключения завершатся благополучно.

— А ведь не всем удавалось выйти живыми из подобной передряги!..

И они вспоминали, что с кем случилось.

Сколько колонистов погибло на прибрежных зимних стоянках по всей Америке! И гораздо больше от голода и болезней, чем от руки индейцев. Такая судьба постигла, между прочим, половину английских пуритан, переселенцев из Плимута, в первую же зиму после их высадки с «Мейфлауэра» в Новой Англии, в 1620 году. Сам «Мейфлауэр» еще стоял на рейде, но чем могли находившиеся на кем помочь беднягам, если на корабле съестных припасов было не больше, чем у тех, кто остался на берегу? Им оставалось лишь смотреть, как умирают эти несчастные, да вспоминать с ними далекую Европу.

А в 1604 году из французов мессира де Монта и мессира де Шамплена тоже ведь половина умерли — одни на острове на реке Сент-Круа, другие совсем неподалеку от Голдсборо. Половина умерших — такая мера обычно фигурирует во всех рассказах о голодной смерти колонистов.

И, вспоминая о судьбе своих предшественников, люди задумывались над своей судьбой и спрашивали себя, кому же из них не суждено дожить до весны.

Или взять хотя бы зимовку Жака Картье в 1535 году на реке Сен-Чарлз, под Квебеком. Два корабля слишком далеко поднялись по реке Святого Лаврентия, и, когда наступила зима, они осмотрительно перебрались на маленькую речку СенЧарлз и укрылись там под скалистым берегом. И вот эти два корабля превращаются в ледяные крепости. У людей начинают кровоточить десны, и они умирают один за другим. Но индейский вождь из поселка Стадакона принес им отвар из коры, и, когда они стали пить его, они поправились, и эти оставшиеся выжили.

А барышня? История с барышней, племянницей мессира де Роберваля? Она приехала в Канаду в 1590 году. Так вот, ее дядя, проклятый ревнивец, оставил свою племянницу на острове в устье реки Святого Лаврентия с ее любовником Раулем де Ферланом, и оба они лишились разума и умерли.

А история основания Джемстауна, когда поселенцы там поели друг друга! И столько других историй! Им несть числа, стоит только начать их рассказывать, эти истории о голодной смерти колонистов в Америке.

Но самая трагическая судьба была у англичан сэра Уолтера Рэли, которые высадились на острове Роанок в Виргинии. Это случилось в 1587 году. Одному из предводителей колонистов, Джону Уайту, пришлось отправиться за помощью в Англию. Когда же он вернулся на остров, он не нашел даже следа своих соотечественников, а ведь среди них находились его жена и малютка дочь Виргиния, первый белый ребенок, родившийся на американской земле. Уайт обшарил все воды, все берега, все леса, искал целый год, но тщетно. Тайна распростерла свои крылья над судьбой колонистов.

Анжелика слушала все эти рассказы, и одна мысль не давала ей покоя: что же тем не менее может сделать она, чтобы отвратить призрак голода и цинги? Она чувствовала, что их неотступно преследует передавшийся им от предков ужас перед «сухопутной болезнью». Слишком много катастроф, слишком много зимовок на скорбной и незнакомой земле упоминалось в этих историях. Уже много десятилетий высаживались здесь люди, не имея ничего, кроме соленого сала и сухарей. Они не знали, что из окружающей их враждебной растительности годится в пищу, к тому же они ничего не сеяли. Не хватало времени…

А потом, разве это занятие для моряков — сеять? И вот окаменевшая, застывшая земля засыпает под белым саваном. Словно безжалостная, бессердечная мачеха, она сжимается, твердеет, умирает. Умирает, оставляя этих людей на своей опустошенной груди. Все исчезает. Нет больше ни птицы, ни зверя, ни листочка. А то, что осталось, несъедобно; камни, голые деревья, снег. Больше нет ничего, и «сухопутная болезнь» постепенно проникает в вены, подтачивает жизнь, умерщвляет душу. Даже сам воздух, которым дышишь, теряет от мороза свою животворную силу, становится враждебным… Начинается кашель, потом наступает смерть…

И вот теперь пришла пора им, людям де Пейрака, вступить в единоборство с природой!..

Форт Вапассу, затерявшийся в заснеженной пустыне более чем в сотне лье от ближайшего жилья не только белых, но даже индейцев, — это просто безумие. Три женщины среди стольких мужчин — непостижимый риск. Борьба за жизнь этих людей долгие месяцы, когда вокруг все умирает, — немыслимый подвиг. Попытка сохранить в здравии их рассудок среди фантасмагорий, которые порождает одиночество и молчаливая угроза, таящаяся в окружающем их беспредельном пространстве, — отважный вызов судьбе. Но кто говорит «пустыня», тот помышляет и об «оазисе». Кто упоминает о беспредельных просторах, не забывает и о пристанище, и о доброте. Кто думает о болезнях и недомоганиях, знает, что еще есть забота и лекарства. Кто произносит горестные слова «страх» и «усталость», тот добавляет «утешение» и «отдых». Кто говорит «одиночество», готов сказать и «встреча».

И Анжелика решила, что именно она должна оградить тех, кто находится под ее покровительством, от всех бед.

Она добилась, чтобы мужчин, возвратившихся вечером с работы, всегда встречал накрытый стол и аппетитный запах уже витал в просторной зале. Чтобы миски, стоящие на длинном столе в середине залы, были залогом того, что уставшие труженики утолят свой голод. Чтобы над очагом всегда кипел котел с горячим грогом и они в ожидании ужина могли бы опрокинуть чарку. Ничто так не подбадривало мужчин и не делало их терпеливыми, как грог, да еще вид скамеек, стоящих перед очагом. Они снимали промокшую одежду, вешали ее сушиться у очага в каморке, а потом шли в залу и усаживались там у камина, время от времени перебрасываясь шутками с женщинами, поглощенными заботой об ужине.

Самым тяжелым лишением для мужчин была нехватка табака. И это придавало особую значительность тем нескольким затяжкам, которые они могли разрешить себе вечером до или после ужина, а утеря или поломка трубки воспринималась как настоящая трагедия. Поэтому Анжелика велела установить у входной двери нечто вроде стойки, куда каждый, кончив курить, укладывал свою драгоценную трубку, чтобы завтра после работы снова найти ее там как награду за свой труд. Здесь были самые разные трубки — маленькие полуобгоревшие, очень длинные голландские, трубки из дерева, из глины и даже из камня. Элуа Маколле курил индейскую трубку из белого камня, украшенную с боков двумя старыми, совсем порыжевшими перьями; эту трубку подарили ему маскуитины, что живут у озера неподалеку от реки Иллинойс, когда он, совсем еще молодой, первым из белых появился в их краях.

Целый день мужчины работали в мастерской или на морозном воздухе на руднике. Но наступал вечер, и все они собирались в зале форта, служившей им и спальней, и кухней, и столовой.

Тюфяки для всех сделали из тростника и лапника пихты. Сверху — покрывала из шкур и одеяла. Де Пейрак в первый же день распределил их между всеми и убедился, что каждому вполне достаточно теплых вещей, чтобы укрыться и одеться. Потом, правда, были заключены взаимовыгодные сделки между людьми зябкими и теми, кому данное природой здоровье позволяло спать хоть в снегу, видя при этом хорошие сны.

Для женщин и детей в комнатах соорудили кровати. На досках, из которых они были сделаны, кое-где даже сохранилась кора.

Условия, в которых жили эти люди, объединенные здесь судьбой для тяжкого испытания, все время заставляли Анжелику задумываться, ради чего она среди них, что может она сделать для них. Нужное, необходимое.

По каким-то неуловимым оттенкам в поведении мужчин она поняла, что, не отдавая себе в этом отчета, не признаваясь себе в этом, они бывали довольны, когда, возвратившись с работы и собравшись вместе в зале, находили ее там. И постепенно она перестала каждый вечер уходить в комнату супругов Жонас, чтобы посумерничать в тишине и покое с приятными ей людьми, и оставалась с мужчинами.

66
{"b":"10322","o":1}