– Меня не будет большую часть дня, а я не хочу подвергать тебя опасности. Во-первых, констебли могут тебя разыскивать, а во-вторых, кто знает, что еще может выкинуть Марта.

– Марта едва ли на что-то способна после того, что ты с ней сделал!

Мануэль больно схватил Дженни за руку.

– Послушай, или ты пообещаешь мне, что не будешь отходить от вардо, или я привяжу тебя к топчану. Да, пожалуй, я лучше тебя свяжу.

С этими словами он одним движением перехватил обе кисти девушки одной рукой, в другой словно по волшебству оказалась веревка. Как Дженни ни визжала, как ни выворачивалась, Мануэль был намного сильнее ее.

– Ну вот – руки, ноги связаны. Если ты не хочешь, чтобы я тебя и впрямь к топчану привязал, ты будешь Меня слушать, а рот держать на замке.

Дженни начала было кричать и ругаться, но Мануэль оторвал кусок от простыни и завязал ей рот.

– Ну вот, так будет лучше для тебя же самой. – Мануэль задержался около нее, не в силах отказать себе в удовольствии погладить ее по шелковистым волосам. – Еду тебе принесут, если я не вернусь к вечеру. Если все пойдет гладко, – добавил он, сняв со вбитого в стену гвоздя шляпу с плюмажем, – у нас хватит серебра, чтобы одеть тебя с головы до ног в шелка и атлас.

Дженни что-то пробурчала, но Мануэль ее не слышал, да и не мог слышать – рот у нее был завязан, а возмущение и ярость, горевшие в ее серых глазах, не произвели на него никакого впечатления.

– Поверь, любимая, это для твоего же блага, – повторил он и вышел.

Дженни не знала, сколько времени провела, сидя на полу, связанная, как овца на бойне. Солнце стало светить ей к глаза, и она откатилась к железному очагу – там было по прохладнее. Она понимала, что, начни она драться с Мануэлем всерьез, все обернулось бы еще хуже. Скорее всего он бы крепко избил ее, прежде чем связать.

Дженни уже начала засыпать, когда кто-то приоткрыл дверь. На пороге стояла Роза.

– Ба! Смотри-ка, как он с тобой обращается – словно с диким зверем.

Дженни умоляюще уставилась на Розу, и та вняла мольбам девушки.

– Его еще долго не будет, – сказала старая цыганка и, вытащив нож, с которым никогда не расставалась, разрезала веревки.

– Роза, я так вам благодарна! Он сказал, что это для моей же безопасности, но я…

Дженни едва не расплакалась, разминая затекшие руки.

– Мануэль помешался на тебе. Я это давно поняла. Он обезумел.

– Он боится за меня.

Роза презрительно хмыкнула.

– Со мной тебе ничто не грозит. Пойдем. Ты, верно, голодна.

Дженни с удовольствием уплетала рагу из овощей с бараниной. Она так проголодалась, что не сразу услышала стоны, доносившиеся откуда-то из угла.

– Марта, – пояснила Роза. – Моя сестра за ней ухаживает.

– Как она?

Роза пожала плечами.

– Красивой ей уже не быть, но жить будет, – сказала она и скрылась за ширмой. Вернувшись, она подала Дженни кожаное ведро. – Пойди принеси мне воды, горджио. Тут неподалеку есть колодец – ближе, чем к реке идти.

Всего лишь ведро воды за то, что Роза для нее сделала!

Дженни отправилась в сторону ярмарочной площади – колодец был там, и только тогда ей пришло в голову, что у нее наконец появилась реальная возможность бежать – она была одна, и никаких провожатых!

– Доброе утро, мисс!

Дженни испуганно вздрогнула и подняла глаза. Косоглазый Джек!

Он ухмыльнулся, обнажив обломки зубов.

– Ну вот мне и выпал шанс вернуть должок. Цыганская месть – штука не слишком приятная.

Дженни не стала просить Джека объясниться, она кожей почувствовала, что ей грозит беда;, и пустилась наутек. Не разбирая дороги, она бежала, пока не выбилась из сил. Оказавшись в темном проходе между прилавком, где продавался эль, и аптекарским лотком, она остановилась, чтобы передохнуть. Переждав немного, она осторожно высунула голову из темного прохода и тут же испуганно вскрикнула. Что-то черное опустилось ей на голову.

– Ну вот я тебя и поймал, красотка.

Как Дженни ни билась, она не могла сбросить мешок. Удар в живот заставил ее согнуться пополам.

– Что мы с этого поимеем? – словно издалека услышали она чей-то голос.

– Не волнуйся, нам щедро заплатят. Роза сама обещали, – заверил своего подельника Джек. – И лучше ее не серди. Она все может, помяни мое слово. Я думал, что спрятался так, что мать родная не найдет, а она отменила за день.

Дженни заерзала в пропахшем сырой землей мешке.

– Дай ей по голове, чтобы успокоилась, – бросил Косоглазый Джек, и эти слова были последними, что остались у нее в памяти от того дня.

Вначале, открыв глаза, Дженни увидела перед собой лишь красноватую дымку, но зрение постепенно стало четче, и красный туман оказался балдахином над кроватью. Дженни, сделав над собой немалое усилие, постаралась восстановить в памяти цепь событий, приведших ее на эту странную кровать, но все, что она могла припомнить, – это встреча с Косоглазым Джеком и грязный мешок, запах которого она ощущала до сих пор.

Дженни приподнялась на локте, раздвинула полы балдахина и обвела взглядом помещение. Нищенская обстановка – кроме продавленной кровати из мебели имелся лишь сломанный стул да ночной вазон, которым уже успели попользоваться, скромно стоявший в углу. Дощатый пол покрыт толстым слоем грязи, стены с облупившейся штукатуркой.

Покачиваясь – в голове немилосердно гудело, – Дженни добралась до крохотного оконца и распахнула его. Взгляду ее открылось море крыш и лес закопченных печных труб. Чуть дальше несла свои воды Темза. Панорама противоположного берега казалась весьма знакомой, и Дженни поняла, что все еще находится в Саутуорке.

– Тебе лучше?

Дженни оглянулась на голос. Перед ней стояла средних лет дама с нечистой кожей в грязном шелковом оранжевом пеньюаре, который не закрывал ее пышный бюст.

– Где я? – спросила Дженни.

– В моем доме, милашка. Отец, да будет неладна его душа, нарек меня Анна – Твердыня Веры Господней. Чертов пуританин! Но меня все зовут просто Анной.

– Вы что, подруга Косоглазого Джека?

– Можешь называть меня его подругой, – расплывшись и беззубой улыбке, сообщила седовласая кокетка, – я и впрямь по-дружески отношусь к нему, когда он не забывает оплачивать счета.

Дама прошла на середину комнаты, окинув Дженни критическим взглядом. Дженни, почуяв неладное, повторила вопрос.

– Как я тут оказалась?

– Сколько тебе лет? – словно не слыша ее, полюбопытствовала хозяйка дома.

– Восемнадцать.

– Уже? Ты неплохо сохранилась. Большинство моих цыпочек изнашиваются задолго до того, как достигают столь почтенного возраста.

Только сейчас Дженни вполне осознала весь ужас своего положения. Выходит, Роза все же сделала то, о чем ее так долго просили Рита и Марта.

– Нет! – со страхом и отвращением воскликнула Дженни, перехватив руку мадам, когда та вознамерилась проверить твердость груди нового приобретения.

– Не сметь мне перечить, ты теперь работаешь на меня.

– Не собираюсь я на вас работать. Когда Мануэль узнает…

– У тебя выбора нет.

– Отпустите меня! – завопила Дженни, стараясь стряхнуть цепкую руку хозяйки борделя. Не тут-то было. Завязалась драка, в результате которой Дженни удалось разорвать па хозяйке пеньюар, а Анна, посадив Дженни пару синяков, сверху донизу разорвала рубашку девушки. Напоследок хозяйка схватила Дженни за волосы и шмякнула о стену. Пока Дженни приходила в себя, мадам вышла за дверь и заперла Дженни на замок.

– Ты еще поплатишься за все! – крикнула она из-за двери, поворачивая ключ.

Дженни бросилась к окну, оценивая свои шансы на спасение, но мало того, что комната располагалась на верхнем ложе, само оконце было слишком маленькое, чтобы Дженни смогла в него пролезть. Дженни бросилась к двери, но ни крики, ни проклятия не помогли – никто не пришел ей на выручку. Дженни была в истерике. Она кричала и плакала, пока наконец снаружи не послышался звук отпираемого засова.