В восхищении она смотрела, как он ставит свечи на низкий столик. С двух кресел он снял подушки и бросил их на ковер перед камином.

– Пересядь сюда, – сказал он, укладывая подушки аккуратно одна к другой.

Виктория уселась на подушку, чувствуя себя королевой на троне.

– Сядь не на подушку, а так, чтобы можно было на нее облокотиться.

Не проронив ни слова, она сделала, как он сказал, и обнаружила, что почти лежит на спине. Она сомневалась в том, что поступает разумно, но разве она не согласилась сегодня послушно следовать его плану? Она попыталась придать лицу безмятежное выражение, но на самом деле ее тело в напряжении ждало следующего шага Мэтта.

Она наблюдала, как он зажег свечи, за-тем выключил свет в комнате, что сразу придало ей атмосферу интимности и некой таинственности.

– Я сейчас вернусь, – сказал он.

Перевернувшись на живот, Виктория увидела, что Мэтт ушел в соседнюю комнату. Он открыл холодильник и что-то достал прежде, чем исчезнуть из поля зрения. А что он придумал сейчас? Она улыбнулась. Ей доставляла удовольствие каждая минута, проведенная с Мэттом. Приятная дрожь пробежала по спине. Виктория не сомневалась, что ей понравится все, придуманное им на этот вечер.

Она услышала громкий хлопок. Улыбаясь, откинулась на спину и подложила скрещенные руки под голову.

Шампанское. Свечи. Две дюжины алых роз. Завораживающая мелодия…

Все это создавало непередаваемую волнующую атмосферу.

Когда Мэтт хотел чего-то добиться, призналась она себе, он делал это правильно.

Опустившись на подушку рядом с ней, он протянул ей бокал с холодным пенящимся шампанским.

– За твое соблазнение! – серьезно провозгласил Мэтт.

– Я не уверена, что должна пить за это.

– Пей. Не пожалеешь.

– Я думаю, что уже жалею.

Но она пригубила бокал и испытала наслаждение от холодного пузырящегося напитка.

Голос Мэтта стал хриплым, когда он спросил:

– Не хочешь переодеться во что-нибудь более удобное?

– Нет. Мне и так хорошо.

– Здесь становится жарко.

– Открой окно.

– Тогда ветер задует свечи.

– А тебе этого бы не хотелось?

– Нет, конечно. Без огня мы окажемся в кромешной темноте. Мягкий свет свечи необходим для соблазнения.

– Таков закон? – не удержалась от колкости Виктория.

– Нет. Просто традиция. Но столь же обязывающая, как и все остальное.

Она сделала еще глоток. Теплая умиротворяющая волна прокатилась по всему телу. Это из-за шампанского или из-за близости Мэтта? Вероятно, из-за того и другого одновременно.

Он взял у нее бокал и поставил на пол рядом со своим. Затем приник к ней долгим поцелуем и опустил на подушки. Обхватив его руками, Виктория почувствовала, как пылает под пальцами его кожа. Когда это он успел снять рубашку? Ну и ловок же он! Ловкий и нежный. А как он к ней прикасался! Понятно, почему он так был уверен, что соблазнит ее.

Это было ее последнее логическое суждение, после чего чувства заглушили последние подсказки разума. Томные звуки скрипки заставляли кровь быстрее бежать по жилам. Мэтт покрывал неторопливыми нежными поцелуями ее шею, щеки, пока не нашел ее рот.

Прямо в губы он прошептал ей: «Виктория, я так давно хотел тебя».

У нее не нашлось никаких слов в ответ. Но она ответила ему жаром своих поцелуев и объятий. Когда он отыскал ее соски и положил на них свои ладони, она выгнулась от его прикосновения. Его рука ласкала ее грудь. Желание взорвало ее тело на миллионы жаждущих ласки, пульсирующих клеток. Не прерывая поцелуя, Мэтт снял с нее юбку. Обнаженным бедром она ощутила наготу его бедра и поняла, что он тоже разделся. Когда она провела рукой вдоль его ноги, он вздрогнул. У нее перехватило дыхание. Сможет ли она дышать когда-нибудь опять?

Ее сердце колотилось под ладонями Мэтта. Оно рвалось ему навстречу. Мэтт прижал свои губы к ее горлу и ощутил биение сердца. Для него. Оно билось только для него. Его рука скользнула по ее животу и задержалась на холмике волос. Его пальцы ощутили горячую влагу – доказательство ее желания.

Когда Виктория прерывисто вздохнула, он заглянул ей в лицо. Ее голова была запрокинута, глаза были закрыты, и в дрожащем свете он мог видеть ее губы, припухшие от его поцелуев. Искушавшие его вновь припасть к ним.

Виктория то чувствовала невероятную тяжесть во всем теле, ей казалось, что она не сможет пошевелить пальцем, то она ощущала себя словно в невесомости. Проведя руками по его спине, она почувствовала, как напряжены мускулы Мэтта под кожей. Хотя страсть уносила ее в пучину наслаждения, Виктории показалось, что его кожа утратила прежнюю гладкость. Она погладила его ногу своей ступней и почувствовала какие-то бугры и там тоже. Вдруг ее кольнула тревожная мысль при воспоминании о волдыре, замеченном ею сегодня на ноге Мэтта. Постепенно с небес она опускалась на землю. Что-то с Мэттом было неладно.

– Мэтт, – сказала она, отодвигаясь от него.

– Да? – Он крепко обхватил ее. – Что?

– Мэтт, с тобой все в порядке?

– В порядке? Я весь горю. Ты что? Не чувствуешь, как я хочу тебя? – Он накрыл ладонью ее грудь.

– Нет, Мэтт. Что-то не так. Что-то с твоей кожей, она покрыта какими-то волдырями.

Он игриво укусил ее ухо:

– Я так хочу тебя, что у меня болит даже кожа.

– Именно это я имею в виду! Мэтт, включи свет.

– Нет. – Он поцеловал ее и притянул к себе.

Вырвавшись, Виктория поднялась, чтобы зажечь лампу. Жмурясь от яркого света, она первым делом взглянула на его ноги и затем на спину. От затылка до пяток он был покрыт большими розовыми волдырями.

Она потрогала один из них.

– У тебя какая-то жуткая болезнь. Или аллергия на меня.

Мэтт резко повернулся и сел, пытаясь схватить ее за руку. Сделав шаг назад, Тори заметила, как он возбудился, но ее внимание тут же переключилось на живот Мэтта. Он почесал особенно заметное припухшее пятно на груди.

– О черт! Черт! – Мэтт с отвращением посмотрел на свое тело.

– Что это? Я ничего подобного не видела. – Виктория прикусила губу и покачала головой. – Если не считать сегодняшнего утра на пляже. Когда ты сказал, что тебя просто укусил муравей. Мэтт, да на тебя, наверное, напали блохи!

Теперь и она тоже ощутила покалывание мелких укусов на своей обнаженной коже.

– Мэтт, это место просто заражено. Нам нужно поскорее убираться отсюда.

Он вскочил на ноги, бормоча:

– Хорош приятель, нечего сказать. Здесь у него столько блох, как муравьев во время пикника. Он обещал продезинфицировать здесь все, прежде чем мы приедем.

– Ну он или забыл это сделать, либо это не помогло. Ты знаешь, что такое блохи. Ну и что теперь с тобой делать?

– Как же ты догадалась, – удивился он, взбегая по лестнице и волоча за собой Тори, – у меня аллергия на укусы насекомых.

– Надеюсь, ты не впадешь в кому, как бывает с некоторыми при пчелиных укусах?

– Нет, но я чешусь как сумасшедший.

Он бросился в ванную и стал рыться в аптечке.

– Вот! – Мэтт издал такой вопль, словно наткнулся на золото. – Вот эта мазь. Будь другом, смажь меня! – Он протянул ей пузырек с розовой жидкостью.

– Но этого не хватит, чтобы смазать все твои укусы. Я считаю, что нам стоит собрать вещи и уехать отсюда. Очень надеюсь, что насекомые не забрались в наши вещи. Давай переночуем в мотеле, а утром поедем домой… Может быть, ванна с питьевой содой тебе поможет…

– Может быть. – Мэтт натянул брюки.

Несмотря на ужасную чесотку, самое большое мучение доставляло ему наблюдать за тем, как она ходит по комнате в своих крохотных трусиках и полурасстегнутой блузке. При каждом ее движении блузка распахивалась, открывая его взору высокую грудь, едва прикрытую кружевным лифчиком. Он увидел не больше того, что наблюдал сегодня днем на пляже, но после того, как они подошли так близко к последней черте, ее вид в нижнем белье был еще более соблазнительным. Надо было поскорее одеть ее и увезти отсюда до того, как они окажутся здесь на полу, в ванной комнате. Черт бы побрал этих блох!