Поставленный над законом, независимый от исполнительной власти, имеющий право нейтрализовать любого, кто представляет собой угрозу безопасности Америки, Харолд В. Смит, выходец из Вермонта, первые десять лет работы в КЮРЕ посвятил главным образом сбору информации, предоставляя заниматься проблемами правопорядка судебным органам, которые нередко наводил на преступников, используя анонимные звонки и инициируя публикации в прессе.

Однако время было тревожное: судебная система расшатывалась, а беззаконие нарастало. И Президент санкционировал КЮРЕ право убивать.

Смит понимал – для того, чтобы выполнить поставленную задачу, надо создать не просто тайную полицию, надо создать супермена. Найми он армию агентов, и существование КЮРЕ скоро перестало бы быть для кого-либо секретом. Выход ему подсказали легенды о Доме Синанджу, древней гильдии наемных убийц, которые на протяжении трех тысячелетий охраняли императоров – от Египта до Рима. Раз в сто лет Верховный мастер Синанджу готовил себе преемника, обучая его искусству постижения источника солнца, первейшему и самому эффективному из всех боевых искусств, от которого отпочковались и кун фу, и таэквондо.

Смит направил своего эмиссара в рыбацкую деревушку Синанджу, расположенную в суровой, неприветливой местности, на западном побережье Северной Кореи, и завербовал Чиуна, последнего из великих мастеров, с тем, чтобы тот обучил белого человека древнему искусству убивать.

У Смита на примете уже был человек, в лице которого он надеялся обрести карающий меч КЮРЕ, – полицейский Римо Уильямс, сирота, холостяк, бывший морской пехотинец, получивший навыки профессионального убийцы в джунглях Вьетнама. Используя коррумпированность судейской системы, против него сфабриковали ложное обвинение в убийстве, которого он не совершал, и засадили в камеру смертников.

Долгие годы Уильямс – кличка Разрушитель – выполнял секретные задания, живя на нелегальном положении. Истребляя врагов Америки, он не прекращал своего обучения у мастера Чиуна. Они действовали эффективно и безжалостно – разве что иногда слишком шумели.

Все это – КЮРЕ, Синанджу, Римо Уильямс – требовалось Харолду В. Смиту для того, чтобы спасти Америку.

И все же сам Смит предпочитал работать с компьютерами. Они не ведали усталости, были эффективны, предсказуемы и практически непогрешимы. Больше всего он ценил их за то, что им не требовалось прибавки к жалованью и предоставления отпусков.

Новая гибридная компьютерная сеть позволяла значительно расширить базу данных. Перед Харолдом В. Смитом открывались практически неограниченные возможности.

Пока же он успел обратить внимание лишь на заметное увеличение скорости работы процессоров и простоту в обращении. Достаточно было лишь коснуться пластиковой клавиши на клавиатуре, как на экране появлялась затребованная информация. Для пожилого человека с ослабленным зрением, который провел три десятка лет за этим столом в неустанных заботах о судьбах американской демократии, немаловажное значение имело любое улучшение.

Легкий ветерок коснулся лица Смита, и он тревожно вскинул голову, уже приготовившись нажать на кнопку и немедленно убрать терминал со стола.

Перед закрытой дверью стоял Верховный мастер Синанджу. Ростом не более 150 сантиметров, этот старик кореец в белом полотняном кимоно напоминал высохшую мумию, завернутую в погребальный саван. Череп его был абсолютно лыс, если не считать клочков седого пуха над ушами.

– Мастер Чиун! – удивился Смит. – Странно, моя секретарша не уведомляла меня о вашем приходе.

Чиун поклонился; сухое, как древний пергамент, лицо его изборождали глубокие морщины, выдававшие восточное коварство и мудрость.

– Это потому, что она не видела и не слышала, как я прошел мимо, – отозвался Чиун скрипучим голосом, в котором частенько звучали недовольство и раздражение. Сегодня, впрочем, в нем угадывалось тайное удовлетворение. – Какой прок от убийцы, который не может проникнуть незамеченным в покои своего императора?

Харолд Смит предпочел промолчать. Слышал бы сейчас Президент, основавший КЮРЕ, что к назначенному им директору обращаются как к императору, он решил бы, что доверил неограниченную власть сумасшедшему, одержимому манией величия. Суть же заключалась в том, что Чиун величал Смита императором, поскольку Дом Синанджу на протяжении всего своего существования обслуживал правителей, обладавших абсолютной властью, и поступать иначе для старого корейца означало риск вызвать гнев предков, которые вполне могли наблюдать за ним из своих других жизней.

– Ясно. – Смит поправил темно-синий с желтоватым отливом галстук выпускника Дартмутского колледжа – единственное цветовое пятно, скрашивавшее его совершенно невзрачную внешность. Костюм, волосы и даже лицо – все было нейтрального серого цвета. Сдвинув на нос очки без оправы, Харолд спросил: – Вы посмотрели наш контракт?

– Да.

– Устраивает?

– Количество золота осталось прежним – его не больше, чем было в прошлом году.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, – произнес Смит с едва скрываемым раздражением.

– Да, мы обсуждали это, – срываясь на визг, откликнулся Чиун, – но мне так толком и не объяснили, почему самая великая в истории школа наемных убийц не может рассчитывать на увеличение вознаграждения.

Смит не стал напоминать мастеру Синанджу, что до мельчайших подробностей обрисовывал ему все, что касалось золотого груза, который на подводной лодке следует доставлять в деревню Чиуна. Набравшись терпения, он сказал:

– Страна испытывает огромный дефицит. В этом году увеличение вознаграждения невозможно.

– А на будущий?

– На будущий, может быть. Теоретически.

– Если возможно на будущий, то почему не в этом? Я готов отказаться от значительного увеличения в будущем году в обмен на скромное повышение в этом.

Смит поморщился – у него возникло ощущение дежа вю[8]. Те же самые слова Чиун произносил и в прошлом году. Тогда Харолд отделался от назойливого корейца, предоставив в его распоряжение Римо и дом.

– Мне очень жаль, но в этом году ничем помочь не могу. Более того, не поручусь и за следующий. Возможно, через год все изменится к лучшему. Придется подождать.

– Во всем виноват новый Президент, не так ли? Скопидом-демократ.

– Президент испытывает огромное давление как со стороны Конгресса, так и со стороны электората. Все в один голос требуют сокращения расходов федерального правительства.

Чиун крадучись подошел к столу и, понизив голос чуть ли не до шепота, сказал:

– Возможно, для всех нас будет лучше, если несговорчивый Конгресс вместе с бесчувственным электоратом отправятся к праотцам.

– Именно Конгресс утверждает бюджет, позволяющий американскому правительству так щедро оплачивать твои услуги, – попытался объяснить Смит. – А электорат – те самые налогоплательщики, из чьего кармана ты получаешь эти деньги.

– Тогда повысьте налоги! – заверещал Чиун и от негодования всплеснул руками.

– Президенту не позволят бесконечно увеличивать налоговое бремя.

– Я готов принять пожертвования на избирательную кампанию. Поручите Римо – уверен, он согласится ходить по домам.

– Исключено.

Чиун дернулся, как ужаленный, и устремил на Смита испепеляющий взор своих ясных карих глаз:

– Это ваше последнее слово?

– По всей видимости, да.

Чиун смежил веки и принялся задумчиво теребить тонкий клинышек бородки, прилепившейся на узком подбородке. Казалось, он погружен в раздумья, но Смит знал, что это не так – старый кореец просто пытался воздействовать на его психику.

Босс уже знал этот фокус и на сей раз был к нему готов.

– Я позволил себе организовать отправку субмарины с грузом золота на борту, полагая, что нам удастся достичь взаимопонимания, – бесстрастным голосом сообщил он.

Чиун не произнес ни слова.

– Если я опережаю события, скажите мне об этом лучше сразу, – продолжал Смит. – Гонять атомную подводную лодку через Тихий океан – удовольствие дорогое.