По мертвенно-бледному лицу старпома было видно, что он не питает иллюзий на этот счет.

Мучительно тянулись минуты ожидания. На окруживших фрегат судах воцарилось странное затишье. Шлюпки на воду не спускали, никто не стрелял – о них словно забыли.

– Чего они тянут? – нервничал старпом.

У Йоканга пересохло во рту, и он, с трудом ворочая языком, выдавил:

– Если бы я знал.

Прошла еще минута, и вдруг раздался глухой удар по левому борту.

Затем удар повторился. Затем еще и еще. Словно кто-то вколачивал гвозди в бронированный корпус фрегата.

Матросы бросились к левому борту, перегнулись через ограждения. Потом все как один принялись что-то кричать и указывать за борт.

При каждом последующем ударе их так и подбрасывало на месте.

Удары становились все ощутимее, словно невидимый враг приближался. Внезапно матросы отпрянули прочь от ограждения и в панике бросились врассыпную.

Из-за борта показался человек. Высокий. Весь в черном, видимо, в какой-то боевой униформе.

Капитан Йоканг настроил бинокль на незнакомца: белый, гигант – с огромными, круглыми от злости глазами, предвещавшими смерть. Он неторопливо прошествовал сквозь толпу, по пути методично отбирая у моряков оружие. У многих вместе с оружием он отрывал кисти рук. Двое самых смелых набросились на него с кинжалами. Две белые ладони взметнулись в воздух, и от клинков только ошметки полетели.

Эти же ладони, которые, казалось, были прочнее самой стали, настигли несчастных, и в следующее мгновение те бесформенной массой рухнули на залитую кровью палубу. Пришелец явно применял какую-то невиданную здесь технику.

Йоканг успел лишь заметить, как он схватил их – обоих одновременно – за брюки в области мошонки и дернул кверху, очевидно, причинив такую боль, что бедолаги скончались в страшных судорогах от шока, который, впрочем, длился совсем недолго.

После этого кошмарного эпизода оставшиеся в живых члены команды в страхе ретировалась перед янки, который с такой хладнокровной жестокостью расправился с их храбрыми соотечественниками.

Бинокль выпал из трясущихся рук Йоканга.

– Нас предали, – пролепетал он. – Пхеньян сдал нас американцам.

И тут откуда-то с кормы до слуха обомлевшего капитана долетел крик. Прислушавшись, он понял, что в очередной раз ошибся.

– Синанджу Сансей! Синанджу Сансей! – кричали там.

Мастер Синанджу.

– Что?!

Йоканг, вытаращив глаза, машинально попятился: вдоль правого борта степенно, уверенно шествовал невысокий старик кореец в кимоно – его облик чем-то был даже более зловещим, чем облик гиганта янки. Матросы шарахались в стороны, как перепуганные дети.

Кимоно старца было совершенно белым.

Мертвенная бледность разлилась по лицу капитана Йоканга. В этом лице не было ни кровинки, оно напоминало высушенную на солнце костяную маску.

– Капитан подлодки соврал, – прошептал Йоканг заплетающимся языком. – Болван! Скажи он правду, остался бы жив. Значит, золото все-таки предназначалось Синанджу. Все зря. И погибнем мы зазря.

– Где та трусливая собака, которая командует этим судном? – услышал он громовой голос мастера Синанджу.

Капитан Йоканг облизал сухие губы и, спотыкаясь, направился к трапу. На ватных ногах спустившись на палубу, он уже приготовился молить о пощаде того, кто, по слухам, будучи верен тысячелетней традиции, пощады не знал.

Идя навстречу мастеру Синанджу, капитан Йоканг Сако лихорадочно соображал, что он должен сказать. В сердце капитана теплилась надежда. Слабая надежда. Йоканг уповал на то, что, рассказав свою историю, сможет затронуть чувствительную струну в душе мастера из деревни трех «нет» и старец простит его.

Трепеща от страха, капитан мысленно проговаривал слова, которые некогда, давным-давно, слышал от отца.

Президент Соединенных Штатов уже готов был смириться с мыслью, что ему суждено войти в историю лидером, погубившим американскую экономику, как вдруг в Овальный кабинет вплыло долгожданное чудо в обличье Первой леди.

– Взгляни-ка сюда, – проговорила она, швыряя на стол кипу компьютерных распечаток.

– Что это?

– Электронная почта.

– Ах да! Знаешь, это ты, конечно, хорошо придумала: избиратели общаются со своим Президентом по модему. Только, боюсь, сейчас не самое подходящее время, чтобы отвечать на письма поклонников.

– И все же обрати внимание на сообщение, обведенное желтым маркером.

Президент взял лежавший сверху листок.

Фразы были сухими и лаконичными:

– Я полагала, о кризисе поставлено в известность лишь ближайшее окружение, – не пытаясь скрыть раздражение, проронила Первая леди.

– Видимо, знает кто-то еще, – уклончиво заметил Президент в надежде, что супругу удовлетворит такое объяснение.

Однако Первая леди не отступала.

– Кто такой Смит и что это за КЮРЕ?

– Не знаю, но идея его мне нравится, – неохотно произнес Президент.

Не выдержав леденящего взгляда Первой леди, ее супруг потупился и нервно взялся за телефон.

– Соедините меня с директором ФРС, – скомандовал он в трубку.

Капитан Йоканг Сако подобострастно склонил голову, увидев обращенный на него суровый взгляд мастера Синанджу.

– Великий мастер Синанджу, я Йоканг, недостойный капитан этого судна, взываю к твоему милосердию.

– Мне неведомо милосердие, пхеньянец.

– О, мастер, я не из Пхеньяна – я родом из Хамхына.

– Даже пхеньянские псы смотрят свысока на обитателей Хамхына, – отрезал старик. – У меня к тебе два вопроса, ты, недособака. Почему ты до сих пор жив и где золото Синанджу?

Йоканг еще раз поклонился:

– Я представлю тебе золото, мастер. Ничего не пропало. Клянусь.

Если мастер Синанджу и почувствовал облегчение, то это никак не отразилось на его желтом, словно древний пергамент, лице.

– Только поэтому твоя смерть будет легкой, сукин ты сын.

– О, мастер, умоляю – я не знал, что это твое золото.

– Разве капитан субмарины не сказал тебе?

– Он обманул меня. Я специально спросил его об этом.

– У тебя есть свидетели, которые подтвердили бы твои слова?

Свидетели тут же предстали пред очи мастера. Каждому он приказал повторить вопросы, которые задавались капитану американской подводной лодки. Все рассказали одно и то же. По всей видимости, свидетели говорили правду.

– Может быть, он сам не догадывался о характере груза, – с надеждой в голосе промолвил капитан Йоканг.

– Он не догадывался. Но тебе следовало догадаться. За то, что не проявил должной проницательности, ты достоин смерти.

– Пусть расскажет, кто его впутал в эту историю, – на безупречном корейском сказал гигант янки.

Йоканг, не желая расстаться с кистями рук, поспешно ответил:

– Он называл себя Товарищ.

– Это мы уже однажды слышали, – хмыкнул белый.

– Я знаю его только под этим именем, – стоял на своем капитан Йоканг.

– Что тебе о нем известно? – спросил – вернее, потребовал – мастер Синанджу.

– Я разговаривал с ним только по телефону. Мне знаком лишь его голос.

– Принесите телефон, и мы поговорим с ним. Я тоже хочу услышать голос этого человека – и пусть он услышит известие о своей скорой смерти.

Не успели принести сотовый телефон и вставить в него батарейки, как раздался звонок.

– Капитан Йоканг слушает.

– Капитан Йоканг, – произнес знакомый бархатный баритон, – последние сорок восемь часов я набираю ваш номер через каждые тридцать девять секунд, и все тщетно.

– У меня больше нет золота, – отозвался Йоканг, неотрывно глядя в глаза мастера Синанджу.

– Поясните, пожалуйста.

– Золото востребовал законный владелец.

– В таком случае считайте, что вы уже покойник. Белый ночной тигр выхватил трубку из рук капитана и рявкнул: