Из 500 крупнейших предприятий России бóльшая часть (80 %) была продана на аукционах по цене менее 8 млн долларов каждое, 324 завода из этой золотой полутысячи пошли по цене менее 4 млн долларов за каждый. «Уралмаш» продали за 3,72 млн долларов, Челябинский металлургический комбинат – за 3,73 млн, Ковровский механический завод, обеспечивавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы, пошел за 2,7 млн долларов, Челябинский тракторный – за 2,2 млн долларов. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит около 2 млн, один цех по разделке леса и выпуску отделочной доски-вагонки обходится покупателю в 4,5 млн долларов. Сплошь и рядом происходили экономические курьезы. Например, Останкинский мясокомбинат в Москве перед самым началом разгосударствления приобрел новейшее импортное оборудование на сумму более 35 млн долларов, а весь комбинат, вместе с этим оборудованием, был оценен всего в 3,1 млн долларов.

Почему-то не возникало вопроса: если кто-то все же хочет купить абсолютно нерентабельное предприятие, то зачем он это делает? Отложим ясные случаи, когда приватизаторы просто желали порадеть «своим». Но ведь также покупали в целях, не имеющих ничего общего с теми, которые преследовались государством при сооружении данного предприятия. Либо новый собственник намеревался распродать оборудование по цене металлолома и при этом выручить больше, чем затратил при покупке, либо он просто выкидывал все из здания, чтобы сдать или использовать его под склад, либо в результате каких-либо махинаций «откатом» получить большую «черную» наличность, и т. д. Так страна уже в первые два года реформ лишилась как минимум трети производства и до половины приватизированных объектов.

Россия уходила в утиль.

За два года приватизации в бюджеты всех уровней поступило всего 1 трлн. рублей (доллар стоил около 5000 рублей), что в два раза меньше того, что дала приватизация, например, в Венгрии. Причем наше государство не получало от приватизации ничего: ни значимых денег, ни налогов от производства продукции, ни самой продукции – в лучшем случае, гроши за само предприятие да налог от продажи металлолома. Плюс ко всему этому массу социальных проблем, ведь работников выкидывали на улицу. А дорого стоившие основные фонды фактически утрачивались без предъявления весомых доказательств их бесполезности.

Вдобавок приватизация способствовала криминализации всей совокупности экономических отношений. По оценкам Интерпола, из-за изменений в российской экономике и международной экспансии российских мафиозных структур, в 1994 году объем криминальных капиталов во всем мире превысил объем легальных.

…В 2000 году специальная комиссия палаты представителей США назвала А. Чубайса наравне с В. Черномырдиным главным коррупционером России.

В октябре 1993 года произошел президентский переворот, закончившийся кровавым штурмом Белого дома. Если великое сидение у Белого дома в 1991 году празднуют даже сегодня (неформальный праздник «Живое кольцо», формальный – День российского флага), то «победу» Ельцина осенью 1993 года стараются не вспоминать.

В этих событиях не все ясно. Большинство населения, чья жизнь за 1992 год сильно ухудшилась, полагали, что депутаты борются за истинную демократию, против самодурства стремящегося к единоличной власти Ельцина. Кто-то считал этот конфликт связанным с процессами приватизации, идущими в стране. Кто-то думал, что столкнулись личные амбиции А. Руцкого, Р. Хасбулатова и ряда депутатов с одной стороны, и Ельцина и части его окружения, с другой.

Председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов вспоминал:[17]

«Большая часть наших разногласий с президентом касалась вопросов приватизации. Это началось осенью 1991 года, когда Ельцин поручил Гайдару осуществлять экономическую реформу, а в Верховный Совет стали поступать документы из правительства, предусматривавшие денационализацию экономики. Чувствовалось, что тут участвуют иностранные консультанты. Некоторые абзацы были столь плохого перевода, что я как-то даже попросил принести мне английский оригинал. Ничего зазорного в заимствовании зарубежного опыта нет. Но тогда заимствовали не опыт, а какие-то куцые обрывки из журнальных и газетных статей экономически облегченного типа…

Свою программу младореформаторы всячески скрывали от общественности. Мне, председателю Верховного Совета, прислали ее только после личного вмешательства Ельцина. Из беседы с Дж. Саксом я понял, что это программа МВФ, с которой я был знаком ранее других. Она была передана в правительство, там ее засекретили и стали под нее выдавать соответствующие законопроекты…

У Верховного Совета была разработана своя, реальная программа приватизации, включавшая в себя десятки законопроектов и иных нормативных актов… Я был сторонником сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей. И, конечно же, никогда не позволил бы примитивной кувалдой рыночной стихии разрушать сложнейший народнохозяйственный механизм.

Верховный Совет не соглашался, чтобы страну ломали через колено. Общество в своем большинстве стояло на нашей стороне. Это мешало проводить приватизацию так, как им хотелось. Справиться с депутатами легальным путем было невозможно. Тогда и появился Указ президента под № 1400. А борьба за власть или перераспределение полномочий – это неизбежное следствие такого курса…»

Вообще-то депутатов ни тогда, ни сегодня не интересовали интересы простых граждан. Но по крайней мере некоторые из них понимали, что оказать поддержку политике Ельцина – значит потерять собственные теплые места: народ этого не поймет и больше не выберет. И кстати, остается фактом, что в ходе кровавых событий 3–4 октября 1993 года среди жертв не оказалось ни одного депутата, хотя число погибших даже по официальным, явно заниженным данным, составило около 150 человек.

Но пойдем по порядку.

1 декабря 1992 года в Москве собрался очередной VII Съезд народных депутатов России. Первые же выступающие начали с резкой критики правительства Е. Гайдара за развал экономики страны, разорение основной массы населения, подрыв финансовой системы. Критике подвергли и президента.

10 декабря Б. Ельцин прибыл на заседание съезда и, попросив слова, обратился с трибуны съезда напрямую к народу, назвав Съезд народных депутатов «сплошной реакционной массой», с которой невозможно сотрудничать. Он потребовал проведения референдума по вопросу о доверии граждан президенту и парламенту, на который возложил всю ответственность за срыв курса реформ.

Уже 12 декабря 1992 года стороны достигли согласия о решении спорных вопросов исключительно конституционными методами. 14 декабря был отправлен в отставку Е. Гайдар, и его место занял руководитель Газпрома В. С. Черномырдин. На 11 апреля назначили референдум, и началась борьба вокруг формулировок тех вопросов, которые должны были быть внесены в опросный бюллетень.

В конце концов согласились на том, чтобы граждане ответили на следующие четыре вопроса:

Доверяете ли Вы президенту РФ Б. Ельцину?

Одобряете ли Вы социальную политику, осуществляемую Президентом РФ и правительством РФ с 1992 г.?

Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента РФ?

Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов РФ?

Перед референдумом все СМИ с утра до ночи «промывали мозги» гражданам: Съезд народных депутатов – это плохо, а президент – гарант стабильности, надежда на светлое завтра. Всюду сообщалось, что отвечать надо: «Да, да, нет, да!» В случае неправильного решения предсказывали войну, разруху, голод…