Надоедливая муха села на нос, командир сонно попытался её смахнуть. Однако насекомое сделало круг и опять уселось на командирский нос. Рука метнулась за ним, со всей скоростью, на которую была способна, но хитрая муха в последний момент увернулась и ужжужала в соседний отсек. Командир чихнул, окончательно проснулся, поёрзал в кресле, открыл глаза и хмуро огляделся.

Третья неделя автономки шла своим чередом. Увиденное не принесло ему удовлетворения — центральный отсек спал в полном составе. Рулевые спали, так и не выпустив из рук рулей глубины. Штурман, задремавший на стульчике у планшета, прикорнувший в углу старпом — и остальные… Судя по отсутствию голосов из других отсеков, и молчащему «Каштану», экипаж спал в полном составе. А лодка тем временем плыла себе куда-то неторопливо…

На миг в командире шевельнулось чувство вины, что загонял личный состав бесконечными тренировками и вводными, и, стоило командиру заснуть — все остальные тоже попадали с ног. Но он быстро подавил искорку сожаления, и командирский бас загрохотал, отражаясь от стен отсеков.

Цветастая смесь народного фольклора, щедро приправленная командирским мнением о подчиненных и сдобренная военно-морскими терминами, быстро пробудила всю лодку. Рулевые стали преданно вглядываться в приборы, делая вид, что последний раз спали вообще в детстве. Штурман с головой зарылся в карты, старпом невозмутимо встал и пошёл обрушивать свой гнев на кормовые отсеки.

Через несколько минут командир выдохся и плюхнулся в кресло, злобно поглядывая по сторонам: экипаж после его выволочки — как после кофе. Все бдят, работа кипит, трансляция разрывается от докладов, народ куда-то бежит, откуда-то раздается ругань старпома — картина, милая сердцу любого начальника.

Командир поёрзал в кресле, прикидывая, какое бы ещё развлечение придумать для любимого личного состава. От размышлений отвлёк голос акустика:

— Центральный — акустику. По пеленгу 210 цель групповая. Надводная. Расстояние — 20 кабельтовых, скорость — 10 узлов.

«А вот и Главный Буржуин», — удовлетворённо подумал командир, имея в виду АУГ — авианосную ударную группировку, слежение за которой входило в план автономки. Потом до него дошло.

— Вашу мать!!! Олухи!!! Проспали всё на свете!!! — заорал командир на всю лодку. 20 кабельтовых по морским меркам — практически борт о борт.

— Товарищ командир! — укоризненно произнес зам по воспитательной, появляясь в центральном.

Командир быстро опомнился, профессиональные навыки взяли верх над яростью.

— Тишина в отсеках, — прошипел он в «Каштан».

Лодка затихла. Прекратились доклады, замолчала силовая установка.

— Ну, сволочи! Ну, гады! Я ещё на вас отыграюсь! — пообещал командир, потрясая кулаком размером с голову годовалого ребенка.

И, хотя угроза не относилась ни к кому конкретно, рулевые втянули головы в плечи.

— Проспали собачью свадьбу! — продолжал шёпотом ругаться командир. — Надо мной теперь вся база ржать будет неделю: во сне сблизился с группировкой и вёл за ней наблюдение! Тьфу!

— Товарищ командир! — тихий голос акустика как-то непривычно дрожал. — Я не знаю, что это за корабли, но кораблей с ядерной энергетической установкой среди них точно нет…

— Как нет!? — прорычал командир и помчался к акустику. — Что за корабли?

— Точно не знаю. Десятка полтора больших кораблей, и ещё пара дюжин поменьше — точно сказать не могу: слишком много целей. Но все с обычными движками. И идут они как-то странно — не похоже на ордер АУГ.

— И что это? Торговый караван? — съязвил командир.

— Не знаю, товарищ командир, — акустик напряжённо вслушивался в шум океана. — Там нет корабля, который по шуму винтов я могу определить как авианосец. По крайней мере, из тех, что у американцев.

Командир задумался. Кто бы это мог быть?

— Может, индийцы? — подумал он вслух. — Только что им тут делать?

Действительно, было бы по крайней мере странно увидеть индийский флот в удалении от своих баз — в двух тысячах с лишним километров к юго-западу от Аляски. Но, с другой стороны, у индийцев были авианосцы малого водоизмещения, купленные у англичан.

Размышляя, командир зашёл в центральный и кивнул старпому:

— Поднять перископ. Хочу глянуть на это сборище.

Командир закинул руки на поручни тихо выползшего перископа и крутанул, наводя на цель. Долгих несколько минут все взгляды людей в центральном отсеке были прикованы к командиру. Наконец он оторвался от созерцания и плюхнулся в кресло. Лица всех присутствующих вытянулись. Они ходили с командиром уже не первую автономку, а старпом так вообще знал его ещё капитан-лейтенантом, но никогда не видел у него такого выражения лица. Смесь недоумения и лёгкой растерянности. Даже в кресло он сел наощупь, нашарив подлокотник, не переставая смотреть куда-то перед собой. Старпом оглядел присутствующих и стал подкрадываться к перископу.

— Михалыч, не торопись, — произнёс командир, даже не взглянув на него. Затем встал, подошел к вделанному шкафчику, открыл его своим ключом, достал бутылку спирта, налил полный стакан и опрокинул в рот. Зам поморщился. Был бы на месте командира кто другой — уже размазал бы его за такое по переборке. Пьянство на боевом посту, да еще на глазах у подчинённых… В былые времена, когда ещё существовали заместители по политчасти, за такое можно было и из партии вылететь. Однако зам хорошо знал командира, и сразу понял — увиденное потрясло его до глубины души. Поняли это и остальные, в центральном повисла зловещая тишина.

Командир потер виски.

— Емельянова ко мне.

Лицо старпома ещё более вытянулось. Лейтенант Емельянов совсем недавно попал в экипаж после выпуска из училища, только-только сдал на допуск к самостоятельной работе. Парень он был сметливый, башковитый, схватывал всё на лету, много читал, любил историю, но командир не упускал случая погонять его по устройству лодки. Из Емельянова пока не выветрился тот юношеский энтузиазм, который пропадает после пары-тройки автономок, месяцев «без берега» (причём лодка стоит у причала), криков начальства и тому подобных прелестей службы в ВМФ.

И вот он появился на пороге — отутюженный, подтянутый, с ПДУ через плечо и с самым преданным выражением лица. Прям хоть сейчас на плакат: «Приходите служить в ВМФ!»

— Товарищ кома… — начал он.

— Тсс! — оборвал его командир. — Глянь-ка в перископ.

Емельянов с готовностью приник к перископу, провожаемый взглядами всех собравшихся.

Долгих несколько минут он смотрел в него, поворачивая так и эдак. Когда он оторвался, лицо его мертвенно побледнело.

— Ну, что скажешь? — ехидно осведомился командир.

— Товарищ… командир… — выдавил из себя впечатлительный лейтенант.

— У вас… — он сглотнул, — выпить есть?

Лица всех присутствующих стали растерянными — все знали, что Емельянов принципиально не пьёт. Зам закипел:

— Товарищ лейтенант! — в голосе его был слышен металл. — Вам не кажется, что?…

— Остынь, Семеныч, — прервал командир. Он собственноручно налил в стакан грамм пятьдесят спирта, и, не замечая прожигающего взгляда зама, протянул лейтенанту. Тот взял стакан и махом выпил. Занюхал рукавом и вновь приник к перископу. Все посмотрели со страхом на перископ, затем на командира, затем снова на перископ.

— Разрешите докладывать? — вполголоса произнес Емельянов.

— Давай, — махнул рукой командир.

— Прямо по курсу — «Акаги», «Кага». Далее «Сёкаку» и «Дзюйкаку», — голос лейтенанта был сух и безжизнен. — Чуть позади — «Сорю» и «Хирю». В прикрытии идут два линейных корабля типа «Конго» — это, должно быть, «Кирисима» и «Хиэй». А, может быть — «Харуна». Ага! Тут ещё два тяжёлых крейсера. Я их плохо вижу: возможно, это «Тонэ» и «Тикума», но могу и ошибаться.

Лица всех присутствующих бледнели и вытягивались с каждым словом. Только командир удовлетворённо крякнул, всем видом давая понять: «А я уж думал, что у меня крыша поехала. Ан нет! Не только у меня!» Рулевые ущипнули друг друга и одновременно взвыли от боли. А лейтенант безжалостно продолжал: