Темна трасса, далека дорога, тяжела канистра с бензином. Долго ли, коротко ли, а повстречал шофер Василий человека из таинственного племени Гайии. Племя то, владетели полосатых жезлов, при дороге жило, и дорогой кормилось. Не к добру встреча… ой, не к добру. Скрутил шофер Василий кукиш, да не исчезло чудище дорожное. Засмеялось лишь и молвило Василию человеческим голосом…

Весело тренькнул телефон. Дальнобойщик коротко извинился и снял наигрывающий мобильник с держателя.

— Алло?.. Да, родная… — поздоровался он. Я повернулся к окну, невольно слушая его слегка сонный голос. — Скоро буду… Угу. Поворот скоро,… нет, не засыпаю, я тут попутчика подобрал, болтаем… Да не бойся, автостопщика. У него куртка в светополосах, рюкзак здоровенный, знакомая братия… Не засну, не засну, он такие истории рассказывает — закачаешься…

Ещё бы, мои истории многим нравятся. Когда-то я хотел стать писателем. Богатым и знаменитым… Ладно, горечь прочь — скоро рассвет. Вовремя попутка сворачивает, мне уже пора.

За окном проплывает сосновый лес, в предрассветных осенних сумерках слегка затянутый тонким саваном тумана. Деревья растут на взгорке: земля не затоплена, покрыта толстым слоем мягкого мха. Помню… ночевать в таком — одно удовольствие. Среди молодого сосняка много лежащих деревьев: стащишь несколько брёвнышек, крест-накрест положишь, сложишь небольшой шалашик из веток, чтоб занялось, а потом всех делов — подкармливать голодное пламя скрещёнными поленьями.

Давно у костра не ночевал.

Уже второй год.

Хотя нет — на «Эльбе», фестивале автостопщиков, был пару раз. Кажется, на осенней и летней.

Фары КамАЗа выхватили из темноты знак поворота.

— Ну и всё, здесь я сворачиваю, — сказал водитель. Глянул на меня и предложил: — Может, ко мне заедем, у меня и переночуешь? Тут от дороги всего три километра. Отоспишься хоть.

— Нет, спасибо, командир, — поблагодарил я и похлопал по рюкзаку. — У меня палатка, «черепашка», я за десять минут жильём себя обеспечу. Мне привычней.

— Ну как хочешь… — согласился шофёр, останавливая машину. — Всегда удивлялся вашей братии. Не по билету, на авось, я б ни за что не поехал.

— Командир, многие не понимают как можно вот так, месяцами, в рейсе странствовать. Даже по работе. Ведь страшно: там, за поворотом — уже другой мир, другие народы, лешие, чудища… разница лишь в масштабах. Но для многих и раз в год на природу к озерцу выбраться — уже туристический поход. Так же?

— Так, — согласился шофер, — тесть до сих пор понять не в силах. Хоть и гордится. В своё время, наверное, тоже хотелось поездить-поколесить, да всю жизнь — бухгалтером при заводе. Выходит, у нас обоих — жизнь дорожная… О! Смотри-ка — похоже, из твоей братии кто-то стоит. Вдвоём веселее будет.

Чуть дальше поворота и вправду стоял худощавый парень. Фары высвечивали разноцветные полосы фликеров — должно быть, нашитых на куртку. На голове у парня горел фонарик. Я попрощался с дальнобойщиком и, прихватив рюкзак, выбрался из кабины старенького КамАЗа. Железный трудяга, пыхнув напоследок глушителем, скрылся за поворотом.

Шум двигателя быстро стих, вокруг воцарилась тишина. Тишина не абсолютная, а особая, лесная: с тихим посверкиванием ночных насекомых, шелестом ветра. Сразу окутало густым, но свежим смоловым запахом. Лишь слегка пахло разогретым асфальтом — оно и понятно: сейчас середина июля, днём температура до тридцати градусов в тени, асфальт и за ночь толком не успевает остыть.

Я набросил рюкзак, двинулся к человеку с фонариком.

…Да, стопщик. Наверно, тоже у этого поворота сошел. Когда я приблизился, парень поднял руку к фонарику и посветил на свое лицо, потом мазнул лучом по мне. Протянул руку и представился:

— Привет, я — Каспер, из Питера. Ночным едешь?

— Вечер добрый, я — Имморт, из Витебска, — ответил я и подтвердил, — Ночным, я всегда ночным езжу.

— Припоминаю, слышал про тебя, — кивнул Каспер и махнул в сторону леса, — я там палатку поставил, сейчас напарника жду. Точнее, напарницу. Если хочешь, можешь рядышком расположиться.

— Спасибо, я ещё попробую поймать кого-нибудь. Напарница скоро будет?

— Да, мы недавно разошлись. Она звонила, сказала, что едет на легковушке, ей вёрст десять осталось. Слушай, а почему ты всегда ночью ездишь?

— Года два назад, кстати, на этой трассе, я попал в аварию. На сто семнадцатом километре. Той ночью меня подобрал дальнобойщик. Я уже вторые сутки не спал, ну и закемарил. Водитель тоже заснул… В общем, водитель тогда погиб. С тех пор стараюсь, чтоб это не повторилось. Мне-то и днём можно отдохнуть…

— Хм… ясно…

Помолчали. Тихо, вдалеке, пропел жаворонок. Светало буквально на глазах.

Вдалеке сверкнули фары. К повороту подъехал синий «москвич», притормозил. Из машины вышла девушка, достала небольшой рюкзачок. Хлопнула дверца, и «москвич» свернул вслед за давешним КамАЗом. Присмотревшись, я окаменел.

— Оля! У нас тут гость, — сказал Каспер и кивнул в мою сторону, — Вы, по-моему, знакомы, ты его на «Эльбе» искала.

Ольга, — Она! о боги, Она! — увидев меня, остановилась.

— Здравствуй, — поздоровалась она тихо. Некоторое время мы стояли друг напротив друга. Столько хотелось сказать, слова рвались наружу, но в то же время понимал — нельзя. Да и пора мне уже… за спиной у Неё розовело небо — скоро взойдет солнце.

— Здравствую, — всё, что я смог выговорить. — Как поживаешь?

— Нормально… Ты знаешь, я была там, на сто семнадцатом километре… А потом услышала, что ты на осенний фестиваль приезжал…

— Я знаю, — прервал я. Говорить было нечего. Сумерки заканчивались. — Ладно, счастливо, не поминай лихом!

— Тёплой трассы! — пожелала Она.

— Тёплой и шершавой! — пожелал Каспер.

На секунду мы встретились взглядами, и я понял — он знает.

Ну, что ж… Меня ждет дорога.

Когда тот, кто назывался Иммортом из Витебска, скрылся за следующим поворотом трассы, Каспер приобнял всхлипнувшую Олю за плечи и проговорил:

— Знаешь, я в него не верил до конца. Слышать доводилось… А вот повстречал впервые. Как думаешь, он ещё долго будет странствовать?

— Не знаю. Помню, когда узнала, что он погиб в автокатастрофе, вместе с водителем, чуть не сошла с ума от горя. Потом услышала, что он был на Эльбе… Говорят, он будет странствовать, пока есть на свете хоть одна дорога, и хотя б один водитель, рядом с которым едет Смерть и ждёт, когда тот заснёт. Тогда, с угасшим закатом, на трассе вновь появится этот не нашедший покоя, чтобы сказать Костлявой: «Не дождёшься!..»