За дверями квартиры Хью, вернее, двух квартир, перепланированных в одну громадную, слышались голоса – прием был в разгаре. Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох и позвонила.

Почти мгновенно дверь открыл одетый в ливрею лакей из специально нанятого на вечер обслуживающего персонала. Он тут же узнал ее.

– Добрый вечер, мисс Дуглас. – Распахнув дверь шире, он отступил, пропуская ее внутрь.

– Добрый вечер. – Келли передала ему пальто и перед тем, как устремиться на шум голосов, перебросила через плечо цепочку вечерней сумочки.

В гостиной, длина которой составляла не менее сорока двух футов, она остановилась, переводя дух. Одна стена комнаты была целиком из стекла, раздвинутые тонкие шторы не скрывали огней ночного города. Это была типичная нью-йоркская квартира, современная по своему оформлению и духу, островок спокойствия и порядка в напряженной жизни города за окном.

Но сейчас, подумала Келли, гостиную не назовешь островком спокойствия – большинство приглашенных расположилось именно здесь. Люди сидели, стояли, переходя от одной группы к другой. Здесь были собраны сливки общества, знаменитости, политики, могущественные дельцы, богачи, влиятельные люди и, конечно же, виноделы, вознесенные волшебной силой вина в ранг полубогов и высоко почитаемые в некоторых кругах вроде этого.

Официант в белом кителе остановился около нее с подносом с копченой лососиной и канапе со шпинатом. Келли вежливо отказалась, в это время ее заметил Хью и тут же подошел, поцеловав в щеку.

– Ты опоздала, – сказал он, вдохнув запах ее волос. Сегодня Келли распустила их, и они густой волной падали на ее плечи в тщательно продуманном беспорядке.

– Лучше поздно, чем никогда, – отшутилась она.

– Возможно. Как прошли проводы? Вкусный был торт?

– Очень вкусный, но еще лучше была выскочившая прямо из него фигурка обнаженного мужчины, – ответила Келли с невозмутимостью девушки, которая не покраснеет ни при каких обстоятельствах. – Ребята говорят, что торт с подобным сюрпризом помогает решать полюбовно многие спорные дела известных фирм. Но я сомневаюсь.

– Почему? – Хью смотрел на нее с любопытством.

– Вид у него не очень-то боевой. Может, я не очень разбираюсь в спортивной терминологии, но, по-моему, бойцовских качеств у него маловато.

Рассмеявшись, Хью подозвал взглядом проходившего мимо официанта.

– Что будешь пить?

– А вина нет совсем? – На подносе не было ни одного бокала.

Хью недоуменно изогнул брови.

– В этом обществе? Разве это возможно! Какую бы марку я ни предпочел, кто-нибудь обязательно окажется в обиде. А выставлять все содержимое своего погреба, превращая квартиру в дегустационный зал, я не намерен. Наилучшим решением вопроса мне показалось – подать коктейли. Во всяком случае, практичным.

– Тонкий и дипломатический ход.

– Пожалуй, – согласился Хью со своим обычным обворожительным высокомерием.

– Сок лайма, разбавленный газированной водой, – сказала Келли официанту. Тот поклонился и отошел. – А теперь скажи, – проговорила она, склонившись к Хью и понизив голос, – с кем мне тут надо познакомиться, а с кем необязательно? – Говоря, она скользила взглядом по гостям, напряженно ожидая момента, когда ей вновь придется посмотреть в глаза Кэтрин Ратледж и ее внуку.

Хью улыбнулся несколько самодовольно и внимательно осмотрел собравшихся.

– Это сборище – находка для писателя типа Агаты Кристи. Жаль, что этой достойной леди больше нет в живых. – Он покосился на Келли. – На мою незатейливую вечеринку слетелись все – не только Кэтрин Ратледж и барон Фужер, но и Гил Ратледж. Ситуация, как говорится, накаляется.

– Надеюсь, скандала не будет.

– Интересная мысль, – одобрил он. – К сожалению, они для этого слишком хорошо воспитаны.

– Хью, ты невозможен. – Но она от души рассмеялась.

– Согласен. – Официант принес сок. Хью осторожно взял стакан с подноса и подал Келли. – Ты знакома с Гилом Ратледжем?

– Нет. Знаю его только по слухам. А где он?

– Вон стоит. – Хью незаметно кивнул в сторону седовласого мужчины, беседующего в углу с двумя гостями. – Пойдем, я представлю тебя.

Взяв Келли под руку, Хью бережно провел ее, словно лоцман, между собравшимися к Гилу Ратледжу. Если бы Келли не знала, что перед ней сын Кэтрин, она ни за что бы не догадалась. Но легкое сходство все-таки присутствовало: та же копна седых волос, тот же тип классической красоты, только у матери – более женственный. Келли догадывалась, что Гилу уже за шестьдесят, но он так же, как и мать, выглядел значительно моложе своих лет. Доставшиеся в наследство от матери голубые глаза, взгляд которых так же, как и у нее, мог в случае недовольства становиться ледяным или, напротив, излучать тепло и обаяние.

Однако сыну недоставало благородной сдержанности матери, некоей ауры врожденного величия. Гил был более открытым человеком – энергичный, напористый, яркий и очень обаятельный. Заметив, что к нему идут, он шагнул к ним навстречу со своей обворожительной улыбкой.

Опередив Хью, он первый протянул руку.

– Мисс Дуглас… – Без всякой нарочитости, изящным, естественным жестом поднес ее руку к губам. – Получил большое удовольствие от вашего выступления по телевидению сегодня.

– Вы очень добры, мистер Ратледж. – Келли было интересно знать, что он думает об интервью на самом деле, но задавать такой вопрос было бы бестактностью.

– Вы слишком уж скромничаете, – произнес Гил, не выпуская ее руки. – И зовите меня просто Гил.

– А меня Келли, – ответила она на его любезность.

– Келли. – Он широко улыбнулся. – Полагаю, не только я признаю ваш талант. Иначе телевизионное начальство не предложило бы вам стать ведущей новой программы.

– Этим я обязана Хью.

– Не верьте ей, – отозвался Хью.

– Я и не собираюсь, – весело подхватил Гилберт и затем, повернувшись к мужчине, стоящему слева от него, произнес: – Келли, разрешите представить вам моего сына Клея.

Обаяние личности Гила, его манер были настолько велики, что Келли до этого момента и не обращала внимания на стоящего рядом мужчину. А он – от русых волос на голове до кончиков лакированных итальянских туфель – был тем, кого называют «красавец-мужчина», голливудский герой-любовник. Бронзовый калифорнийский загар, оценивающий взгляд голубых с поволокой глаз, красивый чувственный рот. Он, несомненно, унаследовал обаяние отца, но другого свойства – оно было более приглушенное, интимное.

– Здравствуйте, мистер Ратледж. – Приветливо улыбаясь, Келли протянула Клею руку.

– Прошу, зовите меня Клей. – Он не поднес ее руку к губам, как отец, а просто легко пожал. Теплое, чувственное прикосновение.

– Хорошо, Клей. – Она поймала на себе его одобрительный взгляд.

В былые времена его внимание польстило бы ей, от его улыбки, красоты, прикосновения его руки голова могла бы пойти кругом. Но, работая на телевидении, особенно в Нью-Йорке, она привыкла к встречам с разными знаменитостями – политиками, руководителями разных рангов. Все они с блеском умели льстить и притворяться и прибегали к любым средствам, чтобы добиться желаемого.

– Примите мои поздравления с повышением, – продолжал Клей. – Теперь, когда мы знакомы, буду следить за вашими передачами.

Для Клея встреча с новой женщиной была каждый раз вызовом. Они, вернее, победы над ними, стали его страстью, манией. Стоило ему увидеть эту стройную, великолепно сложенную женщину, эти струящиеся, темные с золотым отливом волосы, как в нем тут же пробудился охотничий азарт, он весь напрягся, как породистый пес при виде дичи.

– Очень надеюсь на это, – спокойно ответила она. – Чем больше зрителей, тем выше рейтинг передачи. А значит, больше шансов на успех.

– У меня предчувствие, что ваша программа будет иметь грандиозный успех. – Он загадочно улыбнулся, словно знал нечто, известное только ему.

– Все, кто к ней причастен, сделают для этого все возможное. – Келли поблагодарила его еще одной улыбкой.