Ни тот, ни другой и не предполагал, что случайные обстоятельства эти могли содействовать достижению их общей цели.

Фрике весь вечер был задумчив, а Николь – очень озабочен. И что могло произойти у этого Баратена? Может быть, мы узнаем это позже. В настоящий же момент воздадим должное уважение скрытности Николя. Не без некоторого страха ожидал он следующего дня.

От двух до трех он должен был принять четырех посетителей: студента Гедена, обойщика Ревершена, капитана Мартена и банкира Нурредена.

– Какими же сказками отделаемся мы от этих господ? – спросил Фрике.

– А, право, я еще и сам не знаю, – вздохнул Николь.

– Во всяком случае, важное преимущество на нашей стороне, – продолжал Фрике.

– Какое? – оживился его приятель.

– Да то, что мы-то, по крайней мере, знаем, чего добиваемся, а им и это не известно.

– Верно… Ну, ладно, утро вечера мудренее. Пора спать.

Рано поднялся Николь на следующее утро, ему надо было все устроить и приготовить. Требовалось преобразить комнату в деловой кабинет… И вот на столах, и под столами, и на стульях, и на диванах появились кипы якобы деловых бумаг.

В какой-нибудь час цель была достигнута, и жилище Николя совершенно преобразилось. На самом видном месте возвышалось старинное бюро со всеми необходимыми принадлежностями, а рядом с ним был поставлен письменный стол, долженствовавший служить секретарю Николя.

Фрике облекся в старое пальто своего приятеля и с самым сосредоточенным видом уткнул нос в кипы наваленных на столе бумаг.

Николь поспешил воспользоваться своими знаниями и опытностью актера и искусно загримировался ловкой, привычной рукой. Он взбил себе хохол а-ля Луи-Филипп и налепил баки, придававшие его физиономии серьезный, весьма внушительный вид. В каждой морщине лба, в каждой складке платья виден был строгий законник. Легкий слой пудры придавал шевелюре стряпчего серебристый оттенок только что проявляющейся седины, большие очки и высокий белый галстук довершали искусно придуманный туалет.

– Надо нам с тобой условиться, милый Фрике, – сказал Николь своему воображаемому клерку. – Если в одном из четырех посетителей ты узнаешь кого-нибудь из участников дуэли в Медонском лесу, то сейчас же углубись в письмо.

– Прекрасно… Если личности эти окажутся совершенно незнакомыми, я имею право вмешаться в вашу деловую беседу, мосье Николь?

– Можешь.

– Знаете, мне пришла в голову отличнейшая штука! – радостно вскричал Фрике, разрывая кипы бумаг и журналов.

– Что ты хочешь сделать?

– Глядите!

Фрике схватил спичку и принялся поджигать бумаги.

– Безумец! Ты сожжешь весь дом! – перепугался Николь.

– Не беспокойтесь!

– Какие же ты сжег бумаги?

– Да просто никуда не годный хлам.

– А наш драгоценный обрывок конверта?

– Он у меня в кармане. Насчет этого обрывка можете быть совершенно спокойны.

– Да объяснишь ли ты мне, наконец, к чему ты бумаги сжег! – нетерпеливо топнул ногою Николь.

Фрике уже было разинул рот, чтобы дать требуемое объяснение, как у входной двери звякнул звонок.

– Ах, черт возьми! – засуетился он и кинулся отворять дверь.

– Господин Николь? – резко спросил вошедший.

– К вашим услугам, – ответил Николь.

– Я капитан Мартен.

– А-а! Хорошо-с… Сейчас…

– Вы известили меня письмом о каком-то важном деле. Николь и Фрике тревожно переглянулись, но так как гамен не принимался за письмо, Николь смекнул, что капитан не участвовал в дуэли.

– Вы господин Мартен? Капитан зуавов?

– Капитан гвардейских егерей, – поправил тот.

– Да-да… – с озабоченным видом проговорил Николь, пересматривая бумаги. – Где же переписка по тяжбе Мартена? – нетерпеливо прикрикнул он на клерка.

– Какая тяжба? У меня нет никакой тяжбы! – сердито возразил капитан.

– Прошу извинить! Но по делу…

– У меня нет никаких дел! Что за глупая мистификация!

– Мне крайне прискорбно… Но я уверен, что секретарь мой задевал куда-нибудь эти важные бумаги и теперь…

– Я их не брал! – качал головой Фрике, готовый прыснуть от смеха.

– И к тому же, говоря откровенно, я не уверен, сударь, вас ли именно касается это дело… Мы разыскиваем некоего Мартена…

– Но Мартенов в Париже целые сотни, черт возьми! – горячился капитан.

– В том-то и дело! – вздохнул Николь.

– Но в полку гвардейских егерей нет другого капитана Мартена, – продолжал тот.

– Гвардейских егерей… – глубокомысленно протянул ходатай по делам. – А тот Мартен, которого мы ищем, служит в гражданском ведомстве.

– Милостивый государь, как должен я понимать эту глупейшую шутку?

– Могу вас уверить, что тут нет никакой шутки, – обиделся почтенный стряпчий.

– Как смели вы беспокоить гвардейского офицера по каким-то пустым, ни на чем не основанным догадкам?

– Тут вышло маленькое недоразумение.

– Недоразумение! Ошибка! Что за чертовская контора! – пожал плечами капитан и вышел из комнаты, со всей силы хлопнув дверью.

Фрике дал волю душившему его смеху. Николь поднялся с места и начал беспокойно шагать по комнате.

– Что за непростительный промах! – проговорил он.

– Да ведь сразу-то не сообразишь, что именно следует сказать! – хохотал Фрике.

– Этот проклятый офицеришка просто не давал мне дух перевести, – отдувался стряпчий.

– Фамилий-то подходящих немало по Парижу, так что нечего удивляться первой неудаче, мосье Николь, – утешал Фрике.

– Ты вместо того, чтобы помочь, только хохочешь, – укоризненно поглядел на него приятель.

– Но ведь стоит только взглянуть на вас! – покатился опять со смеху Фрике.

Новый звонок, новый посетитель… В комнату вошел обойщик Ревершен.

– Вы вызывали меня, господин Николь? – подошел он к бюро.

– А-а! Мосье Ревершен… – начал фразу Николь, собираясь с мыслями.

– Да, Ревершен.

– О! Вы, конечно, уже догадались, по какому делу я пригласил вас сюда?

– Далек, признаюсь, далек от всяких догадок на этот счет.

– Ну, как не догадались? Должников-то, я думаю, у вас немало!

– Как не быть! – вздохнул обойщик.

– Есть, вероятно, и такие, на которых вы уже давно махнули рукой, – продолжал Николь. – Ну-с, так я должен вам сообщить, что мне поручено свести с вами счеты по одной довольно крупной расписке, которая была вам выдана уже много лет тому назад мосье… мосье… погодите, я сейчас скажу вам фамилию этого человека.

– Но что же затрудняет вас? – спросил Ревершен. Николь не мог ему ответить, что его затрудняет самое имя, что его-то именно он и не знает.

– На случай я захватил с собой кое-какие счета, – продолжал обойщик. – Так как я на них уже не рассчитывал, то могу получить по двадцати за сто.

– Но по двадцати же будет для вас обидно, – заметил Николь.

– Буду и тем доволен.

– Получением этих денег вы, конечно, обязаны единственно мне. Благодаря моему содействию, вам придется получить хоть что-нибудь. Итак, согласны вы, сударь, удовольствоваться двумя третями следуемой вам суммы, предоставив остальную треть в мою пользу?

Фрике недоумевал, но тем не менее с восторгом следил за каждым словом Николя.

Отставной комедиант попал в свою сферу и был, действительно, неподражаем.

Ревершен подумал и отвечал:

– Хорошо! Я дам вам тридцать три процента. Сейчас я вам вручу все эти полуистлевшие расписки и обязательства.

Николь был в восторге.

– Что за милый, догадливый субъект! – подумал он.

– А-а! Так вот что ему нужно, – догадался, наконец, Фрике. – Ему нужны имена клиентов этого Ревершена! Надо, однако, помочь Николю.

Прельщенный заманчивой перспективой выгодной получки коммерсант, действительно, предупреждал желания Николя.

– Теперь поговорим обстоятельно… – продолжал делец. – Секретарь мой даст вам сейчас подробные сведения…

Но Фрике уже подносил платок к глазам и потихоньку всхлипывал.

– Что с тобой? – повернулся к нему с озабоченным видом патрон.