– Он хочет пить и есть, – пояснил меч. – Ждет, когда вы проявите гостеприимство. Ну, и поднесете достойный его дар. У вас есть золотой браслет или еще что-то в этом роде?

Я нашел на кухне салями и пару баночек пива. Фьялар вылил напиток прямо в глотку. Потом многозначительно посмотрел на меня. Я вздохнул и полез в шкаф за бутылкой скотча. Мы хранили его для особых случаев и пили маленькими порциями. Он выхлестал виски, как пиво.

Потом он подобрел, расплылся в улыбке и отпустил какое-то замечание Вэл. Они вместе с Беном зачарованно следили за гостем. Крисса уже клевала носом, и Джинни повела укладывать ее в постель.

– Перед сном, – перевел Фотервнк-Боттс, – Фьялар спрашивает, не согласится ли твоя прекрасная дочь оказать ему честь и выбрать вшей из бороды.

Я забыл сказать Джинни, чтобы приготовила средства против насекомых.

– Теперь такого обычая уже не существует, – пробулькал я.

А Вэл захихикала и сказала:

– Лучше не рассказывать об этом ребятам из класса. А то еще решат обзавестись блохами, чтобы я их выбирала.

Должно быть, меч был достаточно тактичен (хотя какая может быть тактичность между этими двумя... ладно). Гном воспринял отказ спокойно, но продолжал чего-то ждать. А, дара. Раскинув мозгами, я сбегал в кабинет и принес пенковую трубку, которая лежала без дела с тех пор, как я бросил курить. Ее когда-то подарил мне отец, и было, конечно, жаль с ней расставаться, но Фьялар обрадовался трубке, словно это был королевский подарок. Ну, законы гостеприимства соблюдены, и мы остались довольны друг другом.

Я провел гнома в комнату для гостей. Он быстро освоился с выключателями, но ванна поставила его в тупик. Нет, пользоваться он научился моментально. Просто затребовал все подробности ее устройства.

Только после полуночи я забрался к Джинни в нашу общую постель. До утра мы почти не сомкнули глаз. Тем более что со мной переехало несколько блох.

Если у тебя есть деньги и связи, как у Барни Стурлусона, то ничего невозможного нет. Весь следующий месяц слился для меня в сплошном сияющем потоке событий. Были там и свои подводные камни, стремнины и омуты, но в памяти осталась яркая череда насыщенных дней, и ни один не был похож на предыдущий.

На следующий день к нам наведался Уилл. Он был уставшим и бледным и говорил преимущественно шепотом. Руки у него слегка дрожали.

– Что, тяжко пришлось? – не нашел ничего лучшего, что бы спросить, я.

– Ничего страшного, – ответил он, избегая глядеть мне в глаза. – Никаких пыток, никаких дыб и испанских сапог. Но это продолжалось так долго, и... и я все время боялся, что они что-то обнаружат...

– Ну, так ведь они выпустили тебя, правда? Что до обнаружения, я не сомневался, что ничего странного у тебя и быть не может. Разве что те лунные Создания, но ведь это слишком личное, верно? Да я бы сам никогда не доверился бы правительственным чинушам, они так же хранят тайну личности, как священники или доктора. Да заходи, посидишь, выпьешь чего-нибудь, познакомишься с одной незабываемой парочкой. И послушаешь о наших приключениях.

Фьялар и Фотервик-Боттс кого угодно могли отвлечь от насущных проблем, хотя это скорей походило на шокотерапию.

– Я создам заклятие, которое быстро обучит гнома английскому языку, сказала Джинни. – Это несложно, ведь он не хомо сапиенс.

Уилл слегка помрачнел. К нему возвращались его прежние принципы. Они с гномом раскочегарили свои трубки и быстро задымили всю комнату.

– А это всегда получается? – спросил он.

– С людьми нет, – ответила Джинни. – Они просто перенимают вербальные рефлексы и бессознательно повторяют усвоенное, как попугаи.

Эдгар встрепенулся.

– Кар! – возразил он. – Никогда!

– Я же не сказала: как вороны, – успокоила его Джинни. – Хотя, как и людям, Созданиям нужно врасти в язык, усвоить его и осознать. Потому в школах не применяют магию для изучения иностранных языков. Но Фьялар – дитя паранормальной природы и использует магию всю свою долгую жизнь. Если я найду правильный подход, он быстро усвоит английский... конечно, на своем уровне.

Потом Уилл слушал рассказ о наших похождениях и расцветал прямо на глазах.

– Значит, вы кое-что узнали о сущности нашего врага? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Немного, – покачала головой Джинни. – Мне еще далеко не все понятно. Фу Чинг был прав – этому нужно посвятить всю жизнь, стать аскетом и духовно очищаться, чтобы достичь настоящего мастерства. А я просто нахваталась по верхам, что смогла понять. Так что буду часто советоваться с тобой.

– Но мы рассчитываем на тебя не только в этом, – добавь я. – Если все-таки наш проект выстоит – против демонов, политиканов, бюрократов и прессы, – нам понадобятся наши друзья, все, кому мы можем доверять. И, конечно, твои знания. И не просто твой спектроскоп, хотя мне кажется, что он откроет еще не одну тайну. Твои познания в астрономии, физике, практические навыки... Ты хочешь присоединиться к нам?

Он глядел на меня, словно Данте на свою Беатриче, Беатриче на Небесах.

– Да! О да!

На следующее утро кто-то позвонил в дверь. Джинни сидела с Фьяларом, запершись в мастерской, и старалась обучить его нормальному языку. Так что дверь открыла Вэл. Я был в своей комнате и пытался разобраться в чертежах аль-Банни и комментариях гнома, и услышал, как дочка тихо воскликнула:

– Вы, сэр? З-заходите, пожалуйста.

Почтение, и в ее голосе, что-то да значило. Я поспешил в гостиную.

Там уже ждал Балавадива. На нем была простая рубашка и джинсы, а взлохмаченные волосы поддерживала повязка. Резкое, словно высеченное из камня лицо ничем не отличалось от лиц других индейцев на улицах города. Но Вэл не сводила с него глаз, Свартальф оцепенело стоял за ее спиной, а Эдгар склонил голову и расправил крылья. Тут я ощутил то, что, должно быть, чувствовали и они. Словно распахнулось широкое небо, раскинулась древняя земля и надо всем этим воцарилось полное безмолвие.

– Добро пожаловать. – Тут я припомнил зунийский вариант. – Keshi. Какой неожиданный подарок.

Он улыбнулся и просто пожал мою руку, но в голосе его зазвучали колокола благовеста.

– Elahkwa.

Это значило "спасибо". Я сообразил, что священник не рисуется, а действительно благодарен. Он перешел на английский.

– Рад, что вы снова дома. Ваша жена заходила ко мне, пока вас не было, и рассказала, что знала. Но с тех пор многое изменилось.

– Вы хотите послушать? Конечно. Присаживайтесь. Я сейчас позову Джинни, приготовлю кофе...

– И, надеюсь, представите мне ваших друзей, – добавил он. опускаясь в кресло.

– Конечно. Само собой. Кстати, Вэл, приготовь, пожалуйста кофе. Подождите минуточку.

Немного придя в себя, я подошел к двери мастерской и позвал жену. Джинни ответила, что они с Фьяларом скоро закончат. Лучше не перебивать заклятие, пока оно действует.

На обратном пути я прихватил Фотервик-Боттса. Мы держали его в моем шкафу, в ножнах, объяснив, что если его кто случайно увидит, то растрезвонит по всей округе. Для развлечения оставили ему книгу. Джинни заколдовала ее, и книга тихонько читала вслух сама себя. Это были стихи Киплинга. Меч был на седьмом небе от счастья.

Я немного волновался за тактичность Фотервик-Боттса, пока нес его в зал. Оказалось, зря. Меч сразу распознавал волшебников, воинов и мудрецов, когда сталкивался с ними.

– Приветствую вас, сэр! – пролаял он. Когда я представил их, он добавил: Большая честь для меня.

И ни слова о битвах или аборигенах.

Священник быстро разговорил нас. Он легко сходился с людьми, если того хотел, неважно, был ли разговор серьезным или нет. Я ответил на несколько вопросов о наших приключениях в Англии и приступил к пересказу норвежской части, когда вошла Вэл. Она принесла на подносе кофе и печенье. За ней семенил Бен, открыв рот. Он играл в своих динозавров, но, в отличие от многих детей, предпочитал играм реальность. Крисса была в яслях, где дважды в неделю встречалась с детьми своего возраста.