Мы с женой не стали уточнять.

– Жаль, – сказала Джинни, – тогда можешь пойти куда тебе заблагорассудится. Только не забудь вернуться к ужину.

– Думаете, будет так плохо? – осведомился Уилл.

– Ну, ты ведь знаешь, как у нас обстоят дела с финансами. Зарплата Стива, мой бизнес, наши доходы и, наконец, операция "Луна".

Он хмыкнул и выпустил клуб дыма из своей трубки.

– Я и сам в это замешан.

Эту фразу он произнес куда более озабоченно, чем рассказ о визите ФБР.

– Сиди тихо, – посоветовала Джинни, – сосредоточься на повседневных делах и не болтай ни с кем, не посоветовавшись со мной. Я решу, чем тебе помочь, и увидишь, что помощь не замедлит. – Она слабо улыбнулась: – Слава богу, что я не из таких блаженных неведающих, как ты.

У меня едва не вырвалось: "Ты, Уилл?" Этот спокойный человек с тихим голосом, седой бородкой и тонким юмором...

Досада за бедного Уилла смешалась со злостью на весь настоящий бедлам.

– Да уж, чума их побери, начнут совать нос во все дырки, перетряхивать нашу частную жизнь, – нахмурился я, – изведут тонны бумаги, потратят уйму времени, а толку – кот наплакал.

– Ну, вряд ли будет так страшно, – сказала Джинни. – Я-то знала, что в один прекрасный день явятся эти гоблины, а потому успела приготовиться.

– Ты что, разобралась в системе налогов США? – удивился Уилл.

– Я что, похожа на господа бога?

– Смертному это не под силу, – заявил я. – И все равно от них всего можно ожидать – полезут в свой саквояж и вынырнут с глазом тритона или лягушачьей лапкой.

– Да, я слыхал про такое, – кивнул Уилл. – С другой стороны, говорят, что некоторые налогоплательщики защитились от этой напасти с помощью ноги ящерки и крыла стервятника.

– А потом вступились адвокаты и неплохо нажились, – проворчал я. – Человек потенциально виновен, пока не доказал обратного. Угрохав по пути массу денег, сил и времени. Неужели Отцы-Основатели имели в виду именно это?

Валерия внимала разговору с неослабевающим интересом. Юношеский идеализм уже вытеснил сожаления и душевные треволнения.

– Если все так ненавидят налоговую службу, – вопросило дитя, – почему тогда она до сих пор существует? Я думала, что это было правительство людей, ради людей и для людей.

– Именно, – согласился я. – Только, увы, это все три разные класса людей.

– Стив, не будь таким циничным! – одернул меня Уилл. Он откинулся на спинку дивана и закурил, всем видом напоминая философа. – Видишь ли, обратился он к Вэл. – Разобраться в людских делах всегда не просто. То ли потому, что мы суть павшие ангелы, или высокоорганизованные обезьяны, или все разом (в зависимости от точки зрения), но факт остается фактом. В целом наша страна справляется с этой проблемой лучше многих других. Почти каждый гражданин работает на государственных предприятиях. – Он зыркнул на меня: Вот как ты, Стив. Налоговая инспекция – такое же предприятие. И все честные граждане зарабатывают на жизнь, трудясь в рамках закона. Закона, представленного правительством, которое выбираем мы сами демократическим голосованием.

Я собирался вставить насчет перераспределения, недочетов и судебных издержек, но Джинни опередила меня, что, впрочем, к лучшему.

– Все будет прекрасно, – подытожила она. – Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более радостном, например, похоронах.

Тогда Уилл рассказал недавно услышанную байку о том, как две монашки на возке, запряженном единорогом, возвращались поздней лунной ночью в монастырь с какого-то церковного торжества. Ну, и были немного навеселе. Вдруг сверху спустилась огромная летучая мышь, уселась на дерево и превратилась в облизывающегося вампира. "Скорее, сестра, – прошептала монашка, которая правила возком, – покажи ему свой крест!" Вторая показала осиновый крест и рявкнула: "Парень, поди прочь от осины! То есть от креста!"

Вэл расхохоталась, Крисса услышала и тоже засмеялась. Я встряхнулся и порадовал слушателей историей, как один генерал из Пентагона отправился на рыбалку и по пути увидел магазин, где продавали наживку, с вывеской: "Любые черви за доллар". Он вошел и сказал: "Дайте мне двухдолларового червя".

Джинни выдала историйку еще забавнее, так что общение мигом наладилось. Настроение у всех сразу подскочило, за ужином мы веселились пуще прежнего и так до самого позднего вечера, когда пришла пора ложиться спать.

И в самый раз. Потому что в дальнейшем поводов для веселья у нас больше не было.

Альгер Снип прибыл точно к часу дня. Это был коротенький и тощий человечек с гладкими темными волосами и холодными карими глазками. Держался он прямо, словно палку проглотил. А когда говорил, кончик его носа слегка подрагивал. Я открыл дверь, и инквизитор, не задерживаясь, промаршировал в прихожую. Шляпу, правда, снял и переложил в левую руку, в которой уже нес портфель. Помахал удостоверением. Символы вокруг нарисованного Анубиса означали, что перед нами специалист в своем деле, притом весьма высокого ранга. Снип засунул удостоверение обратно в карман и протянул руку для пожатия. Ого, вот это хватка! Я не преминул показать, что тоже не слабак.

– Моя жена Вирджиния, – представил я Джинни, которая была сама ледяная любезность. – Наши дочери, Валерия и Крисса.

Девочки даже не подошли поближе. Вэл глядела на гостя исподлобья, как на что-то омерзительное.

– Извините, – медленно и тяжело уронила она, – я пойду и займусь уроками. Если мне позволят.

Развернулась и вышла. Свартальф одарил гостя презрительным взглядом, задрал хвост трубой и гордо удалился за Вэл.

– Бэ! – выдал Эдгар со своего насеста, притворяясь, что его тошнит.

Крисса всхлипнула и залилась слезами. Снип поджал губы.

– Простите, – сказала жена, наклоняясь, чтобы обнять малышку. – Она устала. Тише, тише, милая, не бойся. Мама и папа с тобой, они тебя не бросят. Я уложу ее в кровать, пусть поспит. Стив, проводи мистера Снипа в кабинет и угости чашечкой кофе. Да, впечатляющее начало.

– Сюда, пожалуйста, – сказал я и повел инспектора наверх. – Гм, если бы вы приехали утром, дети бы нам не мешали.

А я бы не потратил несколько часов в пустом и тягостном ожидании! Джинни-то хоть могла просидеть на телефоне, созваниваясь с клиентами.

– Я считаю, что инспекция будет долгой, и не хотел, чтобы мы прерывались на ленч.

Намек понят: он подразумевал, что во время обеденного перерыва мы попытаемся замести улики.

Я присмотрелся к нему. Что-то в нем было не так... Одежда? Серый деловой костюм, рубашка в полосочку, синий галстук в белый горошек, старательно начищенные черные туфли – все свидетельствовало о высоком положении. В чем же дело? Слишком широкополая для наших краев шляпа смотрелась несколько консервативно. Новая и, похоже, дорогая, но государственным служащим не запрещается жить на широкую ногу. И все-таки я бы предпочел оборотиться волком и хорошенько обнюхать чужака, который внушал мне смутную тревогу.

Нет, не годится. А то могу и накинуться невзначай.

Мы вошли в кабинет. Он окинул комнату зорким оком. Большой письменный стол с обычными канцелярскими принадлежностями, телефон, рядом – пара офисных кресел и несколько застекленных шкафчиков. На одном из них стоял бюст Афины Паллады. Из окна открывался вид в сад. На раме Джинни нарисовала анкх, в петле которого был глаз, активизировавший защитное поле. Поверх рисунка шла надпись: "Protege semper nates tuas раруro" (Всегда прикрывай ягодицы свои бумагой (лат.).).

– Это мастерская доктора Матучек, так? – вопросил Снип.

– Нет, и даже не приемная. Здесь мы храним счета и записи и занимаемся канцелярской работой.

– Я хотел бы изучить и остальные комнаты, мистер Матучек, включая и ваш кабинет. Но начнем отсюда.

У меня во рту пересохло. Сглотнув, я сказал:

– Собственно, у меня нет своего кабинета. Практикуюсь я в своей комнате. Всякий, кто назовет ее конурой, получит в ухо. – Но это не для работы, скорее для отдыха, чтения и увлечений. Личные апартаменты, и к деловой части дома мы их не причисляем.