Она метнула взгляд на Харрисона Эдмондсона. От его торжествующего вида ее бросило в холод.
Теперь она не могла подойти к Джермину, чтобы все объяснить ему, умолять, заставить его быть благоразумным. Они тщательно обдумали свой план на сегодняшний вечер, но то, что произошло, было гораздо лучше, убедительнее и казалось настоящим, потому что таковым оно и было.
Какое значение имеют еще несколько часов? Она поговорит с Джермином ночью. Даже если он не захочет с ней говорить, заставит выслушать ее. Она теперь знает этому цену и не собирается терять еще одного человека из-за своей неуместной гордости.
Опустив голову, имитируя смирение, она медленно пошла обратно в дом.
Сегодня Харрисон Эдмондсон предстанет перед судом своей совести.
Сегодня он убьет своего племянника на виду у всего света.
Платье было из розового шелка с пышными рукавами, и вопреки смелому заявлению Эми декольте было действительно таким большим, что она боялась, что из него может ненароком вывалиться грудь. Ее волосы были подстрижены по моде и украшены длинным розовым пером. Белые перчатки выше локтя были застегнуты на длинный ряд перламутровых пуговичек, раздражавших Эми. Она сидела в своей спальне, выпрямив спину.
Биггерс не пришел, чтобы похвалить ее бальное платье, и это более, чем что-либо еще, доказывало, что Джермин от нее отказался. Все это время Биггерс суетился вокруг невесты его светлости, но сейчас он предоставил ей и ее служанке самим готовиться к балу.
Часы на каминной полке показывали время – без десяти минут шесть. Солнце все еще стояло высоко, обеспечивая яркое освещение для задуманной ими драматической пьесы. Зрители, наверное, уже собрались. Тиканье часов отсчитывало мгновения ее жизни, и она напряженно ждала назначенной минуты.
– Пора, мисс, – сказала служанка.
Расправив плечи, Эми встала и направилась к двери. Они с Джермином нарочно спланировали так, чтобы комната Харрисона Эдмондсона была недалеко от ее спальни, потому что она должна была войти к нему ровно в шесть часов. Она заранее изучила маршрут и сейчас уверенно шла по коридору, где сновали служанки с отутюженными платьями и камердинеры с начищенными сапогами. У двери комнаты Харрисона она остановилась, глубоко вдохнула и постучалась. Потом сгорбилась и постаралась выглядеть маленькой и подавленной.
На стук ответил камердинер, явно раздраженный тем» что ему помешали.
– В чем де..? – Его глаза округлились, когда он узнал Эми. – Мисс! Ваше сиятельство! Ваше высочество!
Робким голосом Эми попросила:
– Пожалуйста, могу я поговорить с мистером Эдмондсоном? Это очень важно.
– Конечно… я… то есть… если бы вы подождали здесь… – Камердинер поспешно скрылся.
Камердинер выглядел не слишком похожим на слугу, подумала она. Он скорее был похож на боксера, который зарабатывает на жизнь кулаками. Возможно, этим объяснялась более чем странная одежда мистера Эдмондсона.
Из соседней комнаты послышались раздраженные голоса, и, пока Эми ждала, она вновь стала думать о том, как соскучилась по своей сестре, о героической смерти отца и о том, как несправедливо разгневался на нее Джермин. Но к тому моменту, как появился спешно натягивавший камзол Харрисон, ей удалось принять удрученный вид и даже выдавить слезу.
– Мисс… ваше высочество! – Обычное для него выражение униженности еще больше усугубляли плохо сидящий на нем вечерний наряд и наморщенный лоб. – Могу я чем-нибудь вам помочь?
Камердинер поправил на Харрисоне камзол и стал исподтишка наблюдать за ними.
– Вы не могли бы немного со мной прогуляться? У меня возникли вопросы… то есть… неприятности, в которых вы помогли бы разобраться и, возможно, помочь – Эми теребила в руках платочек и выглядела несчастной.
– Как пожелаете, ваше высочество. К вашим услугам – Обернувшись к камердинеру, он сказал: – Меррилл, проследи за всем, о чем мы с тобой говорили.
Эми этот приказ показался странным, но у нее не было времени беспокоиться об этом сейчас. Пока они шли в другое крыло дома – в сторону спальни Джермина, она сказала тихим дрожащим голосом:
– Вы, возможно, слышали, что между мной и Джермином днем произошла ссора.
– Да. Мне жаль, что вас это так расстроило. – Мистер Эдмондсон глянул на Эми. – Ведь это вас расстроило?
– Это была всего лишь размолвка, которая бывает между влюбленными. Я не думала, что он так на меня рассердится. Я послала ему записку и получила весьма недвусмысленный ответ. – Она помахала письмом, которое заранее стащила с письменного стола Джермина, написанное его почерком, но на самом деле предназначавшееся для управляющего другим поместьем. – Поэтому я осмелела. Даже вела себя легкомысленно. Но… О! Мистер Эдмондсон, не подумайте обо мне плохо. Я так его люблю! – Прижав платочек к губам, она несколько раз всхлипнула, исподтишка наблюдая за Харрисоном.
– Ну-ну, успокойтесь. – Он оглянулся, будто ожидая помощи.
Она тут же перестала хныкать. Она не хотела, чтобы ему помогли. Ей надо было самой поговорить с ним. Схватив его руку, она сжала ее и затараторила:
– Все, что мне нужно, – это любовь вашего племянника. Я во всем буду его поддерживать. Мне повезло стать его женой, и я буду заботиться о его здоровье и никогда не позволю ему рисковать своей репутацией. Но более всего – прошу вас, не думайте обо мне плохо, не сочтите меня отчаянной, – но более всего я хочу родить ему детей, чтобы продлить род Эдмондсонов.
Похожее на бассета лицо Харрисона окаменело. Эми поняла, что, упомянув о наследниках, она завладела его вниманием.
– Я знаю, как много значит для вас, что дети вашего любимого племянника продолжат этот благородный род, но Джермин… – Она отвернулась, и ее плечи задрожали, словно она расплакалась. – Вы сочтете меня распущенной, но я пошла к нему в спальню, чтобы попросить у него прощения.
– Вот как? – Он уже ей не сочувствовал. Его тон стал резким.
– Он не захотел меня слушать. Он… он много выпил и был очень зол. Швырялся вещами, ходил по перилам балкона, грозился с него спрыгнуть. Вы знаете его комнату, мистер Эдмондсон?
– Да-да. Знаю. – Голос Харрисона звучал слишком нетерпеливо.
Она обернулась, изображая отчаяние.
– Балкон нависает над скалами.
– Если он спрыгнет, он разобьется, а океан смоет в воду его тело, – сказал Харрисон.
– Его камердинеру не удалось убедить его сойти с перил. Меня он тоже не послушал. Когда я с ним заговорила, он стал даже еще более агрессивным. Мистер Эдмондсон, пожалуйста. Вы его дядя. Он вас послушается. Вы сможете убедить его, что он должен жить ради своих будущих детей!
– Моя дорогая принцесса, я сейчас же пойду к нему. – Глаза Харрисона блестели. – Я уверен, что смогу удержать его от безумного поступка. Положитесь на меня.
– О, спасибо, мистер Эдмондсон. Я знала, что вы сделаете все для моего дорогого Джермина. – Она с удовольствием проводила глазами Харрисона.
Биггерс, которого до этого не было видно, вышел из-за угла и смотрел на нее с открытым от изумления ртом.
– Это было просто великолепно, ваше высочество.
– Правда?
– А я думал, что вы уезжаете.
– Нет, не уезжаю. – Она бросила на Биггерса красноречивый взгляд. – Ни сейчас, ни через год, никогда. Лучше соберите побольше зрителей, Биггерс. Скоро начнется последний акт драмы.
– Пойдемте, пойдемте, – звал гостей Биггерс, рассаживая их в саду. – Надо занять места, но спрятаться, чтобы мы могли устроить его светлости настоящий сюрприз.
Стулья были расставлены за кустами и деревьями, и большинство гостей приняло предложение Биггерса с удовольствием.
Недоволен был только лорд Смит-Клайн.
– Господи, Биггерс, мы могли бы подождать в зале, чтобы поздравить лорда Нортклифа с его тридцатилетием.
– Но там это не было бы сюрпризом. – Эми захлопала ресницами и постаралась выглядеть самой большой дурочкой на свете. – А я обожаю сюрпризы. А вы нет?
– Нет, почему же. – После того, что произошло днем между Эми и Джермином и она перестала быть невестой Нортклифа, лорд Смит-Клайн уже считал, что незачем быть любезным. – Эй! Лакей! Принеси мне сигару!
