– Это одно из моих достоинств, которое всегда очаровывает женщин. – Он вытянулся во весь рост, и это медленное движение перенесло ее на другой уровень интимности. – Одно из моих многочисленных достоинств.

В ответ на это она куснула его за плечо.

Он обхватил ладонями ее голову и страстно поцеловал в губы. Такой поцелуй она уже испытывала до этого и надеялась, что он опять повторится. Вздохнув, она вернула ему поцелуй.

Он накрыл их обоих покрывалом, словно стараясь сохранить тепло, исходившее от их тел. Она еще больше расслабилась, наслаждаясь его близостью. Пальцами обеих рук он прошелся по всему позвоночнику, потом раздвинул ее ноги, так что они оказались по обе стороны его тела. Она прервала поцелуй и посмотрела на него вопросительно.

– Для человека, который уверяет, что он беспомощен, ты слишком хорошо знаешь, чего хочешь.

– У меня такое множество желаний, а ты помогла осуществить столь многие из них, что я не знаю, с чего начать.

Та ее часть, что спланировала похищение и выполнила его, та, что еще могла рассуждать, презирала его откровенную лесть. Но другая ее часть – женская – ничего так не хотела, как стонать от удовольствия. Кто мог знать, что у высокомерного лорда Нортклифа душа поэта?

Она подтянула вверх колени и открылась ему, ощутив интимное прикосновение его плоти к своему влажному естеству.

Он застонал и опять сделал движение бедрами, хотя ему ничего так не хотелось, как войти в нее. Войти быстро, энергичным толчком и глубоко, так чтобы для него все поскорее закончилось. Но тогда Эми не получит удовлетворения. Поэтому он нежно перевернул ее на спину, но постарался остаться у нее между ног.

Но она, очевидно, в знак протеста, стала подниматься.

В этот момент цепь звякнула о стену.

От этого звука напряжение, которое уже росло в Эми, спало.

– Что ты теперь хочешь делать? – спросила она, глядя ему в лицо и улыбаясь.

В ответ он поцеловал ее в шею, в плечо, в грудь, а потом, подняв голову, сказал:

– Я хочу ощутить твой вкус.

Она закрыла глаза и сказала тоном, полным истомы:

– Я думаю, что ты должен делать все, что захочешь. Он не рассмеялся, хотя ему очень этого хотелось. Он приручил дикого зверька и вознагражден. Он взял зубами ее сосок, а потом обвел твердый бутон языком, так чтобы легкие прикосновения пробудили в ней вожделение. Она обхватила его спину, и выражение ее лица стало сосредоточенным. Он направлял ее туда, где она никогда не была, туда, где царило блаженство и где отчаянные молодые девственницы корчились в его объятиях.

Он подверг другой сосок такому же обращению и с удовольствием прислушался к легкому стону, который ей не удалось подавить. Потом он обозначил поцелуями путь вниз по тугому животу, двигаясь в темноте под покрывалом, куда не проникал свет свечей.

Он уловил тот момент, когда она поняла его намерение, по тому, как она вонзила ногти ему в спину.

– Нет, Нортклиф. Нет.

– Я делаю все только для удовольствия моей леди Презрение, – сказал он, но не изменил своего положения, а начал ласкать внутреннюю сторону ее бедер и целовать то место, где бедро соединялось с телом. Он использовал все способы, которые знал, чтобы соблазнить ее, потому что все это было лишь подготовкой к самому главному.

– Я покажу тебе рай. Ты ведь не боишься?

– Нет!

Он улыбнулся. Если она ответит на его вызов, с ней легко будет справиться.

– Но я не верю, что ты нашел рай под покрывалом. – Ее слова звучали слишком логично.

Логика – это было совсем не то, что ему было нужно. Поэтому он подсунул руки ей под бедра, приподнял их и раздвинул. Теперь она была открыта для его прикосновений.

Она вздрогнула и попыталась бороться, но он сказал тихо и проникновенно:

– Нет, любовь моя, это мой рай. Позволь мне помочь тебе найти свой.

Она была открыта для него, и теплый, чистый запах женщины ударил ему в голову, опьяняя его. Ему хотелось кричать от восторга, но он взял губами ее плоть и начал осторожно ее ласкать.

Ногти еще сильнее впились ему в спину, но она уже не пыталась его оттолкнуть, а, наоборот, инстинктивно старалась его удержать. Вздохи и беспорядочные движения быстро перешли в волшебные звуки эйфории.

Он обвел языком нежные лепестки. Он упивался ее возбуждением, которое все росло от его ласк. Потом просунул внутрь язык и начал им двигать – сначала медленно, потом все быстрее, до тех пор, пока не добился имитации неистового ритма секса.

Она дрожала, борясь с первым приливом оргазма, и его плоть напряглась в ответ. Его вдруг осенило – ее неконтролируемая реакция девственницы вызвала в нем ответную реакцию. Он понял, что и сам теряет над собой контроль и если он не войдет в нее сейчас же…

Отбросив покрывало, он оперся руками по обе стороны ее плеч и приготовился войти в нее. Оттого, что он так долго сдерживался, его била дрожь. Он должен войти в нее. Он должен овладеть ею.

Глядя ей в лицо, он сделал первое движение вперед. Всего на дюйм. И тут ее плоть сжалась.

Пот выступил у него на лбу, и он сжал бедра. Ее тело ответило тем же, хотя экстаз уже охватил ее. Вожделение гнало его вперед.

Он должен овладеть ею.

Они с Эми должны стать единым целым.

Ему не нужна никакая другая женщина. Только Эми.

Ее непорочность преградила путь его продвижения, и он вдруг рассердился на то, что что-то, пусть даже защита ее тела, противится ему. Резким движением он преодолел преграду, а она вскрикнула, ее глаза открылись, и в них блеснули слезы.

Боль вернула ее к действительности – к месту, к человеку, к тому, что она делает. Она увидела мужчину, которого сделала своим любовником, и ее вдруг охватила дикая гордость. Обхватив его ноги, она уперлась руками в его грудь и оттолкнула его от себя так, что он повалился на бок.

– Отпусти меня.

Это была не просьба, а приказ женщины, привыкшей командовать. Он засмеялся, хотя был разочарован. Он уже был на полпути к раю, но она неожиданно пришла в себя настолько, чтобы потребовать независимости.

Но он сдался. Даже помог ей перевернуться – теперь она оседлала его. Он еще никогда не испытывал такого взрыва женской ненасытности. Его плоть внутри ее затвердела, стала длиннее и больше, а его желание стало незаконным.

Незаконным…

Он вдруг осознал, как он рисковал. Мало того что он совершенно забыл о масле. Гораздо важнее – он забыл о французских презервативах, защищающих от нежелательной беременности. Если он сейчас же не остановится, есть шанс, что он станет отцом… а Эми – матерью.

Но ему уже было все равно.

Сегодня его желание не будет удовлетворено. Своим сарказмом, своим остроумием и необузданным желанием Эми поставила на нем клеймо. Прекратить? Ну уж нет! Когда сегодня все закончится, он поставит свое клеймо. Любым способом, но он пометит Эми. Пройдет совсем немного времени, и она узнает, что значит быть его женщиной.

Положив руки ей на бедра, он начал извиваться, словно на самом деле был в агонии. Потом он позволил ей установить ритм и вознестись до вершины блаженства, помучив его неумелыми, но великолепными ласками.

И когда его семя изверглось, в его голове пронеслась одна-единственная мысль: «Она моя. Я никогда ее не отпущу».

Заглядывая Эми через плечо, мисс Викторина прочла письмо и тяжело вздохнула.

– Я чувствую себя виноватой.

– Виноватой? – Эми с жадностью перечитала новое послание мистера Эдмондсона. – Почему?

– Я так привыкла к обществу Джермина. Честно говоря, я надеялась, что мистер Эдмондсон откажется платить выкуп. – Мисс Викторина внимательно посмотрела на Эми. – Ты тоже так думала?

– Нет. Так не годится. Если мистер Эдмондсон не заплатит выкуп, лорд Нортклиф так и останется в нашем погребе навсегда. – Впрочем, эта мысль не особенно удручала Эми, и она вдруг поняла, что имела в виду мисс Викторина.

Несмотря на оскорбительный тон послания, настроение Эми даже улучшилось: она сможет провести еще одну ночь с Джермином. Прошлая ночь была такой возбуждающей. Такой, какой она себе ее представляла. Но одного ее желания было мало. Нужны были пыл, страсть умение и смелость.