Испугавшись, Эми споткнулась о неровные доски пола, свечка покачнулась.

Кот дико взвыл и опрометью бросился на кухню.

Эми остановилась, поправила свечу и прислушалась.

Мисс Викторина перестала храпеть. Она кашлянула… потом скрипнула кровать… и наступила тишина… ужасная тишина. Эми представила себе, как мисс Викторина смотрит на свет в коридоре, и стала ждать, что она ее позовет.

Но мисс Викторина снова захрапела, правда, потише.

Эми бросилась вслед за котом. Он злобно смотрел на нее, вздыбив шерсть. Потом сел возле камина, в котором все еще тлели угли, и проводил ее взглядом до лестницы, ведущей в погреб.

– Мне все равно, что ты думаешь, – сказала она ему. – Я сейчас спущусь.

Но она все же немного задержалась наверху.

Если она ответит на зов Нортклифа, она уже никогда не будет прежней.

Джермин приподнялся на локте и посмотрел на неподвижный огонек наверху лестницы. Эми должна сойти вниз. Она уже не может передумать. В противном случае – черт с этими кандалами и с этим фарсом. Он встанет и принесет ее сюда, и прощай обещание быть сдержанным.

Она все еще стояла неподвижно.

Напряжение повисло в воздухе. Он был готов сбросить одеяло и броситься к ней.

Через минуты, показавшиеся ему часами, она сделала первый шаг.

Его тело напряглось. Она делала то, о чем он ее просил, но он тем не менее все еще старался побороть свои инстинкты, которые ему нашептывали: «Иди. Овладей ею. Сделай ее своей». Он знал, что с Эми он должен действовать по-другому. Это она должна сделать первый шаг. Она должна думать, что он в ее власти.

Очень скоро она поймет, что все наоборот.

Она спускалась босиком, в одной ночной рубашке, такой прозрачной, что просвечивало ее тело. В одной руке она держала свечу, в другой – коробочку, и она смотрела на него без тени смущения.

Так и должно было быть. Приняв решение, его леди Презрение окунется в авантюру с головой.

От этой мысли кровь забурлила у него в венах. Она пришла. Пришла без страха. Сейчас она…

Она встала над ним и посмотрела на него с улыбкой.

– Я не знал, осмелитесь ли вы прийти.

– Если бы я не осмелилась, я бы жалела об этом всю свою жизнь.

Ни одна женщина не была бы с ним так откровенна. Как и с собой.

С этой уверенной в себе девственницей он оказался в невыгодном положении. Более опытной женщине он пообещал бы блаженство, и она знала бы, что это означает. Женщина, знакомая с радостями плоти, знала бы, чего может достичь умелый мужчина своими поцелуями и своим телом.

А он заманил сюда Эми одними словами и обещаниями. Он показал ей руки, повернув ладони вверх.

– На сей раз у меня нет спрятанного оружия.

Она издала гортанный смешок, и ее взгляд скользнул по его телу под одеялом.

– Вы лжете.

Каждый мускул в его теле был напряжен. Его плоть болезненно горела. Он и подумать не мог, что может засмеяться. Но он засмеялся. Ее вульгарное чувство юмора в сочетании с целомудренным телом поразило его.

Неужели была когда-либо женщина, подобная этой?

Она поставила свечу на стол и положила рядом коробочку. Потом, ни секунды не колеблясь, стянула через голову ночную рубашку.

Он сглотнул. Эми, одетая в свое ужасное платье, заставляла его сердце биться сильнее. Но раздетая она посрамила бы всех кутюрье с их шелками, атласом и мехами. У нее были сильные плечи и красиво вылепленные руки. Груди высокие, девичьи, с розовыми сосками Он видел каждое ребро. Талия была слишком тонкой, а живот – впалым, но бедра такие округлые, что Джермин не преминул сразу же положить на них руки. Редкие волосы над плотью почти не прикрывали нежные лепестки, защищавшие ее женское естество.

Ему захотелось до них дотронуться прямо сейчас, но ведь он обещал…

Она, должно быть, поняла, о чем он думает, и ее губы чуть изогнулись в улыбке, похожей на улыбку Моны Лизы.

Поставив колено на край кровати, она наклонилась над ним. Ее грудь оказалась почти у его губ. Ее бедра раздвинулись, и ему показалось, что он может заглянуть вовнутрь – в мягкий бархатистый жар, который обожжет их обоих.

Но тут она застала его врасплох.

Откинув одеяло, она обнажила его полностью – грудь, живот, пах, ноги. Как он и обещал, он был голым. Она начала рассматривать его так же пристально как он рассматривал ее.

Выражение ее лица не изменилось, но глаза… как заблестели ее глаза! Как у ребенка, увидевшего свой новогодний подарок.

Она прикоснулась к красному шраму на его бедре.

– Все еще болит?

– Терпимо.

– Я не сделаю тебе больно?

– Не сделаешь. – Если не считать, что одно ее прикосновение будет мучительным.

Ее рука скользнула по его животу и остановилась на груди, прижав ладонью сердце, которое, как ему показалось, было готово выскочить.

Она откинула голову, словно угадав его нетерпение.

– Ты и вправду так меня хочешь?

Он понял суть вопроса – молодая женщина ликовала, чувствуя свою силу.

Но и он удержал свою власть над ней. Он нежно провел рукой по внутренней стороне ее бедра и безошибочно нашел место доступа к ее телу.

Она вздрогнула. Ее зеленые глаза расширились.

Как он и рассчитывал, она была готова принять его. И в первый раз он коснулся ее.

Снаружи она была шелк и атлас. Внутри – огонь и наслаждение.

– Я хочу тебя так же сильно, как ты меня. В отдельности мы два человека, которые разговаривают, гуляют, смеются, – обычные, земные люди. А вместе мы – словно мировой пожар, сжигающий все на своем пути. Я еще ни одну женщину не хотел так, как тебя, но я обещаю – я буду твоим единственным любовником во всей твоей жизни. Единственным мужчиной, с которым тебе захочется быть, – говорил он, сопровождая свои слова медленными движениями пальца. – Так что, пока ты еще можешь, беги.

– Я хочу рискнуть.

– В таком случае начни изучать меня. Эта новая страна ждет, чтобы ты ее завоевала.

Он лежал на спине, и это действительно было похоже на страну – долины и горные хребты – и одна высокая вершина, на которую она должна взобраться. Впрочем, это могло подождать. Сначала она посетит другие места.

Ведь он никуда не может уйти.

– Я могу сделать с тобой все, что пожелаю.

Она рассмеялась, потому что ни на минуту не сомневалась, что он не сможет схватить ее и подмять под себя. Ведь он остается прикованным по ее приказу. Эта мысль пьянила ее и придавала уверенности.

Он был словно блюдо деликатесов, и она не знала, с чего ей начать. От матери-итальянки он унаследовал смуглую кожу. Волосы на теле оказались редкими и более светлыми, чем на голове, но вьющимися и удивительно мягкими. Грудь и руки мускулистые: по-видимому, на свободе он проводил время не только за чтением.

– Ты много ездишь верхом? – спросила она, проведя пальцем по его плечу. – Или занимаешься боксом?

– И фехтованием.

Она опустила взгляд и увидела великолепное свидетельство мужской мощи. Она поняла, почему им понадобится масло. Ее поразили длина и толщина. Дрожашей рукой она ласкала эту мощную гладкую плоть, которая становилась все больше.

– Удивительно, – прошептала она. По его лицу пробежала улыбка.

Она медленно опустилась на него. Сначала ее соски коснулись волос на его груди. Потом она прижалась к его бедрам и почувствовала жар его плоти. Ощущение от тесного соприкосновения их тел заставило ее всхлипнуть от удовольствия. Ей показалось, что она в раю. Она терлась об него, как кошка, а он стонал так, будто она делала ему больно.

Но его боль смешивалась с восторгом, и это было совершенно новое для него ощущение, приковавшее его к кровати так же крепко, как кандалы.

Она поцеловала его в ямку у горла, наслаждаясь чистым вкусом его кожи. Подбородок был хорошо выбрит.

– Как ты догадался, – она начала покусывать его губы, – что я приду к тебе сегодня ночью?

– Ты была бы дурой, если бы не пришла, а ты не дура.

– А ты самоуверенный тип.