Последние алые и золотые лучи солнца заливали горизонт. Натан Хантер ехал верхом на темно-гнедом мерине по самому краю каменистых каньонов, спускавшихся к обширному зеленому пастбищу, вдоль неглубокой, но довольно бурной речки. Повсюду лениво паслись коровы с телятами, и их сытое мычание было единственным звуком, нарушавшим мирную тишину весеннего вечера.

Всего два часа назад Натан Хантер вернулся на ранчо Ролинза, надеясь закончить начатый еще утром серьезный разговор с Эли. Но они не успели договорить. Хантер должен был уехать за прибывшей новой партией бычков для родео. Когда он вернулся, Эли уже куда-то уехал верхом на лошади. Узнав у обеспокоенной долгим отсутствием хозяина экономки, что Эли Ролинз давно уже должен был вернуться, Хантер отправился на его поиски.

Да, денек выдался не из легких. Сегодня утром после разговора с братом Эли был вне себя от бешенства. В промежутках между безуспешными попытками дозвониться своей вечно находящейся в разъездах дочери он так сквернословил, что даже Хантеру становилось неловко. Натан не знал, удалось ли Эли Ролинзу дозвониться до своей неуловимой дочки, но его слишком долгое отсутствие вызывало серьезные опасения.

Алтея Гилберт, экономка, сказала, что Эли отправился на скотный двор приблизительно в четыре часа дня, и с тех пор его никто не видел. Ему уже давно пора было вернуться домой. Обеспокоенный Натан велел всем незанятым работникам седлать лошадей и отправляться вместе с ним на поиски Эли.

Та часть ранчо, куда направился сам Хантер, была иссечена быстрыми ручьями, покрыта густым лесом и изрезана множеством глубоких извилистых каньонов. Природа здесь оставалась в том нетронутом виде, в каком она была в те дни, когда появились первопроходцы, завоеватели Запада. Цивилизация словно не коснулась этих мест, и это радовало Натана, не любившего жить в плотно заселенных местах. Чем меньше было вокруг соседей, тем больше это нравилось Натану.

Внезапно негромкое ржание невидимой лошади привлекло его внимание.

– Эли? Это ты? Ты где?

Голос Натана эхом отдался в глубине каньона и затих в лесных зарослях. Он направил своего мерина по узкой коровьей тропе, вившейся по краю каньона и спускавшейся к заброшенной семейной усадьбе Ролинзов, построенной еще в девяностых годах прошлого века. Она была выстроена Питером Ролинзом для своей молодой жены, взятой им из индейского племени шайеннов. Хантер уже различал впереди очертания обветшалого дома, но Эли нигде не было видно.

Мерин Хантера насторожил уши и заржал в ответ на приглушенное ржание другой лошади, снова донесшееся из туманных сумерек. Взглянув на крутой склон каньона, Хантер увидел комья свежей земли, куски дерна, изрытого лошадиными копытами. Внезапно из кустов прямо перед ним выскочил заяц, и мерин Хантера испуганно шарахнулся в сторону, едва не свалившись вместе с седоком вниз по крутому склону…

Внимательно посмотрев вниз, Натан увидел свежевзрытые полосы черной земли. По всей видимости, совсем недавно лошадь с всадником упали здесь с крутого склона в густые заросли кустарника и невысоких деревьев.

Предчувствуя дурное, Натан взялся за рацию, пристегнутую к поясному ремню. Он отлично знал, что если эти следы принадлежат лошади Эли, то это не сулит ничего хорошего.

– Твиг! Похоже, я нашел Эли. Сообщи об этом всем остальным и вели им скакать в мою сторону, к реке.

– С ним все в порядке? – озабоченно спросил Рей Твиггер.

– Пока не знаю, – коротко ответил Натан и вернул рацию на место.

Спешившись, он привязал к ближайшему дереву своего мерина и стал осторожно спускаться по склону, с каждым шагом обнаруживая все больше явных признаков падения крупного животного. Внезапно он замер. Внизу на груде острых камней лежало неестественно скорченное тело человека. Это был Эли Ролинз. В нескольких метрах от него лежал на боку его любимый пегий мерин, на котором Эли всегда работал со скотом. Издавая тихое жалобное ржание, искалеченное животное пыталось подняться на ноги…

Словно пришпоренный страшным зрелищем, Натан стал поспешно спускаться вниз, с трудом удерживаясь на ногах, потому что повсюду торчали острые камни, обойти которые у него не было времени. Когда он наконец благополучно достиг того места, где неподвижно лежал Эли, его сердце болезненно сжалось в предчувствии непоправимой беды.

Опустившись на колени, он осторожно перевернул Эли на спину. Карие глаза Ролинза невидящим взглядом уставились в пламенеющее закатное небо. Эли был мертв.

Унаследовав ранчо от отца и деда, Эли Ролинз работал на земле, получая истинное наслаждение от простой жизни на природе. Он принадлежал к той же почти исчезнувшей породе невероятно трудолюбивых и порядочных людей, что и его отец с дедом, и гордился своим происхождением от первопроходцев Запада.

Иногда, впрочем, Эли пытался бороться с матерью-природой и сильно сердился на нее, когда она сразу не сдавалась перед его натиском. В свою очередь, и ему самому не раз приходилось пасовать перед засухами, наводнениями и разрушительными бурями. Эли Ролинз питал истинное глубокое уважение к земле, на которой выращивал скот и зерно, и был доволен своей жизнью.

Закрыв глаза, Натан хрипло застонал от бессильной ярости и отчаяния. Эли Ролинз не заслужил такой нелепой и страшной смерти. Как он не заслуживал и наплевательского отношения к себе со стороны единственной дочери, которая не хотела даже изредка навещать своего отца на ранчо. Элисса Ролинз Катлер считала себя слишком изысканной и утонченной особой, чтобы попусту тратить время среди стогов сена и коров. Черт возьми! Она предпочла родному отцу какого-то отчима, с которым проводила гораздо больше времени. Интересно, тронет ли сердце этой снобки и воображалы весть о смерти отца?

Что до самого Хантера, то он был вне себя от горя, которое разрывало ему сердце.

Эли был весьма суровым и резким человеком, но для Натана он стал вторым отцом после смерти Сида Хантера. Если бы не великодушие и благородство Эли, Натан до сих пор барахтался бы во враждебном мире, не находя в нем своего места. Теперь, внезапно потеряв своего второго отца и глубоко почитаемого наставника, Натан почувствовал себя страшно одиноким.

– Нат? Где ты, черт побери? – раздался из рации громкий голос Мо-Джо Денсона.

Где-то неподалеку Натан услышал приближающиеся мужские голоса, и не успел он ответить Денсону, как на плечи ему посыпался песок и мелкие камешки. Взглянув вверх, он увидел спускавшихся к нему по склону Рея Твиггера и Леса Файкса. Денсон и Скитер Джеффриз стояли на каменистом краю каньона.

– Мне нужна веревка и ружье, – мрачно произнес Хантер.

Твиггер и Файкс молча повернули обратно и стали взбираться наверх, чтобы достать из седельных сумок ружье и веревку, и через несколько минут Хантер поймал сброшенное ему лассо. Крепко обвязав веревкой тело Эли Ролинза, Натан подал сигнал тянуть его наверх. Затем с мрачной решимостью взял в руки сброшенное ему ружье и подошел к жалобно стонавшему пегому мерину. Прижав к плечу приклад, он прицелился. На него в упор смотрели большие карие глаза лошади, полные смертной муки. От этого понимающего взгляда внутри у Натана все перевернулось. Он любил эту лошадь не меньше, чем ее хозяин, Эли Ролинз. Однако вряд ли бы Ролинзу понравилось, если бы он, Натан, заставил его любимого мерина так страдать. Сжав зубы, Натан выстрелил, и громкое эхо несколько раз повторило страшный звук…

Наверняка Эли тоже пришлось страдать перед смертью…

Гил Ролинз с досадой бросил телефонную трубку на рычаг.

– Номер Элиссы не отвечает!

Натан сидел в кабинете в широком кожаном кресле и смотрел на висевший над камином портрет Эли Ролинза, сделанный в натуральную величину. Он долго разглядывал темные волосы и бронзовое загорелое лицо Эли, так сильно отличавшее его от младшего брата Гила. Именно Эли унаследовал фамильные черты своих предков – индейцев-шайеннов. Его бабушка была дочерью вождя этого гордого индейского племени, и Эли пошел в нее. Его брат Гил, наоборот, был похож на своего отца и деда. У него были такие же, как у них, рыжие волосы, голубые глаза и светлая, покрытая веснушками кожа.