А Зак Геймбл, в свою очередь, открыл свои карты, но увидел только мешанину цифр и рисунков, от которой закружилась голова.

Пытаясь сосредоточиться, он поморгал, чувствуя, как отяжелели его веки, и глубоко вздохнул. В ту же секунду в груди пребольно кольнуло, а лицо ужасно побледнело.

– Эй, там, как насчет того, чтобы открыть окно? – Зак слабо махнул Люсьену. – В этих чертовых курительных комнатах человек задохнется, а никто и не заметит.

– Вы бы хотели, чтобы я потушил сигару, месье Геймбл? – осведомился Рис Делмар.

– Хорошо бы, черт побери! – проворчал Зак. – Кто хочет курить, пусть идет на улицу!

– Тысяча извинений, месье! Если бы я знал… – Рис торопливо затушил сигару, которую держал между пальцев, но его противник тут же воскликнул: – А, проклятье! – и замахал ему с виноватым видом руками, картами и всем, чем только мог. После того, как свежий прохладный воздух проник в комнату через шелковые шторы, на щеках Зака заиграл легкий бледный румянец, и теперь Геймблу стало совестно. Он не понял, что это на него накатило. В любое другое время он и сам бы с удовольствием покурил: обычно Зак любил хорошие сигары. Поэтому сейчас, пытаясь загладить собственную резкость, он примирительно произнес:

– Не обращайте на меня внимания. Человек может курить, где ему нравится. К тому же, это ваш дом.

– Но вы гость моего дома! – ответил хозяин, и мир, таким образом, был восстановлен.

«Мой дом… Вот уж, едва ли», – подумал Рис.

Комнаты, в которых он сейчас жил, на самом деле принадлежали французской графине Клеменс, эмигрировавшей в Лондон так же, как и он сам. Графиня была дамой далеко не первой молодости, и Рис Делмар заключил с нею достаточно выгодное соглашение, не очень, правда, красивое с точки зрения высокой нравственности, но крайне необходимое ему в тот момент.

Дело в том, что графиня, несмотря на годы, сохранила весь темперамент молодости и очень любила, когда постель с нею делил какой-нибудь молодой проказник с горячей кровью. Зато за свои услуги Рис получил прекрасное жилье и рекомендации, помогавшие получить долгожданные приглашения на великосветские рауты.

Но действовать следовало медленно и осмотрительно. Рису необходимо было позаботиться о собственной репутации. Слава о его страсти и умении побеждать пришла в Лондон раньше, чем он сам приехал сюда из Парижа. Оказавшись на берегах туманного Альбиона, он обнаружил, что ему закрыт доступ в респектабельные клубы и комнаты, где за карточными столами собираются богатые английские буржуа, которые любят, чтобы игра все-таки имела некоторый оттенок непредсказуемости. Рису пришлось пойти на большие жертвы, приходилось отдавать за карточными столами верные взятки, пока, наконец, эти чопорные англичане не пришли к выводу, что рассказы о его необычных способностях не что иное, как простое преувеличение, столь свойственное французам. Когда они отбросили осторожность, он оказался за самыми престижными столиками с самыми богатыми игроками, да еще в такой момент, когда ставки были назначены особенно высокие. Рис слегка улыбнулся, предвкушая удовольствие от своих будущих побед.

Однако к тому времени ему понадобятся деньги, вот почему этому американцу сегодня и предстояло остаться без своих сбережений. Рис рассчитал все точно и знал, что англичане, не очень жаловавшие выходцев из своей бывшей колонии, не поставят ему в вину этот крупный выигрыш.

– Итак, вы готовы начать, месье? – спросил он Зака.

Зак Геймбл скосил глаза на красивого француза, сидящего напротив, вцепился руками в бархатную обивку подлокотника кресла и сказал:

– Зак! Проклятье! Зовите меня просто – Зак! А то от всех этих «мусью» я могу подавиться. Я все время забываю, что это меня зовут!

Рис расхохотался.

– Ну, как хочешь, Зак, – вежливо согласился он.

По правде говоря, ему нравился этот американец. У него не было изящных, хороших манер, и, может быть, поэтому он был симпатичен Рису. Самому Рису пришлось научиться этому всему, чтобы казаться своим среди золотой молодежи. Некоторые из них, великие кутилы и дебоширы, при необходимости становились надменными и изысканными.

Благодаря своему дару перевоплощения, Рис теперь был принят в их общество. Его манеры были отточены и изящны, словно он был одним из самых знатных отпрысков знаменитых фамилий. Речь его была блестяща и остроумна, как у самых образованных людей. Он прекрасно поддерживал беседу как на английском, так и на родном французском языке, оставляя при этом впечатление рафинированного аристократа.

– Вот именно, Зак, – эхом отозвался его партнер по игре и выпрямился в кресле, чувствуя себя теперь намного лучше. – Как насчет еще одной партии, чтобы я мог отыграть фунт-другой своих денег?

Легкое улучшение, которое ощутил Зак Геймбл, было, конечно, недостаточным для того, чтобы победить в игре, где все зависело от везения. Не прошло и часа, как карманы американца истощились, словно дождевая туча, вылившая из себя всю воду без остатка. Он написал поручительство на каждый фунт и каждый золотой, еще оставшиеся у него дома. Теперь после того как он расплатится со своим карточным долгом, ему еще хватит денег на хороший обед.

Ослабев, чувствуя, что его голова стала чугунной, словно после крепкого перепоя, Зак погрузился в размышления о превратностях судьбы и о пакостных обстоятельствах, в которых он оказался.

Тем временем Рис встал из-за стола, извинился и оставил своего соперника на несколько минут.

Странно, но Зак не особенно переживал по поводу своей неудачи в игре. Для него деньги значили не так уж много, а поэтому уходили и приходили с удивительной легкостью. Множество раз он проигрывался до того, что приходилось закладывать кольт, рукоятка которого была украшена жемчужинами. Однажды жизнь оставила его даже без сапог. Ему никогда не приходилось бедствовать долго. Никогда, за исключением одного раза. Тогда он так долго находился на мели, что ему пришлось пожертвовать частью своей доли в компании, принадлежавшей их семье. Черт побери! Он был уверен в себе и не мог проиграть. Однако в тот раз жизненные обстоятельства сложились так, что это стоило ему не только 10 % «Геймбл Стейдж Лайн», это стоило ему семьи. Черт побери! Он во всем обвинял Теодора. Способненький, благовоспитанный Теодор! Отцовский наследник, любимчик матери! Будь он проклят! Чтоб ему сгореть в аду! Способный, благовоспитанный, непогрешимый Теодор Геймбл!

Все же Заку не хватало его, и он скучал по Тедди и по матери. И он устал. Устал так, словно весь мир свалился ему на спину, и он целый день таскал его у себя на закорках. Однажды мать назвала их Каином и Авелем. В тот раз ему удалось крепко поколотить Теодора.

Но только в тот раз, и только с помощью кулаков. После той драки Теодор внимательно просмотрел бухгалтерские книги, которые велись компанией, и быстренько обнаружил, что его младший братец вытягивает деньги из семейного бизнеса и тратит их на азартные игры. Разъярившись, Теодор хотел вообще отлучить его от компании и предлагал выкупить долю брата, но Зак отказался ее продавать.

– Я даю тебе обещание, дорогой братец! – поклялся тогда Зак. – Ты никогда меня больше не увидишь, но пока я жив, доли моей ты не получишь!

На следующий день он уехал из Вишбона, пылая ненавистью к брату и все же понимая, что Теодор был прав. Но признаться себе в этом он не хотел. Зак уехал, с чувством злорадства думая о том, как старший брат будет волноваться и гадать, что его младший брат собирается сделать со своей долей в компании. Пусть Теодор знает, что может отлучить своего единственного брата от семьи, но никогда не сможет отлучить его от «Геймбл Лайн»! Никогда! По крайней мере, до тех пор пока сам Зак Геймбл не захочет выйти из доли.

Зак даже застонал от желания выпить. Когда-то и он был похож на этого молодого француза: такой же задиристый и самоуверенный и такой же убежденный в том, что игра за карточным столом удается тому, у кого есть ум, а не тому, кому везет с картами.

Двадцать лет назад он сам был Рисом Делмаром. Может, не таким красивым, не таким воспитанным, но бесстрашным. И сам черт был ему не брат. А теперь… Внезапно острая боль, зародившаяся где-то слева, пронзила его грудь. Он почувствовал сквозь боль, как немеет левая рука и словно тысячи иголок впились в напряженные мышцы. На мгновение, пока боль не отпустила, Зак забыл даже, о чем думал. Вся жизнь его может быть ставкой в карточной игре. Интересно, знает ли уже об этом Рис Делмар? Зак покачал головой. Может, и правда, он взвалил на свои плечи весь мир?! Может, с тех пор как он пять лет назад уехал из Аризоны, так и таскает у себя на плечах эту тяжесть?! И, может быть, настало время развязаться со всем этим? Эта мысль принесла Заку некоторое облегчение. Впервые за четыре месяца, которые он провел в Лондоне!