Открыть ли мнѣ чистосердечно предъ своимъ другомъ всѣ свои чувствованія? Когда я вторично переѣзжалъ чрезъ Алпійскія горы, по приглашенію Епископа де Ноцеры и Генерала, то двѣ прекраснѣйшія особы, имѣли почти равное участіе въ моемъ сердцѣ, и сіе то, въ послѣднее мое путешествіе, подало мнѣ силу обьявить Маркизѣ и Генералу, что я почиталъ себя сопряженнымъ съ ихъ фамиліею, но что Клементина и вы во всемъ вольны: по томъ, когда ея здоровье начало поправляться а она по видимому подтверждала ту надежду, какую мнѣ подала, моя же признательность казалась необходимою къ совершенному ея излѣченію; тогда, дражайшій Іерочимъ, я довольствовался тѣмъ, что желалъ молодой Агличанкѣ такого супруга, которой бы гораздо болѣе былъ ея достоинъ, нежелибъ каковымъ я быть могъ, въ трудномъ своемъ положеніи. Наконецъ, когда вся ваша фамилія преклонилась въ мою пользу, то не имѣлъ я болѣе ни одного желанія, коего бы предметомъ не была ваша сестрица. Какъ же уничтожены стали всѣ мои желанія, дражайшій другъ мой, когда я увидѣлъ, что она упорно меня отвергла? А особливо когда причины ея отрицанія еще болѣе умножили мое къ ней удивленіе. Теперь, чего вы для меня желаете? чтобъ я подалъ примѣръ вашей сестрицѣ? Но какъ я ето могу сдѣлать? Бракъ развѣ отъ меня зависитъ? Съ того времени, какъ Клементина меня отвергаетъ, есть только одна особа въ свѣтѣ, которую могъ бы я почесть достойною заступить ея мѣсто въ моемъ сердцѣ, хотя находится и тысяча такихъ, коихъ я недостоинъ. А сія особа, должна ли принятъ руку такого человѣка, коего сердце предано другой, которая жива, не замужемъ, и оказываетъ еще къ нему столько благоразположенія, что можетъ привлечь къ себѣ признательное сердце и учинить раздѣлъ въ ея любьви? Сама Клементина не столь разборчива, какъ сія прелестная Агличанка. По истиннѣ, дражайшій Іеронимъ, когда я помышлялъ обратить къ ней свои старанія; то не доставало мнѣ бодрости; и я почитаю себя такимъ человѣкомъ, которой наименѣе достоимъ одобренія въ такомъ поступкѣ. Присовокупите къ тому, что она имѣетъ столько обожателей, сколько есть мужчинъ, кои ее видятъ. Сама Оливія не могла не оказать ей своего удивленія. Могу ли я отдать справедливость двумъ особамъ столь рѣдкихъ достоинствъ, не показываясь раздѣляемымъ двоякою любовію? Ибо я во всю свою жизнь вмѣнять буду въ славу тѣ чувствованія, кои имѣлъ къ Клементинѣ.

Вы видите, дражайшій другъ, новыя трудности моего положенія: мнѣ кажется, что изъ Италіи, а не Англіи долженъ быть поданъ требуемый вами примѣръ. Не подозрѣвайте меня въ излишней разборчивости: примѣръ не отъ меня зависитъ, равно какъ и не отъ вашей Клементины. Безразсудно было бы о немъ предполагать. Клементина не имѣетъ отвращенія къ браку; она не можетъ имѣть онаго къ тому человѣку, коего вы избрали; поелику нѣтъ уже въ ней предубѣжденія къ другому. Мнѣ бы не прилично было рѣшить, чего она можетъ и чего должна желать но она съ природы есть почтительнѣйшая дочь; она гораздо лучше всякой другой чувствуетъ, чемъ обязана своимъ родителямъ и братьямъ, кои принимали столько участія въ ея злополучіяхъ. Здѣсь не вмѣстна разность законовъ, по коей всегда она отвергала мою руку; напротивъ того повиновеніе, какое дѣти къ родителямъ имѣть обязаны, есть долгъ предписываемый во всѣхъ законахъ.

Я писалъ къ Маркизѣ, Генералу, отцу Марескотти и Г. Ловтеру. Всемогущій Боже да возставитъ совершенно ваше здравіе, и да подкрѣпитъ несравненную Клементину! Да низпошлетъ всякое благо на ваше добродѣтельное семейство! Таковы суть, дражайшій Іеронимъ обѣты вѣрнаго друга, которой ласкается щастіемъ видѣть васъ въ Англіи, любитъ васъ, какъ себя самаго, уважаетъ все то, что носитъ на себѣ ваше имя, и никогда не перестанетъ имѣть къ вамъ сіи чувствованія, пребывая вашъ и проч.

Карлъ Грандиссонъ.

О любезная сестрица! Теперь я увѣрена, что ты будешь щастливѣйшая изъ всѣхъ женщинъ. Кавалеръ Грандиссонъ былъ вчера у насъ. Съ какою радостію мы его приняли! Еще не было перьваго часу, какъ по присланному отъ Милади Ж.… письмецу, мы узнали о его возвращеніи. Онъ намъ сказалъ, что за необходимыми дѣлами долженъ ѣхать въ Виндсгамъ и Тампширъ; но что не могъ въ путь отправиться, не увидѣвшись съ нами и не спрося насъ о твоемъ здоровьѣ, которое ему представляли сумнительнымъ. Мы ему отвѣчали, что ты не совершенно здорова, но не видимъ изъ того ничего такого, по чемубъ могли имѣть о тебѣ какое опасеніе. Онъ говорилъ о тебѣ съ такою почтительностію, съ такою нѣжностію! О! дражайшая Генриетт! Я увѣрена, да и Г. Ревсъ не менѣе увѣренъ, что онъ тебя страстно любитъ. Однако мы оба очень были изумлены, что онъ не оказалъ ни малѣйшаго желанія тебя навѣститъ. Можетъ быть его дѣла… но естьли онъ тебя любитъ; то можетъ ли имѣть такія дѣла, кои бы требовали въ семъ предпочтенія? А я увѣрена что онъ тебя любитъ. Я бы не знала какъ предъ нимъ скрыть свою радость, естьлибъ онъ себя обьявилъ твоимъ любовникомъ. Ты меня знаешь: ты знаешь что выключая господина Ревса я ни кого въ свѣтѣ такъ не люблю, какъ тебя.

Я сочла долгомъ извѣстить тебя о семъ пріятномъ посѣщеніи. Теперь, моя дорогая, будь здорова. Все пойдетъ щастливо, я въ етомъ увѣрена. Сего прошу я отъ Бога какъ величайшей милости. Кавалеръ будетъ къ тебѣ въ Нортгамптонширъ, не сумнѣвайся объ етомъ: и естьли туда поѣдетъ; то какая должна быть тому причина? Ето не простая учтивость. Сиръ Карлъ человѣкъ основательный. Прости любезная Генріетта, утѣха моего сердца!

Въ замкѣ Сельби, 8 Сентября.

Ваше письмо, любезная сестрица, исполненное, толикою нѣжностію принесло мнѣ вдругъ и удовольствіе и печаль. Я безъ сумнѣнія радуюсь что почтеніе одного изъ наилучшихъ мужчинъ явно ко мнѣ оказывается; но печалюсь нѣсколько, что по видимому изъ сожалѣнія къ моей слабости должна ему дать сіе имя? Къ слабости, столь худо сокрытой, [вы меня приводите въ радость о томъ, что случиться можетъ; ибо ето ни что инное какъ догадки], когда оконча свои дѣла и не имѣя другихъ упражненій сей превосходной человѣкъ, какъ вы говорите, навѣститъ меня въ Нортгамптонширѣ. О дражайшая сестрица! Думаетели вы, что его отсудствіе и боязнь видѣть его мужемъ другой какой женщины, были причиною моею нездоровья! И по сей ли мысли при непредвидѣнной перемѣнѣ его дѣлъ въ Италіи вы мнѣ наказываете быть здоровою? Сиръ Карлъ Грандиссонъ, моя любезная, можетъ насъ удостоить своимъ посѣщеніемъ или и обойтись безъ етаго, какъ самъ захочетъ: но когда бы онъ и обьявилъ себя моимъ любовникомъ, какъ вы говорите; то я не столько бы чувствовала отъ того удовольствія, сколько кажется вы того ожидаете, ежели участь превосходной Клементины неблагополучна. Нѣтъ нужды, что она его отвергаетъ? Не величайшая ли ето жертва, какую только женщина принести можетъ своему закону? Не признаетъ ли она что еще его любитъ? И не обязанъ ли онъ, не принужденъ ли ее любить во всю свою жизнь? Гордость моя требуетъ, чтобъ въ семъ случаѣ за что нибудь была оная принята. Такъ, вашей Генріеттѣ довольно того, чтобъ сидѣть спокойно и почитать себя щастливою, что занимаетъ второе мѣсто? Однако я признаюсь, любезная сестрица, что Сиръ Карлъ всего на свѣтѣ мнѣ дорожѣ, и есть либъ Клементина могла быть щастлива, [но не думаю, чтобъ могла быть оною безъ него] то сказалабы безъ всякаго принужденія въ той мысли, что онъ обьявитъ себя моимъ любовникомъ, что хочу положиться на свое сердце и поступки, дабы пріобрѣсть достаточную для меня его нѣжность. Но время вскорѣ окажетъ, какая будетъ моя участь и я съ терпѣніемъ ее ожидать буду. Я увѣрена, что Сиръ Карлъ ничего безъ самыхъ основательныхъ причинъ не дѣлаетъ. Дай Боже! чтобъ всѣ ваши удовольствія и утѣхи продолжились; ибо я знаю, что вы любите одни только невинныя увеселенія. Я есьмь и проч.