Он зашарил руками по ее чешуе. Она рассмеялась. Даже у рыбы есть половые органы. Она ничем не помогла ему, и поиски не увенчались успехом. Если бы он сжал ее в объятиях, то лишь оцарапался бы. Хоть какое-то утешение. Он отпустил ее, но русалка не уплывала.

— И много вас? — спросил он. — Морской народ? Вы — древний вид? Возникли естественным путем или посредством генетических манипуляций?

— Я не такая, как другие, которых ты знаешь.

— Почему?

— Я — не настоящая.

Нет, он не верит. Он потянулся было к ее груди, но она исчезла прежде, чем он прикоснулся к ней. Нырнув, он вглядывался в мерцающую зеленую воду, но не смог ее найти.

Вернувшись на поверхность, он осознал, что начался какой-то беспорядок. Исчезновение русалки, утрата этой милости, этой невинности еще наполняла его душу чудом, но когда он примирился с окончанием видения, он более ясно увидел, что происходит вокруг. Далеко в море на горизонте вставали водяные вихри, вторгающиеся в прозрачный воздух. Они кружились, росли, сжимались, то раздвигаясь, то сдвигаясь, извергали струи рыб и водорослей к земле.

Повернувшись лицом к берегу, он увидел, как изогнулся небесный свод, то почти касаясь земли, то тут же отскакивая. Раздалась резкая музыка: перезвон и рев, скрежет громадных сверчков, уханье тяжелых барабанов. Солнце изменило спектр и изливало ясный зеленоватый свет, были видны некоторые яркие звезды. С юга доносились короткие взрывы: бум, бум, бум, бум. Земля вздрагивала. Затем музыка затихла, водяные смерчи упали в море, солнце пожелтело, небо сделалось жестким, а взрывы прекратились. Все действо длилось не более трех минут, и как он мог заметить, за время этой короткой таинственной нестабильности, ничто не изменилось.

Он поспешил к берегу.

Шестерка Скиммеров расположилась на поросшей травой дюне метрах в ста от кромки воды. Они казались изможденными и вялыми, словно восковые манекены, которых слишком близко придвинули к огню. Все они застыли в некой промежуточной сексуальной форме — некоторые с грудью и выступающей мошонкой, некоторые с илистым мужским телом и псевдовагинальной щелью, но никто четко не принадлежал ни к лагерю мужчин, ни к лагерю женщин. Их лица тоже стали столь похожими, что он не смог бы различить кто из них кто. Он понял, что отличал Хенмер от Нинамин, Ангелон от Ти, Брил от Серифис больше по качеству излучающего духа, чем по индивидуальности черт, а сейчас они не излучали ничего определенного. Возможно, это вовсе и не его Скиммеры, а совсем другая группа. Все еще колеблясь, он приблизился к ним. Когда на двоих из них упала его тень, он, смутившись, отпрянул, словно вторгся на чужую территорию. Долго стоял он рядом с ними. Их глаза были открыты, но видели ли они его?

Наконец он испуганно позвал:

— Хенмер? Серифис? Нина…

— …мин, — закончила она, лениво потягиваясь. — Хорошо искупался?

— Странно. Вы видели… что тут было?

— А что? — голос Хенмер.

— Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.

— А, это. Ничего особенного.

— Но что же это такое?

— Побочные эффекты. — Зевнул. Перевернулся, подставив солнцу гладкую спину. Клей словно примерз к месту, руки глупо болтались. Побочные эффекты?

— Нинамин? Ти?

— Ты что несчастен?

— Озадачен.

— Да?

— Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.

— Такое случается. Мы завершили цикл.

— Цикл?

— Пятый обряд. Формирование Неба.

— Сделали?

— Сделали и очень хорошо. А теперь отдыхаем. — Снова голос Хенмер. — Иди сюда, ложись рядом. Отдохни. Отдохни. Цикл завершен.

Удовлетворительных ответов он не получил. Они снова утонули в своем бесчувствии. Он чувствовал себя опустошенным и преданным. Они позволили ему принять участие в других четырех обрядах, почему же не в этом? Они воспользовались опытом его жизни, а теперь он им надоел. Злой и пристыженный, он зашагал прочь. Он понимал, что потерял что-то необыкновенно важное. Может быть, свой шанс подобрать ключ к ящику, в котором лежат ответы на все загадки. А им все равно. Им все равно.

Взбешенный, взобрался он на дюну и быстро пошел в глубь земли.

Сыпучий песок замедлил его движение. Еще он заметил маленькую дорожку, след, оставленный ползущими плоскими серыми созданиями, похожими на скорпиона. Они не обращали на него внимания и несколько раз, пересекая дорожки, он подходил поближе и давил их. Его это беспокоило: он не хотел наступить на кого-нибудь. Но вскоре песок уступил место грубой красноватой глине, покрытой мясистыми голубыми растениями, и ползущие насекомые исчезли.

Куда он идет?

Он не был уверен, является ли его уход от Скиммеров проходящим или постоянным разрывом. Раздражение могло уменьшиться — в конце концов, они дали ему столько необыкновенного. Возможно, скоро ему захочется вновь вернуться к ним. С другой стороны, нежелательно навязывать свое присутствие людям, которые находят тебя скучным. Он может попытаться утвердить свою независимость. В этом мире он не нуждался ни в пище, ни в укрытии и может отыскать себе других товарищей. Надежды же на возвращение в свое собственное время не было.

Шагая большую часть утра по жарким сухим местам плоских равнин, он носился с мыслью, что может выжить и один. Чем больше он об этом думал, тем более привлекательным казалось это ему. Да. Он исследует все континенты. Он спустится в подземные города, построенные гораздо ближе к его эпохе. Он постарается собрать произведения искусства и другие любопытные вещи сынов человеческих. Он опробует новые силы, которые возможно приобрел под этим тучным солнцем. Возможно, ему удастся изготовить бумагу и написать мемуары о своих приключениях для собственного облегчения и чтобы проинформировать других людей его вида, которых может сюда занести. Он побеседует с Дыхателями, Едоками, Разрушителями, Ждущими и Скиммерами, которые встретятся на пути, и с Заступниками, если найдет их, а также со всеми представителями предыдущих эпох, пойманных ловушкой и живущих здесь: козлолюдей, сфероидов, жителей тоннеля и другими. От этого смакования свободы в выборе жизненного пути его охватил восторг. Да! Да! Почему бы нет? Радость наполняла его душу, словно воздушный шар, который вдруг лопнул, отбросив его, оглушенного и одинокого, на землю.

Он жалел о том, что покинул Скиммеров.

Он должен вернуться и просить их снова принять его к себе.

Смущенный, он остался на месте, скорчившись, стоя на коленях, по локти в грязи, глаза следили за перемещением огромной улитки, пересекавшей его дорогу. Вверх. Повернуться и искать друзей. Он медленно выпрямился. Поднялся южный теплый ветерок, обдувающий потную кожу. Он бросился бежать, позабыв о ползающих вокруг улитках. Где же море? Где Скиммеры? Он следует за солнцем. Землю сменил песок, улиток скорпионы. Раздались звуки прибоя. Он взбирается на дюны. Да, это здесь. Вот его следы. Он вспомнил жеребячью веселость Нинамин, торжественную уверенность Хенмер, таинственные глубины Серифис, красоту Ти, живость Ангелон, нежность Брил. Как он мог их оставить? Это же его друзья. Даже больше: они — часть его, и он, можно надеяться, часть их. Они на пути к семерке. Так много общего. Мой секундный гнев. Детский. Братья и сестры: иногда немного такие беззаботные, но этого и следует ожидать — между нами такая пропасть времени. Мог ли я понять чувства своего далекого предка? Мог ли он понять хотя бы десятую часть из того, что я сказал? Но это же не причина для расставания. Нужно быть любящим, нужно быть ближе друг к другу.

Взобравшись на последнюю дюну, он увидел берег и нашел отметки тех мест, где лежали Скиммеры, но самих Скиммеров не было.

— Хенмер? Серифис? Ти?

Их нигде не было.

Он кричал, махал руками, бегал вдоль пляжа, изучал следы на песке. Бесполезно. Бесполезно. Бесполезно. Они не оставили и следа. Воспарили, сверкнув в стратосфере, единодушно рванулись куда-нибудь к Сатурну. Забыв о нем. Признав его права. Безнадежно повторял он их имена, в отчаянии катаясь по песку. Ворвался в волны, надеясь отыскать там хоть свою русалку. Никого. Ничего. Заброшен. Один.