Не ставил!
Дух Кухулина.
Эмер, Эмер, где ты?
Сида.
Ты преступил свои обеты:
Любую девку-неумеху,
Любого друга-пустобреха
При жизни ты ценил дороже,
Чем кров ее, и стол, и ложе.
Но ни одна из смертных жен
Над тем не властна, кто рожден
Для мира, где обет любви -
Всего лишь прах воспоминаний,
Где взор омытый не туманит
Земная грязь.
Дух Кухулина.
Уста твои!
[Сида выходит; Дух Кухулина следует за ней.]
Тело Кухулина.
Кричи, что ты навеки отвергаешь
Его любовь! Не мешкай, поспеши!
Эмер.
Нет, ни за что не крикну.
Тело Кухулина.
Ну и дура!
Я, недруг Фанд, явился помешать ей,
А ты стоишь и зря теряешь время!
Ты слышишь стук копыт на берегу?
Прислушайся, как бьют копытом кони!
Она уже взошла на колесницу,
Но он еще не с нею. Торопись же!
Последний миг настал — кричи, кричи!
Отринь его — и власти Фанд конец.
Уже одной ногой на колесницу
Ступил Кухулин — крикни, что велю!..
Эмер.
Любовь Кухулина навеки отвергаю!
[Тело Кухулина падает на ложе, наполовину задергивая занавеску. Этне Ингуба входит и опускается на колени у ложа.]
Этне Ингуба.
Вернись ко мне, любимый! Это я -
Я, Этне!.. О, смотри! Он возвратился,
Он с нами вновь, на ложе шевельнулся!
Я, я одна его отвоевала
У моря, я его вернула к жизни!
Эмер.
Он просыпается.
[Тело на ложе поворачивается. На нем снова героическая маска Кухулина.]
Кухулин.
О руки, эти руки!
Этне Ингуба!.. Знаешь ли, я был
В каком-то странном месте, и мне страшно.
[Первый Музыкант выходит на авансцену, остальные два подходят к нему с обеих сторон и поют, развертывая полотнище.]
— Отчего так гулко и странно
Бьется сердце твое, открой?
— Я увидел в гостях изваянье -
Одиночества лик роковой.
Дышит статуя, движется мимо,
И в груди ее сердце стучит
Громче наших бесед у камина.
Когда же оно замолчит?!
О, скорбная награда
Безвременных могил!
Мы пред тобой без сил
Склоняемся в молчанье,
Не подымая взгляда, -
Оброним вздох случайный
И отойдем без сил.
Для волненья не видно причины,
Дверь закрыта и крепок сон,
И не сыщется в свете мужчины,
Что красою твоей не пленен,
Но и тот, кто грезил тобою
Дольше многих, верней других, -
О, бессильно сердце земное! -
Позабудет бессмертный лик.
О, скорбная награда
Безвременных могил!
Мы пред тобой без сил
Склоняемся в молчанье,
Не подымая взгляда, -
Оброним вздох случайный
И отойдем без сил.
Что же сердце не знает покоя?
Кто избранником стал твоим?
Расцветешь совершенной красою -
Мысль растает, как легкий дым;
Но и это тоже опасно:
При трех четвертях бледны
Звезды в небе — совсем угаснут
Пред сияньем полной луны.
О, скорбная награда
Безвременных могил!
Мы пред тобой без сил
Склоняемся в молчанье,
Не подымая взгляда, -
Оброним вздох случайный
И отойдем без сил.
Туманные воды
Посвящение
леди Августе Грегори[82]
Среди семи лесов бродил я в Кулэ:[83]
Шан-валла,[84] где тенистый пруд меж ив
Скликает диких уток зимним утром;
Кайль-дорта[85] темный; Кайль-на-но[86] лучистый,
Где сотни белок счастливо резвятся,
Как будто скрылись меж зеленых веток
От старости и смерти; Парк-на-ли,[87]
Где глушат тропы ясень и орешник;
Парк-на-карраг,[88] где в воздухе зеленом
Разлит медвяный запах диких пчел;
Парк-на-таррав,[89] где взор, подвластный чарам,
Встречал бессмертных, нежно-горделивых;
Лес Инхи,[90] где барсук, лиса и ласка
Таятся, а за ним — тот древний лес,
Что Бидди Эрли[91] прозвала зловещим:
Семь запахов, семь вздохов, семь лесов.
Мой взор был слеп и неподвластен чарам,
Но всё ж и мне в ночи бывали грезы
О тех созданьях, что счастливей смертных:
Они кружили вкруг меня в тенях,
Сплетаясь с голосами и огнями;
И образы преданья о Форгэле
И о Декторе, о пустынных водах
Кружили вкруг меня в огнях и звуках,
И много больше: в воды сновиденья
Вплетаются порой такие речи,
Что тягче камня и мудры молчаньем.
Как вас назвать — бессмертных, нежных, гордых?
Мне ведомо одно: от вас исходит
Всё наше знанье, вы же из Эдема
Слетаете к нам поступью крылатой.
Эдем далёко ль, или вы таитесь
От смертных мыслей зайцем или мышью,
Что мчится по жнивью перед серпами,
Чтобы залечь в последней борозде?
И, может быть, за нашими лесами,
Ветрами и озерами сокрыты
Иные безмятежные леса,
Иных ветров дыханье и сиянье,
Иных озер мерцанье в свете звездном?
Или Эдем ваш — вне времен и мест?
И впрямь ли вы сбираетесь вокруг нас,
Когда сияет бледный свет на водах
И меж листвы, и ветер с лепестков
Во мглу слетает, и трепещет птица,
И окрыляет сердце тишина?
Примите ж эти строки как зачин
Поэмы о Форгэле и Декторе:[92]
Так в старину арфист перед игрою
Вином незримых духов ублажал.
The Shadowy Waters
Dedication
to lady Gregory
I WALKED among the seven woods of Coole,
Shan-walla, where a willow-bordered pond
Gathers the wild duck from the winter dawn;
Shady Kyle-dortha; sunnier Kyle-na-gno,
Where many hundred squirrels are as happy
As though they had been hidden by green boughs,
Where old age cannot find them; Pairc-na-lea,
Where hazel and ash and privet blind the paths;
Dim Pairc-na-carraig, where the wild bees fling
Their sudden fragrances on the green air;
Dim Pairc-na-tarav, where enchanted eyes
Have seen immortal, mild, proud shadows walk;
Dim Inchy wood, that hides badger and fox
And marten-cat, and borders that old wood
Wise Biddy Early called the wicked wood:
Seven odours, seven murmurs, seven woods.
I had not eyes like those enchanted eyes,
Yet dreamed that beings happier than men
Moved round me in the shadows, and at night
My dreams were cloven by voices and by fires;
And the images I have woven in this story
Of Forgael and Dectora and the empty waters
Moved round me in the voices and the fires,
And more I may not write of, for they that cleave
The waters of sleep can make a chattering tongue
Heavy like stone, their wisdom being half silence.
