— Ветка очень хорошо помнит тот вечер, когда они уезжали в Москву, — рассказывала Тина Давиду. Сегодня она была в больнице у Виолетты, та чувствовала себя вполне сносно и могла поговорить с Тиной. Маурицио и Анна Евгеньевна дипломатично ушли пить кофе. Итальянец понравился и Давиду и Тине, и та посоветовала Виолетте «не дурить» — то, что он любит ее видно и невооруженным глазом. Повезло. Во всем повезло, и то, что живая осталась, и то, что есть мужчина способный взвалить на свои плечи тяжелый груз и не бояться ответственности.

— Да зачем ему нужна инвалидка! — жалобно прошептала Виолетта — Жалость пройдет, а калека будет висеть на шее пудовою гирею.

Но Тина была убеждена, что Маурицио — это Веткин шанс. В конце концов, слабенькая Ветка сдалась, не было сил препираться.

— Павлов отослал Ветку к машине, — Тина продолжала пересказывать свою беседу с Виолеттой, — она спустилась на лифте. Сумки прихватила с собой, но ключей от Ровера у нее не было. Она стояла около машины, охранники сидели в будке. Кроме компании подростков из дома никто не выходил.

— Что за компания? — поинтересовался Давид.

— Обычная. Выпили и дурачились. Ветка вспоминала, что какого-то Васю заставляли выпить.

— Сколько человек?

— Вроде пятеро.

— Я проверю, живут ли в нашем доме эти личности, — Давид сделал пометки в блокнотик, и задумался, покусывая колпачок ручки, — видишь ли, Павловский Ровер стоял на виду у охраны, дежурный клянется, что никто к нему не подходил, кроме подростков, но их просили присмотреть за сумками.

— Точно! — вспомнила Тина — Ветка попросила одного паренька… Когда мы вышли из подъезда, сумки стояли у Ровера, охранники сказали, что прогнали компанию, шумели сильно.

— Как звали того паренька?

— Аркадий.

— Тина, нам нужна помощь детектива! — Давид вскочил и заметался по комнате, боясь упустить мысль. — Во-первых, это обычно отставные работники силовых структур, а нам нужна информация, о том, как идет следствие по факту взрыва Ровера. Во-вторых, Бернс не должен догадываться о нашем собственном расследовании, мы должны быть в радиусе его видения.

— Согласна, — сказала Тина и выдала давно вертевшуюся на языке фразу. — Давид, я хочу, что бы детектив собрал материал и на Бернса. Кто делает за него грязную работу, грубо говоря «крышует»?

— Я и сам об этом думал, Тина, — задумался Давид. — Крыша Бернса мне неизвестна, взносы перечисляются на счет, курьеров не было.

— Я все чаще склоняюсь к мысли, что без Бернса здесь не обошлось… Чего Роман Израилевичу париться? На похороны Павлова я не ездила, а что было, то прошло.

Нет человека, нет проблемы. В смерти Павлова, во всяком случае, Бернс точно был заинтересован, еще хвастал что «у него и мушка не пролетит».

— Кто заключит договор с детективом? — спросил Давид — Мы оба, в случае недееспособности одного, информация будет передана другому.

— Недееспособности?

— Детка, — усмехнулась Тина, — если так легко убили троих, с чего ты взял, что пожалеют нас?

Тем временем в Москве оперативным отделом готовилось заключение по делу Ризио-Браско.

В кабинете заместителя начальника управления, полковника Николая Ивановича Борового, собрались все, кто занимался делом граждан Итальянской Республики.

Николай Амбросимов получив разрешение полковника, начал зачитывать подготовленное заключение:

— Гражданин Джованни Ризио, подозревался в незаконном распространении наркотиков на территории Российской Федерации. Обвинение снимается в связи со смертью.

Каналы сбыта продолжают разрабатываться оперативной группой отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

Амбросимов откашлялся и продолжил:

— Гражданин Джеронимо Браско подозревался в убийстве гражданина Джованни Ризио.

На основании заключений судмедэкспертов гражданин Джованни Ризио скончался от нанесения ножевой раны. Мотив убийства — разногласия в финансовых отношениях между вышеупомянутыми гражданами. Гражданин Джеронимо Браско скончался от сердечного приступа в присутствии свидетелей Николая Амбросимова и Алексея Наумова, входящих в оперативную группу и присутствующих здесь. Обвинение снимается в связи со смертью.

Полковник Боровой согласно кивнул головой Амбросимову. Амбросимов продолжил:

— Гражданин Российской Федерации Павлов Виктор Федорович подозревался в пособничестве обвиняемому в убийстве гражданина Ризио. Им уничтожено орудие убийства и спрятан труп гражданина Ризио в морозильной установке ресторана, принадлежащего гражданину Браско. Обвинение с гражданина Павлова снимается в связи со смертью.

— Гражданка Российской Федерации Лада Антоновна Кренникова на просьбу явиться для дачи показаний, выехала из Агельска на проведение следственных мероприятий.

В связи со смертью все подозрения отклоняются.

Полковник взглянул на Амбросимова: заканчивай.

— Расследование обстоятельств взрыва принадлежащего гражданину Павлову Виктору Федоровичу автомобиля Лэнд Ровер Дискавери, результатом которого явилась смерть вышеупомянутого гражданина и гражданки Кренниковой Лады Антоновны, передается Ангельскому управлению Внутренних дел.

Полковник встал, оглядел всех присутствующих и произнес:

— Дело закрыто. Спасибо за работу.

После похорон Лады съемки новой картины возобновились. Давид вернулся из Москвы, и Бернс посчитал нужным собрать совещание. В конференц-зале во главе с Бернсом собрались Сара Абрамовна, главный экономист Лескова, режиссер Клюкин, звезды картины Тина Гранд и Иван Драго, директор картины Михалыч и референт продюсера Давид Коткин. Каждому были розданы папки с графиками ближайших съемок, смета затрат и перспективный план на ближайший месяц. Бернс надел очки и внимательно выслушивал желающих взять слово. Тина сидела молча, с отсутствующим видом, чем обратила на себя его внимание.

— Тина Андреевна, а вы что думаете по этому поводу? — спросил он неожиданно, прервав речь главного экономиста.

— С моими восемью классами, я, Роман Израилевич, могу только ноги раздвигать, — медленно начала Тина, и продолжила далее, все преображаясь, — но если вы считаете, что я могу заменить Ирину Александровну, то давайте меняться. Она фотогенична, я думаю, у нее недурно получится.

Ирина Александровна пошла красными пятнами, и чуть не села мимо своего стула, благо Михалыч вовремя подал ей стакан воды.

— Я поинтересовался у вас Тина Андреевна, что вы думаете по поводу наших убытков за прошлый месяц, — грозно одернул ее Бернс. — Я вовсе не предлагал меняться с уважаемой Ириной Александровной.

— По поводу убытков… Думаю, что с человеком, принесшим убытки нашему продюсерскому центру, надо расстаться.

— Даже так? — глядя поверх очков, переспросил Бернс.

— Именно так вы бы и поступили, Роман Израилевич?

— Верно.

— Ну, а поскольку виноватой оказалась я, то…

Тина придвинула к себе чистый листок бумаги и размашистым почерком написала заголовок «заявление». Бернс вскочил со своего кресла.

— Доиграешься…

— Наигралась уже, — сказала Тина и краем ладони провела по горлу, показывая степень своего недовольства. Быстро черкая шариковой ручкой, она заполнила часть листа и лихо подписалась. В гробовом молчании швырнула листок в сторону продюсера. Листок спланировал на пол около начищенных туфель Бернса.

— Незаменимых нет, — сказала Тина, и гордо вскинув голову, направилась к выходу.

— Тина! — крикнул ей вслед Бернс. — Смотри!

Он взял поднятый Давидом листок и с яростью изорвал его на мелкие кусочки. Тина лишь усмехнулась и оглушительно хлопнула дверью.

— Давид, — приказал Бернс, — верни ее.

Давид быстро пересек конференц-зал и вышел вслед за Тиной. Она быстро удалялась по длинному коридору.

— Тина! — окликнул Давид. — Подожди!

Она остановилась и с улыбкой дождалась, пока он, запыхавшись, приблизился к ней.

— Ты, что, с ума сошла?! — воскликнул Давид. — Ты рушишь все наши планы!