Тина расхохоталась:

— Ну, Павлов, я, видите ли, занята, — она развела руками, показывая ему, что таковы обстоятельства. — Но, если я обещала, то привыкла выполнять свои обещания.

— Когда? — резко спросил Павлов, чувствуя себя просителем.

— После ужина я отправлюсь домой, позвоните мне… номер вы знаете.

— Я позвоню, — обещал Павлов.

— До двенадцати, — ограничила его Тина.

— Хорошо, я позвоню до полуночи.

Тина развернулась на тоненьких каблучках, взметнулся подол коротенькой юбочки, и Давид тревожно подумал, что незнакомец уже погиб. Словно живой мертвец, он будет слоняться по городу, ожидая полуночи. А как же дядя? Свидание с незнакомцем — очередной «секрет» Тины? Бернс не одобряет ее связей с посторонними мужчинами, даже к Нолину, ее отчиму, Бернс испытывал чувство необъяснимой ревности. Давид с видом собственника положил Тинкину ладошку на свой локоть и повел ее к выходу из киностудии. Павлов смотрел им в след.

Бернс организовал сегодняшний ужин в ресторане со странным, для кавказской кухни, названием «Ярославна», но кормили там хорошо, дорого и публика была приличная.

Давид наблюдал за Тиной, не выкажет ли та своего нетерпения перед встречей с незнакомцем? Но Тина твердо знала, что ни в коем случае нельзя давать Бернсу шанс засомневаться в ее открытости. Она активно участвовала в разговоре, пила ледяное шампанское из больших хрустальных бокалов, чем заслужила напоминание Бернса о завтрашнем ее похмелье. Тина отмахнулась, и Давид с тревогой подумал, не наломала бы дров! Бедному Давиду предстояло сделать выбор — встать на сторону Тины или же доложить дяде о готовящихся проделках его любимой звезды. Тогда придется распрощаться с горячими объятьями Лады, Тина Андреевна не простит измены. А отказаться от нечаянной любви Давид не мог. В общем, Давид молчал, а Тина ничем не выдала своих планов на свидание после ужина.

Днем Амбросимов и Наумов отправились в модельное агентство «Роскошь» с целью расспросить о Ладе Кренниковой и ее связях с итальянцами. В агентстве сказали, что знать не знают, где эта безответственная личность находится. Пропала, даже никого не предупредила. Когда? В середине августа, ждали ее пятнадцатого на репетицию дефиле, да не дождались, взяли замену. Квартиру снимала, сама приезжая, из Ангельска, кажется. Итальянцы? У нас не были. Звонили ей постоянно какие-то личности, забирали после дефиле, а кто, бог их знает! Адрес? Спросите в отделе кадров, там должны знать. Там знали, и старательным почерком выведенные московский и ангельский адреса Лады теперь бережно хранились в портмоне Наумова.

— Ну что, друг Колян, как думаешь где сейчас эта дуреха? — спросил Наумов, усаживаясь за руль казенной девятки.

— Где, где в Ангельске, — уверенно сказал Амбросимов, — не зря же майор каждый день названивал оттуда своему шефу.

— Надо вызвонить майора, пусть приезжает, да и чокнутую эту прихватит, — предложил Наумов, выруливая от агентства на забитый транспортом проспект. — Как думаешь, успел он к ней яйца подкатить? Типа, я вас, девушка, не оставлю, да и вы меня не оставьте своим вниманием?

— Если мужик серьезный, то нет. А если такой, как ты, то стопудово, — усмехнулся Амбросимов.

— Да ладно, Колян, ведь трахалась она с итальянцем, с нее не убудет, — не отпуская руля, разведя плечи, потянулся Наумов и причмокнул, смакуя слова. — Пригрела, поди, майора.

— Не завидуй, — оборвал его Амбросимов. — Давай-ка, пробьем их московскую квартирку, у кого снимали, как оформляли, сколько платили. Меня интересует не только девица Кренникова, но и ее подружка.

— Вместе они, — сказал Наумов, притормозив и встав за новенькой «ауди». — В Ангельске. Не было б рыльце в пушку, не рванули бы в бега.

Движение на проспекте напоминало забег на короткие дистанции, только начинаешь разбег, и приходится останавливаться. Люди сидевшие за рулем автомобилей в жаркий августовский день потели, раздражались, и все свое недовольство выражали вдавливанием клаксона.

— Ну Кренникова, оно понятно, испугалась, что не сможет доказать свою невиновность. Ну а подружка-то, зачем с ней увязалась? Москву просто так не оставляют, — Амбросимов закурил сигарету, смял пустую пачку и сунул ее в карман.

— Стоит учесть и то, что любовничек ее, Камилиери, добрый знакомец и Ризио, и Браско.

— Одна шайка-лейка, — подвел итог Наумов, внимательно следя за расстоянием между своим бампером и задними габаритами «ауди». — И чем так наши бабы итальянцам нравятся?

Движение началось снова, и Наумов резко стартовал с места.

— Чем тебе нравятся, тем и итальянцам, — Амбросимов стряхнул пепел в открытое окно автомобиля.

— У них и свои ничего себе, — вспомнил Наумов, — Моника Белуччи, скажем.

— Уже старушка, а молодняка яркого нет, — выступил экспертом Амбросимов.

Наумов пристроился в правый ряд и затем повернул на боковую улицу.

— Брось, Колян, итальянки очень хороши, фигурки, глазки… — заявил он игриво.

— Они и цену себе знают, или женись или отвали, — Амбросимов затушил сигарету в переполненной пепельнице и брезгливо защелкнул ее. — А наши нет, простота, за ужин в ресторане… Как в фильме «мальчик хочешь прокатиться на шарабане и получить пакетик леденцов?».

— И чего я не богатый итальянец? — посетовал Наумов.

— Зато ты бедный русский офицер, а бабы добрые и жалостливые, так что шанс есть и у тебя, — поддержал его Амбросимов, хотя ему уже наскучили вечные жалобы Наумова на бедность.

— Да, шанс есть и у меня, смотря на что рассчитывать, — обрадовался Наумов, присвистнув. — Смогу разжалобить, дадут задаром.

— Любишь ты, Леха, халяву, — поразился Амбросимов смене настроения товарища.

— Люблю, — чистосердечно признался Леха.

Тина выпорхнула из подъезда своего дома в прохладную ночь, где ее терпеливо ждал Виктор. Проведя несколько часов в ожидании и раздумьях о своей зависимости от этой взбалмошной и непредсказуемой девицы, он убедился, что в чем бы он сейчас себе ни поклялся, чего бы сам себе ни обещал, все может измениться с приходом Тины. И вот момент настал. Она легко впорхнула на сиденье «Лэнд Ровера», окружив Виктора ароматом своих духов и веселым щебетаньем.

— Павлов, я за ужином столько шампанского выпила! Так, что если буду нести чушь, вы не обращайте внимания.

— Если хотите, то мы можем продолжить у меня в номере… — осторожно предложил Павлов.

Забросив руку на плечо Виктора, приблизив лицо к его лицу, и понизив голос до сексуальной хрипотцы, Тина сказала:

— Хотите напоить меня?

— Нет, просто предложил из вежливости, — буркнул Виктор, включая зажигание, и нахмурился, что она разгадала его намерения.

— Не сидите букой Павлов, из вежливости ваше предложение принимается. Надеюсь, вы не подумаете обо мне дурно, если около полуночи я приду в ваш холостяцкий номер, в не самой фешенебельной гостинице нашего города?

— То как вы это сейчас произнесли, мне показалось предосудительным, — подхватил Виктор шутливую беседу.

— Тогда непременно. Люблю все, что подвергается осуждению. Ну, показывайте, где живете.

Виктор промчался по проспекту Лучинского, с медленно двигающимися редкими ночными гуляками и подрулил к гостинице «Северное сияние». Гостиница находилась в центре города, но рядом был разбит парк, и окна выходили на протекающую недалеко Двину.

— Минуточку, — подняв указательный палец вверх, остановила Тина собравшегося покинуть автомобиль Виктора, — меня в этом городе каждая собака знает. Надо соблюсти меры предосторожности, — она открыла сумку и вытащила на свет божий свернутый в небольшой кулек парик цвета вороньего крыла и темные очки. — Не бог весть что, но помочь сможет.

Она встряхнула парик и, смотрясь в зеркало заднего вида, натянула его на голову.

Надела черные очки.

— Эффектно, — оценил Виктор — Вам очень идет.

— Тогда пошли.