— Вряд ли, — улыбнулась Маша.

— Ты попытаешься проанализировать и понять, чем я тебя, такую умницу и красавицу, приворожил.

— А правда, чем? — встрепенулась она.

Выдержав многозначительную паузу, он молча взял ее руку и озорно похлопал ею у себя между ног.

— Да вот этим самым. Чем же еще?

Прыснув от смеха, Маша прижалась лицом к его плечу.

В следующую же секунду они услышали чьи-то недоуменные возгласы и, обернувшись, обнаружили, что с верхнего этажа им навстречу как раз спускается разношерстная делегация, прибывшая на Кавказ с наблюдательной, посреднической и миротворческой миссией. Чинно шествовавшие впереди два буддистских монаха в оранжевых мантиях и следовавшие за ними несколько депутатов и партийных деятелей замерли от неожиданности. Как, впрочем, и сами виновники этого замешательства — Маша и Волк.

— Очень мило! — возмущенно воскликнула какая-то стриженая и статная женщина, в которой Маша сразу узнала известную правозащитницу, а та, вне всяких сомнений, узнала Машу. — Для этого они находятся на этой многострадальной земле?!

Буддисты возвели глаза к потолку, а вихрастый и сморщенный человечек в больших очках, тоже, видимо, известная личность, приподнял ладонь, словно заслоняясь от солнца, и громко зашептал:

— Пусть это будет на их совести! Пусть это будет на их совести!.. Давайте продемонстрируем им свою индифферентность!

— Да ведь это позор на весь мир! — не унималась женщина.

— А вы демонстрируйте, демонстрируйте им индифферентность!

Только теперь Маша вышла из замешательства и поспешно отдернула ладонь от полковничьих штанов. Ее начал разбирать нервный смех, и, схватив под руку полковника, с искренним любопытством рассматривавшего делегацию, она потащила его вниз по лестнице.

— Как тебе не стыдно, — проворчала она, давясь смехом, — ты ведешь себя, как невоспитанный мальчишка…

— Любимая, ты на меня обиделась? — с притворным ужасом воскликнул Волк, шагая за ней.

В этот миг Маша ощутила к нему невероятную тягу. Так близок и дорог он ей еще никогда не был. Признание в любви едва не сорвалось с ее губ. Она, наверное, отдала бы все на свете, чтобы продлить этот миг.

Им удалось оторваться от соглядатаев, и они уже выходили в фойе. И в этот самый миг, словно продленный по желанию Маши, их путь перегородила возникшая в дверях Татьяна. Она держала в охапке огромный двуспальный атласный матрас. В каких запасниках ей удалось его откопать — неизвестно.

— Ну как? — поинтересовалась у Маши Татьяна, сияя от гордости.

За спиной Татьяны возникли военный с погонами майора и сержант, застенчивый мальчик-водитель. Оба они, повелеваемые Татьяной, с легкостью держали на весу перевернутую ребром кровать.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — сказал майор, обращаясь к Волку, а также весело подмигнул Маше.

Майора звали Василием, и вне службы он был лучшим другом полковника. Маша знала, что он в любой момент был готов прикрыть его своей грудью и относилась к нему с огромной симпатией.

Между тем краем глаза она заметила, что делегация, спускавшаяся сверху, снова начинает их настигать.

— Привет, Василий, — сказала Маша.

— В мои служебные обязанности, — усмехнулся майор, — входит все, что касается материального обеспечения полковника. В том числе доставка и опробование этого замечательного матраса. Вы меня понимаете, Татьяна?

Майор был известным сердцеедом.

— Давайте, ребята, дружно! — командовала Татьяна.

— Демонстрируйте индифферентность! — снова услышала Маша.

Члены делегации уже толпились вокруг и по одному протискивались в дверь между Татьяной с матрасом в руках и кроватью, которую майор и водитель временно опустили на пол.

Маша почувствовала, как кто-то настойчиво дергает ее за локоть, но делала вид, что этого не замечает. Видя, что Волк едва сдерживает улыбку, ей все-таки пришлось обернуться, и она увидела перед собой стриженую женщину.

— Я рада, что мне представилась возможность поговорить с вами! — заявила женщина.

Она не уточнила, правда, почему именно она решила, что ей такая возможность действительно представилась.

— У вас ко мне какой-то вопрос? — изобразив наивное удивление, поинтересовалась Маша.

— Да, у меня к вам вопрос! — заявила женщина. Ее вихрастый и сморщенный спутник снял очки и, близоруко щурясь, стал протирать их мятым платком. — Мы следим за всеми вашими репортажами…

— Благодарю вас, — скромно потупилась Маша.

— Не за что меня благодарить! — гневно воскликнула женщина. — Теперь-то я понимаю, где кроются корни вашей вопиющей журналистской необъективности! Вы совершаете преступление против нравственности и закона о средствах массовой информации!

— Благодарю вас, — снова закивала Маша. — Вы очень добры.

Женщина облила ее презрением и гордо проследовала мимо. Вслед за ней прошли остальные, а самый последний член делегации, человек, похожий на священника неизвестной конфессии, задержался перед Машей и полковником и патетично воскликнул:

— Я могу изгнать из тебя беса похоти, дочь моя!

Волк, который до этого момента стоял рядом с Машей и с нескрываемым интересом следил за развитием событий, на этот раз с преувеличенной поспешностью выступил вперед и, изобразив на лице угрожающее выражение, заслонил собой Машу.

— Эй, уважаемый, полегче со своими заклинаниями! — проворчал он.

Вероятно, он немного пересолил, поскольку бедняга-делегат побледнел от ужаса и, пробормотав «Господь с вами, дети», побежал догонять своих.

— Теперь все его прихожане обрушат на телевидение волну ругательных писем, — вздохнула Маша.

— Вряд ли, — философски заметил полковник. — Сейчас конверты и марки стали очень дороги.

— Да и почта плохо работает, — прибавил майор.

— Они уж и на меня обещали нажаловаться, — сказала Татьяна.

Пока майор и водитель относили в номер кровать, Маша и полковник устроились в крытом армейской «газике» на заднем сиденье.

— Меня даже в дрожь бросило, когда он сказал, что может лишить тебя такого ценного качества, — шепнул полковник.

— Значит, по-твоему, я похотливая женщина?

— Хвала Аллаху! — кивнул он и нежно коснулся ладонью ее левой груди.

— Не подлизывайся, — проворчала Маша. Правда, не слишком строго.

— Я вернусь в гостиницу к вечеру, — сказал он. — Постарайся до этого времени не подпускать к себе этих заклинателей. Я намерен сам бороться с бесами.

— У тебя есть для этого средства? — взволнованно улыбнулась Маша.

— А ты разве не слышала, какие легенды ходят о тех, кому удалось дослужиться до полковника в нашем геройском ведомстве?

— Опять ты шутишь!

— Нет, серьезно. Говорят, проснувшись с утра, они для разминки пять раз удовлетворяют женщину, делают пятьсот отжиманий и тысячу приседаний. После завтрака они совершенствуются в вопросах стратегии и тактики и переходят к выполнению поставленных перед ними конкретных боевых задач. Например, громят базу боевиков в горном ущелье или прочесывают несколько десятков гектаров лесных угодий. Потом совмещают обед и ужин, выпивают одну или две бутылки водки, часа два-три занимаются любовью с боевыми подругами, а перед сном читают боевой устав или чистят личное оружие…

Не выдержав, Маша рассмеялась.

— По-моему, это все беззастенчивая похвальба, которую я как честная журналистка должна настойчиво разоблачать. Я никогда не видела, чтобы ты когда-нибудь раскрывал боевой устав! По-моему, у тебя его вообще нет.

— Что касается нашего любимого устава, то профессионал должен знать его наизусть и, следовательно, может листать его на ночь в уме. А что до всего прочего, то…

— Ладно, ладно, — прервала его Маша. — В отношении прочего я организую специальное журналистское расследование!

— Я готов тебе всячески способствовать, — пообещал он.