— Конечно, я права.
— Но все-таки это не такой уж и пустяк.
— А кто говорит, что это пустяк? Я только хотела поинтересоваться, как у тебя обстоит дело с этим «не пустяком», когда ты общаешься с полковником. Не тот ли самый «не пустяк» открыл тебе Борис? Если ты затрудняешься ответить на такой простой вопрос, то ты глупая девчонка и больше ничего!
Маше никак не хотелось выглядеть в глазах подруги глупой девчонкой, и, озадаченная, она погрузилась в размышления об этих двух мужчинах.
Ей даже в голову не приходило, что их можно сравнивать. Однако Рита Макарова настаивала, что только так с мужчинами и следует обращаться. Если не хочешь лишиться своего последнего бедного умишка. Они этого заслуживают. Нельзя же, в самом деле, переспав с мужчиной, делать вид, что все прочие мужчины на свете вообще перестали для тебя существовать. Тогда это становится весьма похоже на добровольное сумасшествие — вроде алкоголя. Если бы Маша могла вообразить, какому придирчивому, разветвленному, циничному и бессовестному анализу и сравнению с другими женщинами подвергают мужчины свою партнершу, в том числе и ее, конечно, у нее бы просто волосы дыбом встали.
Итак, эти двое.
Во-первых, Борис много моложе полковника. Почти ее ровесник. Несмотря на то, что она не только была замужем, но даже успела родить, оргазм как таковой оставался для нее вещью в себе. Во-вторых, она и теперь не сомневалась в том, что влюбилась в Бориса всей душой. Хотя в тот момент ее душа занимала весьма специфическое, в анатомическом смысле, местоположение. И никаких мыслей по этому поводу у нее поначалу не возникало. В тот странный день он действительно вылепился для нее, словно материальное воплощение наивных девичьих фантазий. Это проявилось даже в его сходстве с известным киногероем. Все, что у нее было, это ее физические ощущения, которые по сравнению с гигиеническим мастурбированием представлялись сказочным откровением. Именно ради таких ощущений большинство женщин готовы навлечь на себя любые неприятности. Именно так начиналось у нее и с Волком… И все-таки с Волком с самого начала все складывалось иначе. Дело не в том, что душа сменила местоположение. Дело в том, что, даже теряя рассудок, Маша продолжала сознавать, что находится в объятиях определенного мужчины. И это было самым главным. Используя расхожий технический термин, можно сказать, что то, чем они занимались, было, конечно, ничем иным как сексом. Но они занимались этим, не закрывая глаз. Они смотрели друг другу в глаза, потому что видеть наслаждение в глазах друг друга было важнее, чем пережить его самому… С логической точки зрения в этом было нечто парадоксальное. Разве можно назвать счастьем то, что можно увидеть, потрогать? То, что поддавалось осмыслению и осознанию?.. Чувствовала ли Маша себя счастливой с Борисом? Она просто забывала обо всем на свете, словно находясь в припадке любовной эпилепсии. Если экстазное беспамятство и воссоединение с природой-матушкой и есть счастье, то Маша испытала его. Почему же тогда мучительные терзания, которые преследовали ее при мысли о Волке, были несравнимо милее чувственного забвения, которым она упивалась с Борисом?
— Одно могу сказать, — сказала Маша, — с Борисом я не ведала никаких сомнений…
— Ага, — сказала Рита, — значит, ты все-таки допускаешь, что, кроме плотских удовольствий, ты не познала с ним всех тайн Вселенной?
— Конечно, нет. Но, ей-богу, как это ни смешно, мне казалось, что лучше, чем с ним, уже и быть не может.
— Лучше и быть не может?
— Ну да, я готова была заниматься этим без конца… Понимаешь меня?
— Что ж тут не понять! — пожала плечами Рита. — Борис был пылким мужчиной и к тому же не испорчен никакими практическими соображениями. Ты обрела с ним то самое, за чем нам, бедным твоим соплеменницам, приходится обычно ездить аж на Черноморское побережье…
И снова Рита была права.
— Только, пожалуйста, — продолжала она, — не говори, что между вами было нечто большее!.. Не рассказывай мне сказки про загадки женского оргазма!
— Неужели ты и правда считаешь, что все так просто? — изумилась Маша.
— Не так просто и не так сложно.
— Неужели ты думаешь, что можно что-то испытать с мужчиной, который понятия не имеет, что требуется женщине…
— Ничего я не думаю! — прервала Рита. — Мне лишь обидно, что мы, женщины, допустили, что теперь проблемы нашего собственного оргазма берутся обсуждать все кому не лень. Видно, тебя Бог миловал. Тебе не попадались умники, которые лучше тебя знали, что такое твой оргазм.
— Ну да! — почти обиделась Маша. — Что, думаешь, мне меньше твоего досталось? Ты не жила с Эдиком! Он был в этом вопросе настоящий эксперт. У него имелось наверное штук сто научных определений оргазма, и каждое звучало в его устах как приговор моему нежному пугливому орга…
— Ладно, — улыбнулась Рита, — не будем меряться своими неудачными оргазмами. Но Борис, я полагаю, даже не читал ни о чем подобном и понятия не имел о том, как к этому делу подходить с научной точки зрения?
— Упаси Боже! — воскликнула Маша.
— То-то и оно. Представляю, как ты на него набросилась.
— Еще бы! — призналась Маша. — Я ведь у Эдика была вроде подопытной лягушки. Он на мне эксперименты ставил — и так и сяк исследовал мою женскую чувствительность. Мы с ним словно совместную диссертацию писали: «Есть ли у женщины оргазм?» Но при этом я-то была у него подопытным животным, в которого втыкали электроды. Сколько я от него натерпелась! Его эксперименты я еще кое-как сносила, но вот от его ночных лекций мне хотелось на стену лезть…
— Мне эти игры знакомы, — рассмеялась Рита. — Мой первый муженек бывало начнет меня просвещать — да с таким апломбом, не остановишь. Вот, дескать, какие известны способы достижения женского оргазма — клиторальные, вагинальные, оральные, анальные… Словно меню читает. С ума сойти можно! А меня ничто не берет — хоть убей. Я уже сомневаться начала — нормальная ли я женщина. Может, у меня чего не так?..
— Вот-вот, и я тоже! — подхватила Маша.
— Бедные женщины! — воскликнула подруга.
— Несчастные создания! — в тон ей заметила Маша.
Проникнувшиеся чувством солидарности, подруги обнялись и улыбнулись.
— И все-таки оргазм для женщины — это еще не все! — заявила Маша.
— Конечно, не все. Не то что для мужчины.
— Это и понятно. Иначе бы род человеческий пресекся. Поэтому они так и усердствуют. Если им не удается кончить, им кажется, что наступает конец света. Наверное, «Апокалипсис» писался именно в этих обстоятельствах…
— Ну-ну, не гневи Бога, — предостерегла Рита. — Что если лишишься оргазма?
— Что ты! — суеверно испугалась Маша. — Это все-таки неплохая штука.
— Можно даже сказать, хорошая штука.
— Отличная.
— Однако, согласись, даже когда вдруг открываешь, что это существует и ты можешь его испытывать, это не кажется таким уж божественным откровением, — посерьезнев, сказала Рита. — Вот он был. А вот его и нету…
— Сначала я поражалась фантастической чувственности Бориса. А он просто вообще ни о чем таком не задумывался. Делал свое дело — и точка. Делал то, что ему доставляло удовольствие. И, пожалуй, единственное его достоинство было в том, что, кроме всего прочего, ему доставляло удовольствие доставлять его мне… Это так легко спутать с любовью!
— Если никогда не знала, что это такое, — резонно заметила Рита. — Любовь не заменишь никаким сексуальным усердием. На то мы и женщины.
— Я понимаю, к чему ты клонишь. Хочешь сказать, что заниматься любовью с Борисом было для меня все равно что мастурбировать, баловаться со стимулятором.
— Что-то вроде того. Только это твои собственные слова.
— Я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что такой простой парень, как Борис, был замечательным любовником. Вот и все.
— Ну, это известная теория. Чем проще мужчина, тем интересней с ним трахаться. Если хочешь быть счастливой, подружись с гусаром.
— Да, я знаю, говорят, чем умнее мужчина, тем он злее. В предельном случае вообще теряет способность любить, становится импотентом.
