Я высадил Тратвелла в центре. Он объяснил мне, как проехать к клинике Смизерэма. Клиника помещалась в просторном новом здании на фешенебельной окраине Монте #8209;Висты. «Клиника Смизерэма 1967» - было выбито на каменной плите над главным входом.

В глухую, без единого окна приемную вышла статная шатенка и спросила, записан ли я к доктору.

Я признался, что не записан.

- Я приехал по неотложному делу, касающемуся одного из пациентов доктора Смизерэма.

- Какого пациента?

Голубые глаза женщины смотрели участливо. В темных волосах серебрилась седая прядь, словно время ласково провело рукой по ее голове.

- Я бы предпочел изложить свое дело доктору.

- Вы можете обсудить его со мной. Я миссис Смизерэм, и я тоже здесь работаю. - В улыбке, несмотря на всю ее профессиональность, было неподдельное тепло. - Вы родственник нашего пациента?

- Нет. Моя фамилия Арчер…

- Как же, как же, - сказала она. - Вы сыщик. Доктор Смизерэм ждет вас. - Внимательно посмотрев на меня, она нахмурилась. - Что #8209;нибудь еще случилось?

- Ад разверзся. Я бы все #8209;таки попросил вас дать мне возможность поговорить с доктором.

Она посмотрела на часы.

- Никак не могу. У него сейчас пациент, и он будет занят около получаса. Я могу их прервать лишь в случае крайней необходимости.

- Сейчас как раз такой случай. Ник снова сбежал. Кроме того, мне кажется, полиция готовится перейти в наступление.

- Они хотят его арестовать? - сказала она так, словно была сообщницей Ника.

- Да.

- Какая дикость! Ведь он был тогда совсем еще ребенком… - она оборвала фразу на полуслове, видно, в ней вдруг пробудилась задремавшая было бдительность.

- Совсем еще ребенком, когда сделал что, миссис Смизерэм?

Она сердито втянула воздух, тихо выдохнула, показывая, что сдается на милость победителя, и ушла во внутренние покои, закрыв за собой дверь.

Вскоре появился сам Смизерэм, огромный, в белом халате. Вид у него был отсутствующий - казалось, он спал на ходу и еще не очнулся. Смизерэм раздраженно пожал мне руку.

- Хотелось бы знать, где же все #8209;таки сейчас Ник?

- Понятия не имею. Удрал.

- Кто приглядывал за ним?

- Отец.

- Какая глупость! Я предупреждал их, что мальчика надо охранять, но Тратвелл запретил. - В гневе психиатр не знал, на кого накинуться, и мне почудилось, что он гневается прежде всего на самого себя. - Если они не следуют моим советам, я умываю руки.

- Ты не можешь так поступить, и тебе это отлично известно, сказала с порога его жена. - За Ником охотится полиция.

- Вернее, того и гляди начнет охотиться, - сказал я.

- Какой у них материал на него?

- Они подозревают его в двух убийствах. Но вам подробности этого дела, наверное, известны лучше, чем мне.

Доктор Смизерэм взглядом дал мне отпор, и я понял, что имею дело с человеком волевым и изворотливым.

- Не много ли вы на себя берете?

- Послушайте, доктор, почему бы нам не сложить шпаги и не поговорить по #8209;человечески? Ведь мы оба хотим, чтобы Ник возвратился домой живым и невредимым, хотим спасти его от тюрьмы и излечить от болезни, в чем бы она ни заключалась.

- Программа обширная, - сказал Смизерэм с невеселой улыбкой, - но мы что #8209;то не слишком успешно с ней справляемся, не так ли?

- Согласен. Куда он мог направиться?

- Трудно сказать. Три года назад он исчезал на несколько месяцев. Шатался по стране, добрался даже до восточного побережья.

- У нас не только трех месяцев, а и трех дней нет. Ник унес несколько пачек снотворного и транквилизаторов - хлоральгидрата, нембутала, нембусерпина.

Смизерэм помрачнел.

- Очень скверно. Ником, как вам, без сомнения, известно, иногда овладевает желание покончить с собой.

- Чем вы это объясняете?

- Жизнь Ника сложилась неудачно. Он считает, что сам во всем виноват и должен понести кару.

- А вы считаете, что он не виноват?

- Я считаю, что никто не виноват, - сказал он уверенно, - но не стоит терять времени на разговоры, и, как бы там ни было, я не собираюсь разглашать тайны моих пациентов, - с этими словами Смизерэм двинулся к двери во внутренние покои.

- Минутку, доктор. Всего одну минутку. Жизни вашего пациента угрожает опасность, и вам это известно.

- Ну, пожалуйста, Ральф, поговори с ним, - сказала миссис Смизерэм.

Обернувшись ко мне, Смизерэм подчеркнуто любезно поклонился. Я не задал ему вопроса, который вертелся у меня на языке. Спроси я его о человеке, погибшем в бродяжьем квартале, он и вовсе бы ничего мне не рассказал.

- Ник говорил с вами вчера вечером? - спросил я.

- Можно сказать, что да. Но при разговоре почти все время присутствовали его невеста и родители, что, конечно, сковывало Ника.

- Он упоминал каких #8209;нибудь людей, города? Я пытаюсь проследить, куда он мог скрыться.

Доктор кивнул.

- Сейчас достану записи.

Он вышел и принес несколько листков бумаги, исписанных неразборчивыми каракулями. Нацепив очки, Смизерэм быстро просмотрел записи.

- Ник упоминал о некой Джин Траск, с которой он встречался.

- Как он к ней относится?

- Двойственно. По #8209;моему, он винит ее в своих несчастьях, но почему, я не понял. И в то же время, она его очень интересует.

- В сексуальном плане?

- Я бы не сказал. Скорее, по #8209;братски. Называл он также и некоего Рэнди Шеперда. Вернее, он хотел, чтоб я помог ему найти Шеперда.

- Зачем, он не говорил?

- По всей вероятности, много лет назад Шеперд был или мог быть свидетелем какого #8209;то события.

Смизерэм удалился, прежде чем я успел задать следующий вопрос. Мы с его женой обменялись номерами телефонов, но она все еще не отпускала меня. Глаза у нее померкли, видно, что #8209;то тяготило ее.

- Я знаю, как противно, когда тебе не говорят правды, - сказала она. - Но мы не можем иначе. Ведь пациенты моего мужа с ним абсолютно откровенны. Без этого невозможно никакое лечение.

- Понятно.

- И пожалуйста, поверьте мне - мы на стороне Ника. Мы оба, и доктор Смизерэм и я, очень привязаны к нему, да и ко всей его семье. Как уже говорил доктор, на их долю и так выпало слишком много несчастий.

Смизерэмы были великими мастерами в искусстве долго говорить, ничего не сказав. Однако миссис Смизерэм производила впечатление женщины искренней, наверное, скрытность давалась ей нелегко. Она проводила меня до двери, и я заметил, что она по #8209;прежнему чем #8209;то огорчена, тем ли, что она мне рассказала, или тем, что утаила, - я не понял.