– Да вот… – Леня пожал плечами.

– Леня, вы были в пансионате с Ирой. Эффектная такая женщина.

– Она сейчас с мужем. Счастлива, я надеюсь.

– Так-так. А Оля? Вы уж меня простите, пожалуйста. На правах дяди спрашиваю. Хотя и не без некоторого любопытства.

– Оля?.. – Леня помолчал. – Оля будет со мной. Где, кстати, она? Что-то они долго копаются на кухне.

Леня отодвинул стул, извинился и пошел на кухню. Конечно, обе женщины сидели за столом, обнявшись. Слезы лились рекой. Увидев Леню, начали промокать глаза платочками. Оля при этом умудрялась еще и промокать глаза рукавом.

– Я прошу прощения, – сказал Леня, – но кто-то обещал чудесное мясо.

– Да, конечно, – заторопилась Мария Федоровна. – Уже несем.

Леня вернулся в гостиную.

– Коллективный плач, – возвестил он.

– Я так и думал, – отозвался хозяин.

– Обещали принести горячее, но пока несут…

– Безусловно, – подхватил предложение Лев Миронович.

Они выпили и продолжили беседу.

– А что там за история со сносом дома?

– Обычная. Дом снесли для нового строительства. Жильцам купили квартиры.

– А Оле?

– И ей тоже.

– И кто же этим занимался?

– Да все понемножку. И я, и Стас. В общем, хорошая получилась квартирка.

– Не сомневаюсь, – ответил Лев Миронович.

– А зачем она ей?! – воскликнул Леня. – Ну, пусть будет.

В этот же момент появилась хозяйка с огромной фаянсовой миской. Оля вошла вслед за ней, неся блюдо с нарезанными овощами. Запах от мяса шел обалденный, о чем Леня немедленно возвестил. Процесс раскладывания тушеного мяса сопровождался Лениными комментариями и восклицаниями всех остальных. Опять разлили по рюмкам. Оля попросила сока. Все чокнулись.

После обеда Леня утащил Олю гулять по Москве. Они прошли по Красной площади, побывали на Тверской и Арбате и к вечеру вернулись к Лукомским. Тут Олю увела в другую комнату тетя Маша и не отпускала ее до самой ночи. Они бы и дальше сидели на диване и разговаривали, если бы Лев Миронович не напомнил, что вот-вот пробьет полночь. Мария Федоровна вскочила и занялась оборудованием постели. Постелили им в отдельной комнате, которая была кабинетом и в которой стоял раскладной диван необъятных размеров. Лежа под одеялом, Оля сказала:

– Леня. Обещай дать мне твою фотографию. Чтобы я всегда носила ее с собой.

– Это называется фетишизм. Не надо тебе никакой фотографии. Я сам – с тобой. И всегда буду с тобой. Иди сюда.