– Я не понимаю, как этот номер попал на квитанцию.

– Свои записи поездок вы понимаете?

– Да.

– Могло ли случиться, что вы ошиблись в номерах поездок?

– Давайте разберемся. Если произошла ошибка при переписывании номера поездки со счетчика, то правильный номер поездки, который мне нужно было переписать… посмотрим… девять восемьдесят один, тогда моя первая поездка в клуб «Джонатан». Потом девять восемьдесят два… Погодите минутку, поездка в клуб «Джонатан» – это номер девять восемьдесят два. Тогда поездка в загородный клуб – это номер девять восемьдесят три. А девять восемьдесят четыре – поездка с этой женщиной. Теперь мне не кажется, что я ошибся и написал девять восемьдесят два. То есть не кажется, что я мог написать девять шестьдесят девять, желая написать девять восемьдесят два.

– Бывает, что вы иногда ошибаетесь? – спросил судья Хойт.

– Думаю, да. Бывает, что допускаешь ошибки: иногда пишешь неправильный номер или забываешь написать поездку. Но это случается не слишком часто. Все записи полностью проверяются в главной конторе примерно раз в неделю. Мы приходим туда и все перепроверяем. Они следят за нашими маршрутами… Ну, вы знаете, как это бывает. Для таксиста всегда есть соблазн схитрить и при возможности заработать побольше. Но они ведут свои записи, чтобы знать, как работают машины и таксисты… Короче говоря, на них никто не заработает.

– Теперь давайте разберемся, – сказал судья Хойт. – Если вы приняли машину после поездки девять шестьдесят девять, то поездка в клуб «Джонатан» была под номером девять семьдесят.

– Верно.

– Значит, ваша поездка с подсудимой была под номером девять семьдесят один?

– Ну, так должно быть, но на квитанции ясно написано – девять восемьдесят четыре.

– Минутку, минутку, – вклинился Гамильтон Бюргер.

– Не перебивайте меня, – заявил судья. – Я пытаюсь все проверить. Посмотрим, я хочу сосчитать поездки на вашем листке. Это должен быть номер девять семьдесят один… семьдесят два… семьдесят три… семьдесят четыре… семьдесят пять…

Судья Хойт сосчитал поездки, перевернул листок, поправил очки, нахмурился, глянул на Гамильтона Бюргера и сказал свидетелю:

– Как я заметил, мистер Кедди, если вы начинали с поездки номер девять шестьдесят девять, как вы говорили, то по вашему листку против номера девять восемьдесят четыре помечено: «Осмотр собственности».

– Дайте взглянуть, – попросил Кедди. Он взял листок бумаги и нахмурился.

– Минутку, минутку, подождите. Я помню эту поездку. Я подобрал двух дам где-то на Северном Ла-Бреа. Они хотели поехать посмотреть какую-то собственность. Сначала они мне сказали ехать смотреть собственность, потом – ехать по какой-то улице, и внезапно одна из них сказала: «Это здесь. Остановите прямо здесь». И она начала требовать, чтобы я немедленно остановил машину. Я остановился, они заплатили и вышли.

– Среди этих двух женщин была подсудимая? – спросил судья Хойт.

– Нет. Я ее не видел со времени первой поездки до очной ставки в полицейском участке на следующее утро.

– Вы уверены? – переспросил судья. – Вы помните? Ведь по вашим словам, там было две женщины.

– Давайте разберемся, – сказал Кедди. – Одна из этих женщин была немного полная, а другая… Я не могу ее как следует вспомнить, судья. Я вожу много людей и…

– Вопрос в том, можете ли вы утверждать, что это была не обвиняемая?

– Я не помню ее так ясно, но обвиняемую я не видел до следующего утра… То есть после того, как я ее подобрал на том перекрестке.

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Если суд позволит, – начал Гамильтон Бюргер, – я думаю, картина начинает проясняться…

– Минутку, – сказал судья Хойт. – Минутку. Я не хочу, чтобы адвокаты с обеих сторон меня перебивали. Я хочу самостоятельно задать эту серию вопросов.

– Да, ваша честь, – подчинился Гамильтон Бюргер.

– Я бы тоже хотел задать вопрос, – обратился Мейсон к суду.

– Можете задавать, когда я окончу, – резко бросил судья Хойт.

– Я считаю, – заявил Мейсон, – что в такого рода деле адвокаты не должны отстраняться от перекрестного допроса. Мои права были немного ущемлены, и я…

– Суд проведет расследование по этому вопросу, – сказал судья Хойт. – Защита должна успокоиться. Теперь я хочу понять наконец, – обратился он к свидетелю, – возможно ли, что эта квитанция, взятая из сумочки подсудимой, была выдана во время вашей вечерней поездки, когда вы, по вашим словам, подвезли двух женщин на Северный Ла-Бреа. Свидетель заерзал на своем месте.

– Да или нет? – спросил судья Хойт.

– Да, такая возможность есть, – признался свидетель.

– Насколько это возможно?

– Если вы так ставите вопрос, ваша честь, то, полагаю, весьма возможно.

– Именно это я и хотел узнать, – громогласно изрек судья Хойт.

– Хочу задать вопрос, – заявил Гамильтон Бюргер.

– Прошу прощения, – сказал ему Мейсон. – Я провожу перекрестный допрос свидетеля. Я еще не закончил.

– Я думаю, что имею право задать сейчас вопрос, чтобы прояснить это для суда, – возразил Гамильтон Бюргер.

– Суд способен все прояснить самостоятельно, если это вообще можно прояснить, – сказал судья Хойт. – Суду не нужен ни охранник, ни переводчик.

– Ваша честь, я считаю, что ответ очевиден, – заявил Гамильтон Бюргер. – Несомненно, подсудимая знакома с одной из женщин, которые брали такси на Северном Ла-Бреа. От нее она и получила квитанцию. Легко понять, как это было состряпано. Женщины разъезжали, не задавая таксисту конкретный маршрут. Как только счетчик показал сумму два доллара девяносто пять центов, эти женщины вышли из машины, взяли квитанцию и, следуя, конечно, инструкциям ловкого адвоката, передали квитанцию подсудимой. Таким образом квитанция и оказалась у нее в сумочке, устроив ловушку для свидетеля. Ваша честь, это не только непрофессиональный поступок, но и явное выражение вины, так как он показывает, что даже в то время подсудимая знала, что будет отвечать на вопросы о той поездке, и приняла участие в этой ловушке для блюстителей закона.

– Вы хотите что-нибудь сказать по этому поводу, мистер Мейсон? – спросил судья Хойт.

– А зачем? – поинтересовался Мейсон. – Это домыслы окружного прокурора. Он не приносил присягу. Он не знает, что случилось. В свое время и в подходящем месте я расскажу, что случилось. Я докажу, что этот человек свидетельствовал о событиях, которых не было. Он – жертва своей несовершенной памяти.

Судья Хойт задвигал челюстями.

– Продолжайте, мистер Мейсон, – сказал он. – Продолжайте перекрестный допрос. Но суд тем не менее заявляет, что возникло весьма необычное положение, которое нужно будет расследовать.

– Я тоже так думаю, – хмуро пробормотал Гамильтон Бюргер.

Мейсон повернулся к свидетелю:

– Когда вы, по вашим словам, подобрали подсудимую в точке, указанной вами на карте, примерно без четверти пять, вы не обратили внимание, как она была одета?

– Обратил.

– А обратили внимание на ее лицо?

– Я заметил, что оно было бледным.

– Она была в шляпке или с непокрытой головой?

– Она… ну… минутку… я…

– Не говорите, если не уверены, – сказал Мейсон.

– По правде сказать, я не уверен.

– У нее были в ушах серьги?

– Не знаю.

– У нее была сумочка?

– Да, я помню, что у нее была сумочка. Она доставала оттуда деньги.

– Вы рассмотрели ее лицо?

– Я заметил, что оно было бледным.

– И вы с уверенностью утверждаете, что это была подсудимая?

– Ну… я думал, что это подсудимая.

– Но теперь, когда вы все снова обдумали, есть ли вероятность, что вы не перепутали ту женщину с другой, которую вы подвозили вечером в тот день? А когда вы увидели подсудимую на проверке в полиции, то просто узнали знакомое лицо и указали на него.

Таксист снова занервничал.

– Не думаю, что это уместный вопрос, – заявил Гамильтон Бюргер.

– А что в нем неуместного? – поинтересовался судья Хойт.

– Он пытается устроить свидетелю ловушку, – сказал Бюргер.