Честно говоря, я уверовала в то, что всему этому марафону конца и края не будет. Гонцы сталкивались друг с другом на разных точках маршрута, расплескивали воду и, чертыхаясь, неслись обратно. Мне это изрядно надоело – никак не могла пробраться к мобильнику. Пожалуй, ему тоже надоело трезвонить, как в пустыне, ибо он смолк. Как по команде участники гонки сошли с беговой дорожки.

– Это у дяди на нервной почве. Здоров как бык! Только на днях его в больницу таскали, ЭКГ делали, – рассудительно заметила Наташка, на всякий случай удерживая за рукав Майку. А может, просто сама за нее держалась. – Родиону Тимофеевичу надо просто прилечь и отдохнуть. Тем более что племянница кровать освободила. Сердечные боли на нервной почве сходны с сердечными болями, вызванными патологией.

Подруга оставила Майкин рукав в покое, подтолкнула ее к мужу, заявив, что в наше время надо держаться поближе друг к другу, и, таким образом освободив себе дорогу, направилась на помощь Ксении. Уже из спальни до нас донесся ее уверенный голос, которым она призывала Родиона не маяться дурью. Наталья в зародыше подавила попытку племянницы встать на защиту самочувствия дяди. Единственный аргумент «А ну, дуй отсюда!» подействовал безотказно.

Растрепанная Ксения Львовна выскочила из спальни как раз в тот момент, когда на кухне снова запел мобильник. Пока остальные прислушивались к мелодии и осознавали сам факт звонка, я сбегала за телефоном. Сунув его в руку Майке, ловко отразила попытку Александра перехватить аппарат. Майка ответила на звонок, вопросительно уставившись на меня.

– Да, привет, я уже почти на свободе. Сижу вот здесь на старом месте. Почему не подходила к телефону?… А почему я не подходила?

Девушка таращилась на меня, ожидая подсказки. Пришлось указать ей на дверь туалета. Реакция Майки была неожиданной. Она забыла про собеседника и доложила мне, что ей туда не надо. В отчаянии я покрутила пальцем у виска, призывая Майку включить соображение. И тут ее прорвало!

– Слушай, ты, козел!.. – заорала она в трубку.

Я мигом выхватила у Майки мобильник и отключила. Разговор грозил пойти в ненужном направлении.

– Расслабься! Все, что ты хотела ему пообещать, он уже знает. Надо немедленно приводить Родиона Тимофеевича в рабочее состояние. Следующий звонок будет ему.

Почему-то все сочли своим долгом обскакать меня на пути в спальню и, столпившись у окна, организовать небольшую междоусобную войну за первенство в деле постановки Родиона Тимофеевича на ноги. Рекомендациям не было конца. Я вошла последняя и, пока присутствующие препирались, под патронажем Наташки успела шепнуть Горшкову пару слов, от которых он буквально ожил. Заодно в последний раз уточнила, не желает ли он привлечь Буйкова к уголовной ответственности. Так, на всякий случай. Разумеется, он сказал, что не желает. В наше смутное время трудно найти фирму, не пытающуюся одурачить государство. В большей или меньшей степени. Тем более что оно само не раз порядком дурачило собственных граждан. При социализме воровали, будучи уверенными, что от государства не убудет. Сейчас в финансовые закрома родины просто не додают требуемое: жалко отрывать от себя то, что ближе к собственному телу. Да и запросы у него, мягко говоря… Была охота в старости жить на грошовую пенсию! Так или иначе, но господин Горшков не желал, чтобы производственная и финансовая деятельность фирмы получила нежелательную огласку. Проще договориться с Буйковым о невмешательстве во внешнюю и внутреннюю политику каждого из них. Но была и еще одна причина.

Когда прозвучал безумный звонок мобильника Родиона Тимофеевича, все привычно встрепенулись и примолкли. Сам Горшков, забыв о плохом самочувствии, мигом мобилизовался.

– Я не запаздываю, – сухо сообщил он Буйкову. – Просто передумал ехать. Не вижу необходимости выполнять твои требования, поскольку ты не выполнил моих. Где Михаил и Майя?

Какое-то время Родион Тимофеевич внимательно слушал. Затем решительно прервал объяснения Буйкова:

– Майя на звонки не отвечает. И что значит «Михаил сбежал»? Со сломанной ногой и на костылях далеко не убежишь. Ах, вот почему половина оговоренной суммы!.. Так, может, и Майя «сбежала»? Значит, так, привозишь Майю к рынку, передаешь ее мне из рук в руки…

– Я не собираюсь отправляться в чужие руки! – возмутилась Майка, и ее безоговорочно вытолкнули вон.

Горшков закончил диктовать Буйкову свои условия и укоризненно покачал головой, не одобряя решительных действий коллектива по прореживанию рядов.

Чтобы немного облегчить положение несчастной, следом за Майкой вышвырнули ее супруга.

– Это что же получается?! – повысила голос Ксюха. – Теперь следует ожидать визита Тимура сюда?!

Возражать ей никто не стал.

– Я не хочу его видеть! – яростно зашипела девушка. – Не о себе забочусь! Мне-то что? Придушу, отсижу свое и снова выйду замуж за дурака Ельцова.

– Да он уже благополучно выбрался из дурацкого сословия, – хохотнула Наташка. – Поумнел, пережив еще одну безответную любовь. Ту самую, что сидит себе спокойненько на цепочке у батареи и молчит. В отличие от тебя.

– А что, у нас опять кто-то приковался? – смешалась Ксения Львовна. – Пока я спала? Разрешите-ка!

Она решительно шагнула на выход из спальни, бесцеремонно разбив супружескую пару Кочневых. И не успела я обменяться с Натальей понимающими взглядами, как она завопила из кухни:

– В чем дело?! Как ты тут оказалась? Боже мой!

– Ну вот и хорошо, – порадовалась Наташка. – Девушка сама нашла ответ на все свои вопросы. В том числе и на незаданные. Ей-богу, уже весь язык обболтали!

Как бы не так! Ксения мигом вернулась за ответами к нам. При этом беспорядочно размахивала руками и повторяла только одно слово: «Там, там, там».

– Ну и что? – вежливо поинтересовалась я. – «Там» на временном приколе твоя подруга детства Юленька Ишаченко, одновременно выступающая в нескольких ипостасях: «медсестры» Мариночки, затем подруги жизни твоего бывшего жениха Буйкова и, наконец, матери совместно нажитого с ним имущества. Хотя и вне законного брака, но самого ценного – дочери Машеньки.

Ксения с размаху села на дядю в кресле. Подсиживали бедолагу при каждом удобном случае! Это заметили все, кроме племянницы. Особенно сам дядя. Ох, не зря Наташка настаивала на его передислокации. Лежал бы спокойно в кровати, не пришлось бы сейчас кряхтеть от натуги в попытках скинуть на пол лишившуюся разума племянницу.

– Ты представляешь, какая стерва?! – растерянно поинтересовалась Ксения у Родиона Тимофеевича. Похоже, ее совсем не волновали временные дядины трудности. В данный момент она очень нуждалась в сочувствии, а он в нашей компании был ей самым близким человеком. Ближе никого не было. И мы с Наташкой, и Кочневы заранее отступили на задний план.

– Пойти выдрать ей волосы? – на сей раз Ксения обратилась сама к себе. Дядя слабо угукнул в знак согласия. Можно понять человека, какое ему в конце концов дело до чужих волос? – Тогда поднимайся. Мы идем вместе!

Пришлось выступить на передний план, потянув за собой Наташку. Та, в свою очередь, прихватила Кочневых. Мы изо всех сил старались перегородить дорогу мстительным намерениям девушки. Мне не нравилась воображаемая картина осыпавшейся головы Юльки и клочки волос, вносящие сомнительное разнообразие в кухонный интерьер. На сей раз подруга Ксюшиного детства была без парика и ей было что терять. Кроме того, с минуты на минуту ожидалось прибытие Буйкова. Так что одними волосами с головы подруги детства Ксения едва ли утешиться. Не к месту я вспомнила еще одно обстоятельство: Юлия была поразительно похожа на свою дочь. Просто как две капли воды. Те же огромные глаза, пухлые губы, нежный овал лица. И пышные вьющиеся волосы. То-то ее физиономия с первого взгляда показалась знакомой. Не сразу догадалась, кого она мне напоминает.

В следующий момент я поняла, что должность заместителя генерального директора по связям с общественностью Ксении Львовне действительно была дана зря. Вести с нами переговоры она не захотела, ей явно не хватало выдержки и терпения. Девушка просто пошла на таран. От ее решительного броска на нашу «стенку» Кочневы дрогнули и расступились. Ксюша легко, не касаясь пола, вылетела наружу.