– Именно поэтому постарайтесь здесь не ночевать! – перебила меня Наташка. – Только недавно сюда въехала машина «Скорой помощи», заплатите командиру экипажа, вас отвезут, куда надо. И поторопитесь, а то у них вызовы.

Женщины бодро засеменили обратно.

– Нет, это не разведка, – вынесла свое заключение подруга и резко обернулась назад: к нам торопливо приближался мужчина.

– Извините за опоздание. Так получилось, – переводя дыхание, заявил Арсений. – И, пожалуйста, пока не забыл, продиктуйте номера ваших телефонов. Совершенно упустил из виду. Непростительная оплошность! И запишите мой.

Мы с Наташкой переглянулись и выудили мобильники. Обмен номерами прошел быстро. Я снова перебралась на переднее сиденье.

– Почему без обещанной машины с другом? – не обращая внимания на извинения Арсения, строго спросила Наташка. – Вы же уверяли…

– Все в порядке, обещанное будет за углом. Я думаю, нам следует отъехать туда же. Не стоит здесь переодеваться.

– Не стоит, – согласилась Наташка. – Мы сделаем это в туалете приемного отделения. Садитесь в машину и потихоньку готовьтесь прощаться с жизнью. У вас резкие боли в области желудка. Скрутило неожиданно. Язвы никогда не было.

– А что это обозначает? – Арсений открыл дверь с моей стороны и в нерешительности остановился.

– Да фиг его знает! Может, язва прозрела и открылась, а может, просто инфаркт. ЭКГ покажет. Если инфаркт не подтвердится, сделают гастроскопию. Противная процедура, но что делать!.. Ирка! Какого лешего ты не вылезаешь? Забыла, что на заднее сиденье можно попасть только через переднее? Скачешь туда-сюда! Хочешь инфарктника до плановой операции угробить? Его надо вперед ногами посадить.

Наташка помогла мне вылететь из машины, откинула освобожденное сиденье и в буквальном смысле подтолкнула к решению сесть сзади. Немного подумала и велела залечь между сиденьями. Не могу сказать, что я залегла, просто застряла.

Удовлетворенная достигнутым результатом подруга указала Арсению на такое удобное переднее кресло и заявила:

– Вам сюда! И не забудьте продемонстрировать охраннику на воротах всю тяжесть своего положения. Согнитесь пополам, стоните, корчитесь и посылайте матом охранника дежурить в другое место – за медлительность. Кроме того, нужен официальный пропуск для более быстрого решения вопроса. Пару сотен не пожалейте.

Усевшийся в машину Арсений предпринял попытку влезть в боковой карман, но Наташка великодушно его охладила.

– Не тяните время. Заплачу из своих. Потом отдадите. Хотя это и не оплаканные мной запонки, но так мне будет легче сыграть несчастную женщину. Двести рублей – тоже потеря.

Все прошло без осложнений. Арсению можно было и не надрываться от мнимой боли. Мне было гораздо хуже. Пару раз я вякнула в унисон с ним в тот момент, когда Наташка выбиралась из машины для объяснения с охранником, и тогда, когда усаживалась обратно, ухитрившись прищемить меня сидением. Потом я просто-напросто намертво сцепила зубы.

Завернув за угол здания, Наташка остановилась. Вместе с «язвенником-инфарктником» помогла мне вернуться в свое прежнее обличье, до приемного отделения я пробежалась пешком. Еще одна «скорая» подъехала к пандусу, следом за ней припарковалась и Наталья. Ей удалось проникнуть в больницу вместе с врачом «скорой».

Вернулась она довольно быстро, толкая впереди себя кресло на колесиках.

– Какого черта перестал стонать?! – рявкнула она на Арсения, не заметив, что перешла на «ты».

– Так никого же нет.

– Ты не в театре, не на публику работаешь! Нельзя выходить из роли. Быстро упал в кресло и согнулся пополам! Ир, дай ему подножку, долго соображает. И возьми в машине сумку с вещами. Вроде бы как для госпитализации. Только не забудь, что ты жена Арсения.

Я невольно расцепила зубы, челюсть отпала. Но предложить себя на роль какой-нибудь сестры Арсения не успела. Наташка заткнула:

– Ну и что ж, что молодая. Любви все возрасты покорны. Может, ты за него, как за денежный мешок, выскочила. И нацепи такую же болезненную маску, как у «мужа». У тебя от перспективы голодного будущего назревает собственный сердечный приступ. А то двух сопровождающих не пустят.

У входа в приемное отделение охранник оказался на высоте. Встав на стул, он пытался заменить лампу в настенном светильнике и на наш въезд внимания не обратил. Арсений так и сидел, согнувшись пополам, временами покряхтывая и покачивая головой, словно удивляясь самому себе. Пояснения за него дежурной медсестре давала Наташка. Я просто прошла вперед с вещами и уселась в коридоре на покрытый искусственной кожей топчанчик.

– Паспорт и страховой полис Бородина я привезу прямо утром. Если не отпадет надобность в госпитализации. Спасибо вам за участие, – донесся до меня Наташкин голос. – Значит так, дорогой, сначала нам в восьмой кабинет, а затем к кардиологу. Дальше пойдем, куда он пошлет. Слушай, а зачем ты женился? Я тут с тобой ношусь, а твоя ненаглядная где-то отдыхает!

Подруга вывезла Арсения из приемной и очень удивилась, заметив меня на топчанчике.

– Не рассиживайся тут, иди и переодевайся! Туалет прямо по коридору, помечен табличкой, – процедила она мне сквозь зубы, остановившись рядом и делая вид, что помогает Бородину сесть поудобнее. – Милый, ты у меня совсем съехал вниз. Потерпи, голубчик, недолго осталось.

С деланно равнодушным видом я встала и пошла прямо по коридору. Отметив глазами табличку с надписью «Туалет», озадачилась – под табличкой находился знак с определенно мужскими признаками. Черный треугольник, обращенный вершиной книзу. Сверху красовался шарик, означающий явно дурную голову. Рядом была еще одна дверь, но закрытая на ключ. Пришлось прогуляться дальше. В конце коридора я с радостью обнаружила дверь, помеченную знакомым треугольничком, только с вершиной, устремленной в потолок. На ней тоже крепился шарик. Еще одна дурная голова. Увы! К двери было приклеено бумажное объявление: «Туалет не работает!!!» Тем не менее я дернула за ручку, дверь и открылась. Оглянувшись назад и убедившись в том, что моя попытка проигнорировать объявление нареканий не вызовет, некому их делать, я быстро зашла внутрь. Была надежда, что мне никто не помешает. Не тупой же у нас народ, да и читать умеет.

Назад я вышла уже в белом халате, с зеленым одноразовым беретом на голове. Другого цвета в Наташкиных залежах не оказалось. В руках крепко держала потрепанную амбарную книгу, рожденную в семидесятых годах прошлого века. С ней было как-то увереннее. Вот только зря бабулины очки нацепила, сразу стерлась грань между стенами, потолком и полом, все слилось в монолит. Мимо, чем-то позвякивая, протопала некая туманность. Пришлось идти по ее следу на звук шагов. Но громоздкая стрелка моего больничного компаса скрылась за характерно скрипнувшей дверью, и я застыла на месте, глубокомысленно уставившись в полуоткрытую амбарную книгу, раздумывая, не найти ли мне наощупь стену, дабы с ее помощью продвинутся дальше. Достаточно всего-навсего аккуратно «загребать» левой ногой, задевая эту стену, чтобы не потерялась, одновременно делая вид, что профессионально увлечена записями. Хорошо знакомое всем выражение «смотришь в книгу, видишь фигу» не имело ко мне никакого отношения. Какая там «фига»?! Я и саму книгу-то не видела. Более того, стало нещадно ломить глаза. Игнорируя свой новый имидж и требования безопасности, я рывком водрузила очки на лоб. Если верить определенным высказываниям, где-то там должен быть «третий глаз». С помощью бабулиных очков убойной плюсовой силы он наверняка станет хорошо вооруженным и, наконец, откроется.

Больничный коридор не сразу принял прежние очертания. Выяснилось, что я вслед за «туманом» въехала в один из боковых отсеков коридора и притормозила у кабинета ультразвукового обследования. Дальше была дверь с табличкой «Хирург». Напротив находился рентгенкабинет. Отовсюду доносились слабые голоса. Хорошо, что на них не пошла. В очках.

– Ирка! Где тебя носит?! – прервала мою нечаянную радость Наташка. Надо же, какие бесшумные тапочки натянула! И как-то по-новому шипеть научилась. На уровне боевого гуся. – Давай сюда пакет со спецодеждой! И выровняй глаза. Они у тебя окосели. У нашего Бородина и на самом деле проблемы с сердцем. Предлагают остаться дней на десять и обследоваться. А ему через минуту заступать на должность «ведущего хирурга-травматолога», блин! Вернее, «ведомого». Как бы не угробить мужика.