– Но ведь Анастасия Андреевна Горшкова наверняка пенсионерка, следовательно, должна иметь обязательную долю в наследстве! – вмешалась я.

– Помолчи, не перебивай. Это не суть важно. – Димка нахмурился и замолчал, предоставив мне возможность раскаяться в незаконном вторжении в его рассказ. И, выждав положенное для этого время, спокойно продолжил: – Кочневу же завещана дача Горшковых в дачном кооперативе «Голубые ели». По словам Листратова, больших денег стоит. Участок в двадцати пяти километрах от кольцевой автодороги, в чудом сохранившемся лесном массиве, рядом озеро или большой пруд, не помню. Дело не в этом. Самое интересное, что супруги Горшковы исчезли почти сразу же после того, как в паспортный стол были сданы документы на прописку в их квартиру вашего Шурика. Он же Александр Витальевич Кочнев.

Племянницу Ксению Львовну Горшкову отсутствие дяди и тети насторожило не сразу, они хотели поехать на дачу. Дядя предупредил, что собирается немного отдохнуть от работы. Она решила, что дядюшка просто приболел, а на звонки отвечать не хочет. Так уже бывало. Неотложных дел, требующих его присутствия в кресле генерального не было, следовательно, отсутствовал и повод для беспокойства.

Загородный дом Горшковых со всеми удобствами, отапливаемый, магистральный газ, до Москвы рукой подать. Всерьез Ксения Львовна обеспокоилась только через три дня, в день своего рождения. Как правило, дядя и тетя не скупились на дорогие подарки, а тут от них даже поздравления не было. Девушка сразу вспомнила и об отсутствии постоянных звонков, которыми ее изрядно доставала тетушка, и о том, что она жаловалась на какие-то неприятности у дяди. Кстати, связанные с денежными вопросами. Словом, девица смоталась на дачу в «Голубые ели» и окончательно перепугалась. Супруги Горшковы не появлялись там длительное по летним дачным меркам время – недели полторы. Соседи по квартире ничего определенного сказать не могли. Ксения Львовна обратилась в милицию. По факту исчезновения супругов возбудили уголовное дело, установили, что в квартире Горшковых никаких трупов не обнаружено, имеется лишь легкий беспорядок, на том и успокоились.

Через какое-то время племянница бесплатно, но достойно похоронив в душе и дядю, и тетю, решила заняться наследственными вопросами. И сделала для себя много открытий. Все наследственные вопросы решаются после получения официального свидетельства о смерти. Супругов Горшковых можно признать умершими только в судебном порядке и не ранее чем через год с момента их исчезновения. Только при наличии обстоятельств, дающих основания предполагать, что момент гибели совпадает с моментом исчезновения человека, сокращает этот срок до шести месяцев.

В скором времени у соседа Горшковых, господина Ишаченко, благополучно засыпался глубокий провал в памяти, и он вспомнил, что в ночь исчезновения в квартире Горшковых был жуткий шум и крики. Это его удивило, поскольку супруги отличались редкой привязанностью друг к другу и при выяснении отношений руководствовались исключительно чувством юмора, никогда не допуская резких выражений. Прислушавшись, он понял, что голоса принадлежат посторонним людям. К счастью, шум продолжался недолго. Вскоре он переместился в общий коридор, но рассмотреть, что там происходило, Ишачен-ко не смог: дверной глазок был заклеен жвачкой. Так появилось «обстоятельство», которое можно было «притянуть за уши» к основанию, свидетельствующему о том, что Горшковы погибли от рук бандитов. На законный вопрос следователя, почему Ишаченко сразу не заявил о случившемся в милицию, он ответил коротко: боялся за жизнь членов своей семьи.

Розыск супругов немного активизировался. Ксения с удивлением узнала, что была главной подозреваемой по делу, ибо не думала скрывать, что является их единственной наследницей. И тут девушку ожидало новое открытие: она не только не единственная, но и вообще не наследница. В этом плане ее лихо обскакал некий Кочнев Александр Витальевич, личность, абсолютно ей не родственная. И тем не менее зарегистрированная в квартире Горшковых как месте постоянного проживания.

Ксения впала в состояние, близкое к помешательству, и решила самовольно занять завещанную ей прежде квартиру и дачу, несмотря на то что выявленные факты породили у следствия склонность считать основной версией похищения Горшковых сведение материальных счетов с ними озверевших от ожидания часа расплаты кредиторов. Они столь радикальным способом полностью или частично решили свои финансовые вопросы, ибо в наше нелегкое время государство тут не помощник. Ему не до спасения отдельных мелких личностей.

Самодеятельность девицы ни к чему хорошему не привела. Ночь, проведенная в квартире Горшковых, едва окончательно не свела ее с ума. Девушка на полном серьезе уверяла следователя, что ее родная и во всех отношениях положительная тетя, ряженая в белый саван, в третьем часу ночи выплясывала прямо перед диваном, на котором племянница спала, лихой канкан. В темноте, без музыкального сопровождения, но активно поскрипывая собственными костями. И неизвестно, как долго. Ксения почти сразу от страха потеряла сознание…

– Иришка, налей мне, пожалуйста, чайку. – Димка прервал свой рассказ, и я не сразу вспомнила, что такое «чаек». Прекрасно понимаю Ксению.

– Димуль, а почему Ксюша решила, что перед ней именно тетя? А не дядя там или другая тетя. Ночью все родственники одинаковые. Тем более в саванах.

– Ну не знаю. Девушка заявила, что она в своем уме и спутать свою родственницу ни с кем не могла. Якобы хорошо видела белую шапку волос Анастасии Андреевны. Ее отличительный признак. Тетка в молодости была брюнеткой, а к сорока пяти годам поседела до цвета благородного металла – серебра. При этом отличалась редкой моложавостью. Даже после выхода на пенсию. Кроме того, тетка, задрапированная в саван, шепотом спела ей хорошо знакомую с детства колыбельную страшилку. Ту, в которой не рекомендовано ложиться на краю, поскольку «придет серенький волчок и укусит за бочок». Ирина, я просил чаю.

Я перестала заворачивать пачку печенья в кухонное полотенце, удивилась, зачем мне вообще это было нужно, и сообразила, что в последнее время муж и дочь потребляют только зеленый чай.

– Ты стал лучше выглядеть, после того как сменил заварку, – на всякий случай решила сделать Димке комплимент. – Наверное, стоит прислушаться к твоим рекомендациям.

– Для начала хотелось бы, чтобы ты прислушалась к моей просьбе. В третий раз прошу чашку чая! И советую тебе завязывать с кофе. Или хотя бы ограничить его количество. Банки на неделю не хватает.

– Так я не одна пью. Наталья помогает.

– Положим, в этом деле у вас взаимовыручка. Она помогает тебе, ты – ей. Наталье с ее цветом лица можно потреблять его бочками. Чай, Ирина! Дело принципа! Я вполне мог бы налить его сам, но ты…

– Димулечка, когда ты сердишься, у тебя такой дурацкий вид! Сколько можно долдонить одно и то же? Сказал один раз, и хватит. Видишь, нажала на кнопочку, чайник подогреваю.

Муж посмотрел на меня с сожалением, вздохнул и сам налил себе чаю из вновь приобретенного заварочного чайника, размером едва ли не с ту самую бочку, из которой Наташке разрешалось дуть кофе в неограниченных количествах. Я быстро поняла, что на интересующие меня вопросы он едва ли будет отвечать, а посему пошла «в обход»:

– Надо же, как удобно! Один раз заварил – неделю пить можно, если не протухнет.

Димка молча отхлебывал чай.

– Нет, наверное, протухнет. Сено-солома все-таки.

– Ирина, ну что ты несешь!!!

Брешь в стене молчания мужа была пробита. Прихлебывая чай, он вдохновенно распинался о полезных свойствах, видах, сортах, а также способах сбора, заварки и потребления крайне полезного, судя по историческим примерам, напитка. Я не очень вслушивалась, сделав лишь один единственный вывод: человечеству стоило выжить только ради того, чтобы попробовать этот божественный нектар. Честно говоря, не хотелось отрываться от человечества. С непривычки меня от одного глотка зеленого зелья сразу перекосило. Но ко всему привыкают. Со временем, минуты через три, привыкла и я.