У меня на душе сразу же потеплело. У Алены, наоборот. Слетав за ручкой и блокнотом в свою комнату, дочь обнаружила там мирно спящего на ее кровати брата, успевшего отлежать на полу бока и перебраться из большой комнаты в комнату Аленки.
– Представляешь! Он мне залепил, что «свято место пусто не бывает!». Как думаешь, это комплимент мне или моей кровати? Впрочем, не принципиально. Кстати, ваш Шурик вполне мог угодить под машину и отделаться легкими царапинами. История медицины знает достаточное количество таких примеров. О! Папик нарисовался! Иногда мне кажется, что у него на твое отсутствие таймер срабатывает. – Дочь поджала губы и тихо сквозь зубы процедила: – Всю неделю в одиночестве по ночам гулял. Из спальни до кухни и обратно. Три дня боялся, что ты за время поездки обзаведешься шведской семьей, потом добавилась забота о том, как организовать твою встречу. Под лозунгом «В гостях хорошо, а дома лучше!». Вот его-то мы сейчас и задействуем по поводу вчерашнего наезда. Он утром раньше меня встанет – завтракать.
Плохо соображающий со сна Димка никак не мог понять, зачем мне нужен посторонний мужчина, да к тому же еще побывавший под колесами автомашины. А когда понял, велел тут же оставить чужого человека в покое. Помогла Аленкина ссылка на профессиональный интерес. И тут началась такая «латынь», что я удрала в спальню, где со спокойной душой и заснула. Да так, что предпринятые позднее мужем меры насильственного пробуждения (громко учил кошку жить) прошли стороной, шведской. Мне снился зоопарк. В одном вольере с северными оленями сидел Шурик, украшенный ветвистыми рогами, и Дим-киным голосом предлагал Элькиной дочери Плюшке драть не кресло, а мой нос за то, что в свое время пошла на поводу у Аленки, не пустив Элькиных котят по миру.
Отметив мое нежелание проснуться и достойно ответить на его выпад, Димка избрал новую тактику.
– Интересное дело, Исабель Балбесовна, – еще громче обратился он к кошке, послушно внимающей его выступлению, – бытует мнение, кто рано встает, тому Бог подает. Оно ошибочное. Я встал достаточно рано, даже успел выяснить судьбу человека, на глазах жены попавшего под машину, но завтрак мне не подали. Честно говоря, надеялся, что мысль о нем будет внушена Ирине Александровне. О, Иришка, ты уже проснулась? Чего ж так рано? Еще и двенадцати нет. Ну что ты на меня так смотришь? Не узнала?
Димка сидел у меня в ногах и приветливо скалился. Секундное дело – сгрести его шевелюру в кулак и «макнуть» головой в одеяло.
– Фейс-контроль! – бодро пояснила я. – Твоя мор… физиономия идентифицирована как личина, принадлежащая зануде Ефимову Д. Н. по кличке Хирург. – И, на всякий случай, вылетела из комнаты. Расспрашивать мужа о результатах его звонка в данный момент не стоило. Будет выпендриваться и набивать себе цену. В семейной жизни всегда есть место подвигу. Блинчики, соответствующие по уровню прозрачности папиросной бумаге, – прекрасный повод развязать язык Хирургу.
Так оно и вышло. Объедаясь не очень полезными, как ему кажется исключительно после еды, кругляшками.
Димка поведал, что прозвонился своему приятелю из Института Склифосовского и через полчаса выяснил – с моей головой все в порядке. В том плане, что вчерашний несчастный случай мне не померещился. И это радует. Опять же в том плане, что у финнов и шведов нет ничего такого, от чего бедной женщине за короткий срок можно свихнуться. Впрочем, у россиян услуга подобного рода предоставляется «на дому». Достаточно ежедневного просмотра определенного рода телепередач «с места событий». Например, заседаний Государственной думы.
Информация была сжатой, но вполне достаточной: вчера, в восемь часов пятьдесят восемь минут утра, в реанимационное отделение клиники бригадой скорой помощи был доставлен Лузгин Павел Константинович 1973 года рождения. Предварительный диагноз: легкая черепно-мозговая травма, перелом трех ребер и правого предплечья, осколочный перелом правой голени, а для полного ассортимента – многочисленные ушибы, полученные в результате наезда на пострадавшего автомашины марки «Москвич», пикап. Место происшествия – Комсомольская площадь со стороны Ленинградского вокзала. Состояние уроженца Московской области Лузгина удовлетворительное, личность определена со слов знакомой пострадавшего.
Мало того что я ошиблась, приняв Лузгина Павла Константиновича за Кочнева Александра Витальевича, так еще и неправильно определила марку совершившей наезд автомашины. Всего-то неделю отсутствовала, а уже плохо различаю российские автомобили.
– Он умрет? – Руки с очередным блином, который намеревалась подкинуть Димке, слегка дрожали.
– Иди сюда. – Загребущая длань мужа перехватила меня вместе с блином и усадила на колени. Блин удачно шлепнулся прямо в тарелку. – Он не умрет, – оглушительно чмокая меня в ухо, уверенно объявил муж. – Ему сделали трепанацию черепа, удалили все лишнее, наболевшее, и теперь Павел Константинович спокойно спит в реанимационном отделении. Шучу. Обошлось даже без операции. Но вечный покой ему точно не снится. Все замечательно. У тебя сковородка горит!
«Ну вот и все! – подумала я, торопясь к посту у электроплиты. – Можно окончательно успокоиться. Остается только вернуть „подкидыша“, Шуриков пиджак, по принадлежности и можно забыть о „ложке дегтя“, подпортившей бочку меда нашего с Наташкой путешествия».
А через пару часов позвонила Майка и, забыв о вчерашней легкомысленной отмашке от пиджака мужа, настоятельно попросила придержать кожаную шмотку Шурика до лучшего времени, приходящегося на понедельник. Обязательно заедет и заберет. Странная просьба. Вроде еще вчера сообщила, что пиджак много места не занимает. Совершенно не беспокоясь, я пообещала не использовать пиджак в целях наживы, то есть не продавать его и не сдавать в аренду. Майка торопливо поблагодарила. Девушка явно не вслушивалась в мои слова. И это было оправданно. Выяснилось, что на работе у Александра Витальевича жуткое ЧП. Только сегодня работники фирмы узнали, что случайно погиб их руководитель. На прошлой неделе, когда Кочневы развлекались за границей, шеф уехал на рыбалку с одним-един-ственным желанием: посидеть на берегу озера с удочкой и отвлечься от всех неприятных моментов, связанных с работой. Так получилось, что отвлекся он навечно, утопив в холодной озерной воде все горести, заботы, а заодно и радости. В деревне у дома знакомого егеря осталась его машина, а в лесу, на берегу озера, палатка с вещами, неполная бутылка спиртного и, кажется, рыболовные снасти. Тело утонувшего шефа не обнаружили. Только на середине озера кружилась в водовороте перевернутая резиновая лодка.
– Да что же это такое! – ахнула я. – Сплошные несчастные случаи! – и коротко поведала Майке о вчерашнем наезде на Лузгина Павла Константиновича, которого я нечаянно приняла за Шурика.
Майка пришла в ужас, что стало понятно по ее изменившемуся голосу.
– Ир, лучше бы ты мне этого не говорила. Боже мой, как же так? Теперь буду постоянно трястись за мужа. Вдруг твоя ошибка – какой-то предупреждающий знак свыше? Поневоле будешь суеверной.
– Не бери в голову. – Я уже успела пожалеть о сказанном. – При чем тут какие-то суеверия?
– При том! Впрочем, возможно, ты и права. Скажи-ка мне свой адрес.
– Записывай!
– Не надо, я запомню. Извини, очень тороплюсь.
Майка отключилась, а я поплелась к Наташке делиться новостью. Сошлись на том, что рыбалка, настоянная на водке, разбавленной одиночеством, не лучший способ ухода от проблем на работе и в семейной жизни. Да и вообще от всех проблем.
О супругах Кочневых я не вспоминала с понедельника и вплоть до четверга. Им явно было не до пиджака. В четверг, в первой половине дня, Майка прислала мне на мобильник сообщение с настоятельной просьбой встретиться с девушкой по имени Ксения. Девица должна была заскочить к нам за пиджаком в пятницу в районе восьми вечера. В ответном сообщении о согласии я, на всякий случай, указала номер и Натальиного мобильного телефона. Все бы ничего, да только вот запамятовала, что у нас с Наташкой на вечер пятницы были свои планы, плавно вытекающие из дня рождения Анастас Ивановича, соседки по лестничной клетке. Короткая торжественная часть мероприятия ежегодно намечалась на семь часов. По сложившейся практике за стол усаживались около восьми. После поздравлений оторвать кого-либо из нас от разносолов Анастас Ивановича возможным не представлялось. Всего было понемножку, но из категории «пальчики оближешь». Именно поэтому я решила перезвонить Майке, попросив перенести прием-передачу пиджака Александра Витальевича на другой день. Увы, ее мобильник был уже отключен. Все последующие попытки связаться с ней также успеха не принесли. Ограничилась эсэмэской.
