— И да, Харпер, — добавляет Мариалена, — мой прадед был уже стариком, когда его встретила, а я была всего лишь ребенком, поэтому знала его не очень хорошо. Но многие говорили, что он был одним из самых искусных стрелков во всей Италии. Люди приезжали отовсюду, чтобы посмотреть. — Она улыбается. — Похоже, твой дар мог быть унаследован от него.

Харпер улыбается, но ее глаза наполняются слезами.

— Извините, я такая эмоциональная.

Ха, не многие знают настоящую причину.

— Я немного в шоке. У меня никогда не было такой семьи, как эта, и я… Извините, не знаю, что сказать. Спасибо.

— Скажи, что пойдешь со мной по магазинам, — говорит Мариалена с улыбкой.

Харпер улыбается в ответ: — Считай, что договорились.

Я бегу, ветки трещат под ногами, но, как бы ни старалась, он не отстает от меня.

Оглядываюсь через плечо — просчитанный ход, которого мне лучше было избежать. Этот быстрый взгляд назад стоил драгоценных секунд, и теперь Александр почти настиг меня.

Вскрикиваю, когда чувствую, как его пальцы касаются моих волос. Перепрыгиваю через упавшее дерево и быстро пролезаю в узкий проем в заборе, через который он не сможет пройти. Я тихо смеюсь, когда слышу, как он ругается и врезается о забор. Не то чтобы хотела причинить ему неудобства, но я еще не готова остановиться.

Когда бегу, он всегда бросается в погоню. В этом есть что-то прекрасно первобытное и эротичное, и мне это нравится.

Я вырываюсь на поляну, ускоряя шаг, ровно в тот момент, когда он перелезает через забор и приземляется на ноги. Это так красиво — видеть необузданную мужскую силу, что почти замедляюсь, чтобы он поймал меня. Но вместо этого резко разворачиваюсь на пятках и мчусь еще быстрее.

Моя нога цепляется за что-то на поле, и я падаю. К счастью, приземляюсь в цветочное покрывало. Теперь, когда упала, он поймает меня за считанные секунды. Игра окончена.

— Вот ты где, маленькая проказница, — говорит он тем самым рычащим голосом, от которого меня бросает в жар.

Его дыхание сбито, руки упираются в бока, словно он пытается прийти в себя. Падает рядом со мной, захватывает мои запястья своими большими, сильными руками и прижимает их к земле по бокам.

— Ты знаешь правило.

— Может, и знаю, — шепчу, предвкушение разливается по моим рукам, нервам и всему телу.

— Раздевайся.

Если я провоцирую его, то по правилам мне разрешено бежать. Если он меня ловит, по правилам получает право на все остальное.

— Прямо здесь, посреди поля? — спрашиваю с легким оттенком возмущения.

Он хлопает меня по заднице.

— Немедленно, пока я не сорвал с тебя одежду и не потащил тебя домой голой.

— А какой пример это подаст твоей дочери?

— Она бы тебя не увидела. Я бы завернул тебя в свой плащ. — Он действительно так поступил бы.

Я раздеваюсь, не сводя с него глаз. Он уже твердый, а я мокрая. Через несколько секунд мы катаемся в траве, мои руки цепляются за его плечи, а его — за мою талию. Мы теряемся друг в друге, пока не насытимся, тяжело дыша на цветочной ложе.

Он лежит рядом.

— Помнишь тот первый день, когда я поймал тебя?

— Это ключевое воспоминание, выгравированное в моем сознании навечно. Как я могу забыть?

— Я помню, как удивлялся, почему ты такая чертовски быстрая. Теперь я знаю. Ты просто вундеркинд.

— Благодарю.

Мы лежим среди цветов, пока солнце не начинает садиться и на нас не опускается прохлада. Кажется, я даже немного задремала. Эти беззаботные дни после смерти моего врага и исчезновения моей семьи были наполнены исключительно покоем.

Я ходила за покупками с Мариаленой, а затем мы съездили в Бостон, чтобы познакомиться с остальной ее семьей. Хотя, думаю, теперь это и моя семья тоже. К счастью, меня больше не тошнит, и мои посещения врача проходят идеально. Вся семья так взволнована. Екатерина уже начала предлагать мне сделать покупки, хотя говорит, что по русским традициям покупать что-либо для ребенка заранее — плохая примета. Это немного осложняет дело, потому что у итальянцев свои правила, но ничего страшного.

— Нам пора домой, — говорит он, приподнимаясь на локте. С растрепанными волосами и блестящими глазами он почти выглядит юношей. И все же в Александре Романове всегда будет что-то жесткое, что говорит о том, что его невинность давно утрачена. Но в браке и с детьми, в его характер вернулась игривость.

— Мне бы этого хотелось.

— Что ты думаешь о поездке в Тоскану осенью? У тебя еще есть несколько месяцев до рождения ребенка. Мы могли бы посетить винодельню Росси…

— Ох. Идеально.

Когда идем домой, держась за руки, я удивляюсь, как могла пытаться убежать от единственного мужчины, который когда-либо любил меня.

Я счастлива, что он наконец-то поймал меня.

— Подними подбородок выше.

Ария поднимает подбородок и смотрит на меня, говоря сквозь едва шевелящиеся губы: — Не могу поверить, что ты делаешь это каждый день.

Я улыбаюсь.

— Определенно я не делаю это каждый день, но в такой день, как сегодня, это необходимо.

Ария давно просила меня сделать ей макияж, и сегодня, в день семейной фотосессии, это как нельзя кстати. Она не фанатка полного макияжа, и, честно говоря, кто ее за это осудит?

— Как же ты тогда выглядишь так безупречно? — вздыхает она. — Такая идеальная кожа. Эти потрясающие пляжные волны. Ни единого выбившегося волоска на бровях, а если я, не дай бог, потеряю свои пинцеты хотя бы на день — и поверь, такое случается — у меня сразу появляется монобровь.

— Слушай, — говорит Полина, жуя морковку с овощной тарелки, которую Екатерина поставила рядом с подносами с печеньем. — Ты чувствуешь себя так, потому что только что родила ребенка. Тут тебе и растяжки, и всякое разное происходит. А если честно, Харпер — красавица от природы.

Я краснею и качаю головой, но Полина поднимает руку.

— Милая, ты просыпаешься утром и делаешь так, что даже утренний запах изо рта кажется приятным. Просто прими комплимент, ладно? У итальянцев хорошие гены.

Я улыбаюсь, а Полина закатывает глаза.

— Посмотрите на ее зубы.

— Вот это, кстати, заслуга моей мамы, которая настояла на брекетах и отбеливающих полосках, — признаюсь я.

— Хм-м. — Ария чешет подбородок.

— Ты идеальна, — говорит Михаил, качая головой. — Ты выглядишь прекрасно, Ария. Пойдем, пора.

— У вас все просто, — она качает головой, обращаясь ко всем. — Одинаковые костюмы. Принял душ, провел пальцами по волосам. Побрился или подровнял бороду — в зависимости от того есть ли она. Вы даже не представляете, как вам легко!

Глаза Александра сверкают, когда Михаил подводит ее к фотографу, чтобы сделать их снимки.

— Ты, правда, затмеваешь всех, — говорит он мне с улыбкой. И целует прямо в губы.

Полина закатывает глаза: — Ну давайте, любите друг друга. Вот еда не забудет о тебе и не проигнорирует, как некоторые люди. — Она берет один из бутербродов с подноса, пакетик чипсов и уходит, качая головой.

Алекс смотрит на меня с недоумением, но я только пожимаю плечами. Понятия не имею, о чем она, но признаюсь, мне любопытно, какие правила действуют для Полины. Должна ли она тоже однажды выйти замуж?

Лев входит следом за Нико, оба говорят на быстром русском. Нико что-то говорит Алексу, чего не могу понять. Алекс хмурится и отвечает. Мне нравится, когда он говорит на своем родном языке, но я всегда становлюсь любопытной.

— Что происходит? Почему вы говорите на русском?

— Мы не пытаемся оставить тебя в неведении. Иногда это происходит естественно, и мы переходим на него, не задумываясь. — Он пожимает плечами. — Иногда рот двигается быстрее, чем мозг. — Наклоняясь, он целует меня в щеку. — Ты ведь знаешь это на личном опыте.

Я отмахиваюсь от него, покраснев от напоминания о том, как хорошо он использовал этот самый рот сегодня утром.