— Да тебя вся обслуга сторонится, как будто ждёт, что тобой овладеет демоническая сущность, и ты будешь всех рвать на куски, — хихикнула сестра. — Только и шепчутся по углам, когда же ты, наконец, уедешь.

— Даже так? — стало неприятно, что меня представляют каким-то монстром. — А ты тоже в это веришь?

— Ай, брось! — отмахнулась Ирина. — Лучше скажи, к чему готовиться? Вот чувствую какое-то напряжение в воздухе. Отец нервничает, Ильхан своих парней гоняет в хвост и гриву, Прокл носится, как угорелый.

— К войне, сестрёнка, — серьёзно ответил я. — Возможно, она вас не коснётся, но клинки стоит наточить.

— Я тебя поняла, — вздохнула девушка. — Значит, интуиция меня не подвела.

Я не стал пытаться успокоить сестру. Она уже взрослая, всё понимает и трезво оценивает происходящие вокруг события. Да и не жили мы в тепличных условиях, постоянно ожидая подлянок от конкурентов. До откровенной войны дело не доходило, но стычки иногда происходили, где-то там, на периферии. Например, поджоги складов или нарушение логистики. В основном, удар на себя принимали боевые отряды, нёсшие охрану помещений или сопровождающие грузы. Но граф Татищев и неизвестный нам бенефициар — это запредельный уровень противостояния.

— Признайся, Мишка, а тебе не мешает это… эта сущность? — Иришка превратилась в любопытную девчонку.

— Нисколько. Симбионт мне помогает, и ещё ни разу я не пожалел, что он во мне, — честно ответил я. — Но ты же понимаешь, что не стоит кричать об этом на весь город. Я бы обслуге языки отрезал. Теперь на первое место выходит безопасность семьи, а эти трещотки в белых фартуках могут разнести слухи.

— Не переживай, мама уже наложила на них печать молчания, но всё равно грозно поглядывает. Дескать, не шалите, — рассмеялась сестра. — А ты изменился, без дрожи в голосе про отрезание языков сказал. Прадедушка Матвей одобрил бы.

Я поморщился. Матвей Алексеевич, говорят, был ещё тот любитель экстремальных наказаний. Застав деда Егора Матвеевича в живых, наслушался вдосталь, как его папаша в наказание нарезал с кожи своих врагов лоскуты, высушивал их и скармливал им же. Не забывая, кстати, солить и раны, и полоски плоти. И это только одна из экзекуций. В середине двадцатого века за Уралом ещё бушевали страсти, давно утихшие в западной России, и кровушки лилось столько, что кое-кто успел откормить Око Ра и с его помощью поднять уровень Дара. Врать не буду, Дружинины в этих войнах выжили и приросли богатством, нрав имея далеко не голубиный.

— Ладно, отдыхай, — Иришка соскользнула с кресла, подошла ко мне, обвила шею руками на мгновение, потом отпрянула. — Ты в Уральске нас не забывай, и поосторожнее с девками. А то я твою любвеобильность знаю. Уцепишься за юбку самой смазливой барышни, потом проблем нахватаешь.

— Лизу сюда не впутывай, — я понял, в чей огород камень.

— Да при чём здесь эта оглашенная? — вздохнув, сестра вышла из комнаты.

С новосельем!

Из-за всех перипетий с графом Татищевым я и Ванька едва не опоздали к началу учебных занятий. Так получилось, что мы заселились в общежитие за сутки до первых лекций. Комната под номером «четыре» была за нами давно забронирована, поэтому оставалось только взять ключ у администратора и подняться на третий этаж, где селились студенты, которые могли себе позволить выкупить комфортное проживание на весь срок обучения.

Нам достался номер с двумя спальнями небольшой, но уютной гостиной, санузлом и кухонькой, в которой недавно провели ремонт, заменили гарнитур. Даже невооружённым глазом виден свежий светло-коричневый пластик, блестящие ручки и небитые края шкафчиков. О, счастье! И холодильник присутствовал! Ну, ещё бы его не было! Папаша мой заплатил за первый год проживания в этом студенческом великолепии кругленькую сумму. Насчёт питания каждый решал сам, как поступить. Кто-то из высокородных приехал с прислугой, кто поскромнее — обедал и ужинал в университетской столовой, а вот завтракали все в своих комнатах. Вопрос с готовкой у меня не стоял. Ванька без проблем мог любое блюдо сварганить. В общем, мы этим вопросом пока не заморачивались.

— Шик, блеск, красота! — обойдя комнаты, вынес свой вердикт Дубенский. — Чур, моя спальня слева!

— Поближе к кухне? — ухмыльнулся я, не собираясь спорить. Лично мне было безразлично, где спать.

— Ага, — друг расплылся в улыбке. — Люблю по ночам в холодильник заглянуть. И тебе мешать не буду своими похождениями.

— Да ради бога, шляйся, когда хочешь, — я занялся личным благоустройством. Первым делом вытащил из сумки выходной костюм, аккуратно расправил его и повесил на плечиках в гардеробный шкаф. Надо потом пройтись утюжком и щёткой. Туда же ушёл футляр с клинками. Пусть пока там побудут, потом найду им место. Холодное оружие любит, чтобы на него смотрели, а уж магические сабли сам бог велел разместить на стене. Ладно, потом выпрошу у эконома молоток и гвозди. Не к спеху.

На полках разложил футболки, шорты, трусы, носки, спортивные костюмы, которые захватил из дома аж три комплекта. Один из них предназначался для тренировок летом, другой осенне-зимний, а третий я всегда надевал на тренировки с клинками. Зимнюю обувь пока оставил в шкафу, а кроссовки, тапочки, туфли — всё это перекочевало в прихожую.

Гитару повесил на боковую стенку шкафа. Кто-то добрый, проживавший до меня в этой комнате, прикрутил там несколько крючков, и я поблагодарил его за такую предусмотрительность.

— Ты устроился? — я заглянул в комнату Ваньки. — Нам нужно в ректорат сходить, отметиться, а то сходу зачислят в неблагонадёжные.

Иван посмотрел на кровать, где стопкой лежала неразобранная одежда, махнул рукой.

— А, вечером разберусь!

В коридоре было шумно. Большинство студентов уже подъехали днями раньше, но теперь многие ходили из одной комнаты в другую, знакомились. Увидели Шакшама с какими-то двумя парнями, такими же смугловатыми, с азиатским разрезом глаз. Наверное, свитские. Устав разрешал студентам из высокородных семей содержать на своем коште двух сопровождающих. Вот наш казах и воспользовался этим правом. Надо же, не ожидал от него такой статусности. Это, скорее, для Юрки Голицына подходит, но никак не для сына степей. Хотя, кто их знает, стараются в ногу со временем идти.

Шакшам помахал рукой, тоже заметив нас, но подходить не стал, показав знаками, что занят. Мы особо не расстроились и поспешили к лестничной площадке. И надо же было столкнуться с Андрюшей Яковлевым. Он как раз поднимался вверх со своими свитскими.

— А, Дружинин! — сразу ощерился тот. — На ловца и зверь бежит! Не забыл, что я тебя на дуэль вызвал? Или зассал?

В голове сразу мелькнула картинка, как мой кулак влетает в наглую рожу Яковлева и опрокидывает его вниз. Позиция была великолепной. Сверху бить удобно, а если вложить в удар весь свой вес — вообще песня получится.

— Не терпится? — ухмыльнулся я. — Хочешь сегодня? Тогда сразу предупреждаю, что бой будет до смерти.

— С чего вдруг? — вытаращился на меня Яковлев.

— Официально мы станем студентами завтра, и вот тогда придётся драться по Уставному положению о дуэлях, — с важным видом взял на себя роль толкователя Иван. — А до того момента действуют иные правила. Поэтому сегодняшний бой может стать для кого-то последним.

Яковлев смешался. Он не ожидал такого поворота. Думал, что на дуэли помашет сабелькой, размажет меня по полу и стенам, доведя до унизительного момента вставания на колено, символизирующего признание поражения, получит десятки восторженных отзывов и новых поклонниц — и всё? Не, так не бывает. Или ты дерёшься, или не выставляй себя идиотом.

До Андрона, кажется, дошло, в какую ситуацию он влип на виду своих свитских. Отказаться нельзя — сразу же сам заработаешь репутацию труса, и в то же время рисковать жизнью, когда это не требуется от молодого человека — абсолютная глупость. Я с непроницаемым лицом ждал ответа, заранее зная, чем закончится выпендрёж Яковлева.

— Я пришлю секундантов… завтра, — с трудом проталкивая слова, ответил Андрон, и наклонив голову, попёр вверх, всем видом показывая, что его сейчас не стоит задерживать.