— Вопрос нужно ставить иначе, — мягко поправил Кузнич. — Согласны ли вы оставить без магической защиты дом? Я-то с радостью помчался бы в Москву…
— Беспокоюсь я отправлять тебя без охраны, да и не время… Скажу тебе одну вещь, которая не должна покинуть пределы этого кабинета. Кажется, за Мишкой охотится граф Татищев.
Марк Ефимович машинально взял бутылку и налил себе чуть ли не полную чашку коньяка, но не забыл и хозяина.
— Почему? — спросил чародей скорее себя, чем Дружинина. — Неужели сущность, подселившаяся к Михаилу, предназначалась Василию Петровичу? Или была нужна для каких-то запретных ритуалов? Очень неожиданно…
— Мы этого пока точно не знаем, но выяснить следует как можно быстрее, — хозяин одним глотком осушил чашку и решительно перевернул её вверх дном. — Один ты ничего не предпринимай. Я ещё посоветуюсь с Проклом и Ильханом.
— Михаила нужно защитить.
— Не вижу смысла прикреплять к нему кучу бойцов, — ответ Дружинина был неожиданным для Кузнича. — С хулиганьём он и сам теперь с лёгкостью справится, а вот тот, кто заинтересован извлечь Майора из моего сына, обязательно себя обозначит. И тогда начнём действовать.
— Майора? — брови чародея поползли вверх.
— Ну да, — небрежно ответил Александр Егорович. — Это звание симбионта в той реальности, откуда попал к нам. Мишка дал ему позывной «Майор». Кстати. Зовут его тоже Михаилом. Забавно, да?
— Скорее, познавательно, — задумался Кузнич. — Случайность или некая предопределённость? Мне будет дозволено узнать у вашего сына некоторые подробности о его… э-ээ… симбионте?
— Если сам захочет, но давить на него не надо. Всё равно придёт момент, когда тайна, распираемая изнутри, начнёт искать выход. Думаю, Мишка сам подойдёт к тебе с вопросами.
Дружинин усмехнулся и знаком показал чародею, что тот свободен. Откланявшись, Кузнич покинул кабинет с очень озадаченным лицом. Посмотрев на время, Александр Егорович решил спать здесь. Евгения почувствует запах коньяка и будет ворчать до утра, не дав отдохнуть как следует. Вон, есть диван, мягкий и удобный.
И всё же хорошо, что часть головоломки сложилась в нужный узор. Теперь ясно, откуда ждать следующий удар, но неясно, с какой целью Татищев затеял ритуал вызова души. Неужели за его спиной стоит более могущественное лицо? И какую угрозу он несёт семье Дружининых?
Зверь во злобе
Татищев буйствовал. Плохие новости, пришедшие ранним утром, не способствовали ни аппетиту, ни продуктивной работе. Поэтому граф облачился в тренировочный костюм и направился на полигон, предназначенный для магических тренировок. Конечно, назвать таким громким словом площадку размером с футбольное поле было довольно смело, но у многих одарённых и такого не было. Императорский указ запрещал иметь в собственности подобные сооружения большинству населения, обладающему магическими способностями, за исключением старой аристократии, а также родов торгово-промышленного сословия, но и то по личному разрешению государя. Такие вещи император Святослав Романов давно взял под личный контроль, а грамоты на право оборудования и владения подписывались им собственноручно.
Граф Татищев такую грамоту имел, поэтому полигон был оборудован по всем правилам безопасности. Он находился в глубине огромного парка, примыкавшего к высокому берегу Сакмары, и представлял собой, как уже было сказано, правильный прямоугольник сто на пятьдесят метров. По периметру площадки смонтировали защитные панели из тщательно отшлифованных кварцевых плит, которые поглощали разнообразные магические конструкты и преобразовывали их в энергию, избыток которой шёл на освещение парка и придомовой площади, да и как резервный источник электропитания они тоже хорошо подходили.
Разгорячившись, Василий Петрович раз за разом плёл тонкими пальцами узоры необыкновенной красоты и обрушивал на мишени из пятисантиметровой фанеры, протыкая их серебристыми молниями, накидывая на них призрачные искрящиеся сети с мелкой ячейкой, после которой дерево рассыпалось в труху. Воздух искрился от молний, вздрагивал от очередной порции яростных атак. Лицо Татищева исказилось от гнева и злости. Как надо было недооценить мальчишку и глупо потерять одного из лучших бойцов рода! Мало того, кроме Бикмета погибли ещё трое! Ладно, один постоянно работал в «Сакмара-Плазе» в качестве внедрённого агента (свои люди нужны везде, придерживался такого принципа граф), и его смерть не стоила переживаний. Но Бикмет! Как он умудрился подставиться под пули? И помощников угробил! Приказано же было взять не меньше пяти-шести человек, а Бикмет ослушался и оставил на кой ляд двоих в машине!
Звонок о провале операции поступил рано утром, когда Татищев находился в столовой и завтракал. Докладывал один из боевиков Бикмета. Дрожащим голосом он рассказал, что произошло. Всю ночь вместе с напарником следил за суетой, которую развели полицейские, и пытались выяснить, каким образом мальчишке удалось ускользнуть из гостиницы. Василий Петрович рассвирепел и чуть ли не до смерти перепугал кухонную обслугу. Обошлось десятком разбитых тарелок из тончайшего фарфора и испорченной скатертью. Граф вовремя взял себя в руки, только приказал родовому чародею Афанасию прибыть на полигон.
Афанасий держался позади хозяина, контролируя потоки магической энергии, чтобы они создавали строго сбалансированный контур, а не хлябали по всему полигону, снижая защитный потенциал панелей. Они и так уже накалились докрасна от впитываемых выбросов магии, а граф продолжал плести конструкты. На его хлопчатобумажный тёмно-синий комбинезон то и дело осыпались снежинки, тут же оставлявшие мокрые разводы.
Банг! Хрусть! Очередной фанерный щит разлетелся на щепу во время попадания в него десятка ледяных острых игл. Татищев, взмокший от пота, выхолощенный чуть ли не до дна, опустил руки и обернулся, налитыми кровью глазами поглядел на Афанасия.
— Аскольд приехал?
— Должен быть здесь, — наклонил голову чародей. — Я позвонил ему сразу, как только вы изволили его видеть. До Лесных Дач ехать полчаса.
— Сколько времени я занимался?
— Сорок минут, — услужливо ответил Афанасий, накидывая на разгорячённого графа большое покрывало.
— Почему я никого не вижу? — краснота из глаз исчезла, но тонкие прожилки лопнувших сосудов говорили о серьёзных нагрузках, перенесённых Василием Петровичем.
— Охрана благоразумно вышла за периметр, как только вы перешли на боевой режим, — помявшись, ответил маг. — Не стоило так реагировать на произошедшее, Ваше сиятельство. Иногда приходится терпеть поражение в бою, потому что враг сильнее. Но война-то не проиграна.
— Поговори мне, стратег, — беззлобно буркнул Татищев, выходя за пределы полигона, на котором до сих пор с треском сталкивались остатки энергетических конструктов. Он дошёл до беседки, оборудованной для отдыха после магических упражнений, устало опустился в кресло. Слуга, ожидавший хозяина, тут же налил ему горячий зелёный чай и аккуратно вложил чашку в протянутую руку.
Афанасий тем временем кому-то звонил и объяснял, где искать Василия Петровича.
— Аскольд сейчас будет здесь, — доложил маг, отключая телефон.
Человек с довольно редким именем являлся не только начальником службы безопасности, но и осуществлял все деликатные операции по устранению разнообразных препятствий, мешающих деятельности Татищева. Двадцать лет безупречной службы превратили его из Слуги в верного цепного пса. И как награда — право на модификацию тела, своеобразный Подарок от графа.
Высокий, широкоплечий, чуть ли не под два метра ростом блондин с голубыми глазами, неторопливо прошёл по дорожке к беседке в сопровождении такого же, как и он сам, великана с налысо выбритой головой, и, остановившись у входа, приложил руку к сердцу. Своеобразный жест приветствия нравился графу, и он добродушно кивнул, широким жестом предлагая Аскольду присоединиться к нему.
Личная охрана Татищева и великан рассыпались вдоль беседки, бдительно следя за окрестностями, хотя кто тут мог причинить вред хозяину, кроме белок, шныряющих по стволам и веткам сосен. Но этим милым зверькам и дела не было до человеческих страстей.
