Я много спала, читала, обустраивала детский уголок и готовилась к встрече Нового года. Моя малышка должна была появится в начале весны. Живот у меня был уже достаточно большой и ограничивал некоторые мои активности. Но, несмотря на житейские трудности, я наслаждалась своим положением.

Малышка уже активно пиналась, и я любила по вечерам разговаривать с ней. Когда она слышала мой голос, то замирала, как будто прислушиваясь к моим словам.

О Матвее я старалась не вспоминать.

Это не всегда мне удавалось, особенно по ночам, когда я мучилась от одиночества в своей кровати.

Приближался Новый год.

Ничего особенного в новогоднюю ночь я не планировала, мне уже было тяжеловато праздновать. Договорились с тётей, что ненадолго заеду к ней, а сразу после боя курантов, отправлюсь домой отдыхать.

Но моим планам не суждено было сбыться.

За несколько дней до праздника, чтобы хоть как-то отвлечься от печальных мыслей и зарядиться праздничным настроением, я решила прогуляться по магазинам, чтобы прикупить подарки для родных и милые вещички для малышки. Чтобы не было скучно, позвала с собой Лену. Мы долго бродили по всевозможным магазинам, потратив на это кучу времени, энергии, и разошлись уже ближе к вечеру.

Я занесла пакеты в квартиру и со вздохом облегчения сбросила их на пол. Я чувствовала себя утомлённой, но довольной.

Поужинав, улеглась спать и почти сразу провалилась в сон.

Очнулась от резкой боли внизу живота. Часы показывали три часа ночи. Я откинула одеяло и на простыне увидела кровь. Меня парализовало от ужаса.

- Нет, только не это! Господи, спаси мою малышку, - лихорадочно причитала я, пытаясь дотянуться до телефона.

Приехала скорая, было решено госпитализировать меня в больницу. Врачи сделали мне укол и аккуратно, поддерживая под руки, помогли сесть в карету скорой помощи.

В больнице меня сразу осмотрел врач.

А потом я очутилась в палате. Всё было , как во сне, боль и резь не проходили. Я просила только об одном: чтобы Господь не лишал меня моей долгожданной малышки. У меня взяли анализы, поставили капельницу, боль начала постепенно угасать.

Примерно через час ко мне пришёл врач:

- Карина, как ваше самочувствие? - внимательно глядя на меня из-под очков, спросил он.

- Мне стало лучше, живот почти не болит, только тянет, - еле слышно прошептала я. От ужаса и страха за ребенка в горле будто стоял ком. - Скажите, что со мной происходит? Я не потеряю ребенка?

- Пока точно сказать я не могу, - сказал врач, - нужно дождаться анализов. Но то, что я успел заметить, - это сильнейший тонус матки. Срок ещё совсем маленький, но роды могут начаться в любую минуту. Наша задача не допускать как можно дольше процесс родоразрешения, вы должны круглосуточно быть под наблюдением. Я оставляю вас в больнице, а вы должны постараться не нервничать, соблюдать постельный режим и выполнять все мои указания. Будем надеяться на благоприятный результат. А теперь вам нужно постараться поспать. До завтра.

Врач ушёл.

Меня трясло словно в лихорадке, я пыталась успокоить себя и мысленно разговаривала с малышкой.

Умоляла её подождать, не появляться на свет так рано, говорила, как сильно её люблю, что она смысл всей моей жизни.

Вскоре, под действием лекарств, мои веки отяжелели, и я погрузилась в беспокойный сон.

Вот уже две недели я лежала на сохранение в больнице.

Настроение моё немного улучшилось, я поверила в то, что смогу доносить дочку до безопасного срока. Меня поддерживала тётя Лена: приходила в больницу, приносила всякие вкусности, пыталась развеселить, настраивала на то, что всё будет хорошо. Иногда мне звонила Мария Петровна, тоже спрашивала о моём самочувствии и поддерживала меня.

Через пятнадцать дней госпитализации, ко мне в палату зашёл врач:

- Анализы плохие, - сообщил он, - нужно готовиться к родам, срок почти семь месяцев. Конечно, риски присутствуют, но дальше ждать нельзя, это опасно для ребёнка.

Я такого поворота событий не ожидала и начала волноваться:

- У меня будут естественные роды? - спросила я.

Врач покачал головой:

- Нет, только кесарево сечение. Думаю, через пару часов и начнём. Готовьтесь. - И он вышел.

От этой новости меня начало потряхивать, я очень переживала за исход операции и здоровье малышки.

Со мной произвели нужные манипуляции, необходимые для начала кесарева и повели в операционную.

От волнения я слабо запомнила, что происходило дальше. Мне ввели анестезию, привязали руки и ноги, подключили кучу мониторов и датчиков.

Операция началась.

Я не чувствовала нижнюю часть своего тела и не видела его за перегородкой. Не знаю, сколько прошло времени, но по разговорам врачей я поняла, что операция подошла к концу.

Я ожидала, услышать плач ребёнка, что мне вот-вот приложат его к груди, но время шло, а этого не происходило.

Тревога начала разрастаться внутри меня - что-то было не так. Врачи тихонько переговаривались, поднялась суматоха, а меня все упорно игнорировали, как будто я здесь не присутствовала.

Наконец, когда меня на каталке повезли в коридор, я спросила, что с моим ребёнком.

- Тяжёлая она, - ответила мне медсестра, - лёгкие не раскрылись, реанимируют сейчас. У меня потекли слёзы:

- Моя девочка! Моя малышка! Только живи!

- Да не убивайся ты так, - продолжила медсестра, - врачи помогут, и не таких выхаживали.

Но её слова меня не успокоили.

Мне было по-настоящему страшно.

Я снова вспомнила про Матвея. Как бы мне хотелось, чтобы он был рядом, мне так не хватало его поддержки, ободряющих слов, надёжных, мужских объятий.

Весь день я металась по кровати, насколько мне могли позволить швы после операции. К вечеру снова зашёл тот же врач. Он не успел вымолвить и слова, а мне уже не терпелось узнать, что с моей дочерью.

- Доктор, что с малышкой? Она будет жить? С ней всё в порядке? - в панике спрашивала я у него.

Доктор помолчал, казалось, собираясь с силами. За эту минуту в моей голове пронеслись сотни сценариев, что могло произойти с моим ребёнком, наконец он заговорил:

- Я не буду вам врать. Ситуация непростая, у девочки не раскрылись лёгкие, она в реанимации. Мы проводим ей процедуру искусственной вентиляции лёгких. Вдобавок к этому у неё начинает развиваться анемия.

- Чем это может ей грозить, доктор? - в ужасе перебила его я.

- Это достаточно тяжёлое состояние для недоношенного ребёнка, ей требуется переливание крови.

- Это не проблема, - снова прервала я врача, - можете брать мою кровь, я готова прямо сейчас.

Врач покачал головой:

- Если бы всё было так просто, но у ребёнка другая группа крови, очень редкая. Она не совпадает с вашей. Скорее всего, девочка унаследовала кровь отца. Вы можете поскорее с ним связаться и попросить его приехать?

- Нет, не смогу, - обречённо прошептала я, - мы с ним расстались, я не знаю, где он. Может быть, есть другие возможные способы?