— Сейчас, погодь…- худощавый опер нырнул головой куда-то под сто, в район паха Игоря и ударив там пару раз молотком по металлу, вынырнул обратно, так, что я даже не успел подумать ничего плохого.
— Шеф, готово. — наглый преданно смотрел на Максима, всем видом показывая, что стоит командиру только захотеть.
— Молодец. Ты пока потолкуй с хозяином, а я пока пойду, с народом побеседую…- Максим двинулся в приемную, откуда раздавался невнятный шум, а Наглый исполнительно склонившись на прижатым лицом к самому столу, Игорю, зловеще зашипел в ухо:
— Ну что, будем запираться, или сразу будем признаваться?
Эти мизансцены я видел уже сотни раз, ничего нового, кроме удачной домашней заготовки с гвоздем и галстуком. Правда я не уверен, что с Игорем это сработает, не такого характера этот тип, да и интересно мне, откуда парни узнали, что Игорь сегодня будет в костюме. У меня вот, к примеру, завязанный узлом импортный галстук годами висит в шкафу, ожидая своего звездного часа. Я представил, за какое место меня бы прибил к столу Наглый и меня немного замутило.
Пока эти мысли метались в моей голове, я ходил кругами по кабинету, присматриваясь к обстановке, пока на наткнулся на приоткрытую дверцу сейфа, с вставленным в, замочную скважину, ключом, что располагался ровно за креслом Игоря. Я краем пальца приоткрыл дверцу. Ну, наличествует джентельменский набор современного бизнесмена — бутылка коньяка «Хеннеси» и две пачки денег — рубли и доллары, придавленные сверху тяжелым револьвером «Айсберг», уверен, что газовым. А нижнюю полку плотно занимали серые папки каких-то документов. Я из любопытства взял самую верхнюю, стараясь не оставлять свои пальцы, касаясь папки только за самый уголок. На серой обложке написан адрес- старый полногабаритный дом, центровее не бывает, судя по договорам, проживали две семьи, которые и расселили, а квартиру продали новому счастливчику одним лотом. Я пролистнул один договор, второй… Юрист Игоря был сторонником длинных многостраничных договоров, которые обычно означали, что среди пустых пунктов обязательно прячется какая-то гадость. И гадость обнаружилась, вернее, не обнаружилась. Я так и не нашел расписку об окончательном расчете с продавцами за купленные комнаты. Были какие-то невразумительные расписки, написанные корявыми буквами, на получение микроскопических, по сравнению со стоимостью квартиры, авансов, и на этом все…
Я воровато оглянулся. В кабинете все были заняты. Наглый крутил ухо Игоря, второй рукой помахивая перед носом черного маклера молотком, а Игорь старательно терпел. Из примерно пятидесяти дел (парни Игоря работали, как настоящие стахановцы), я вытащил из сейфа примерно пятнадцать дел и запихнул их под турецкий свитер, за ремень джинсов. Отбирал квартиры и дома, расположенные исключительно в центре. Зачем? Если схема работает, то нет причины ее менять. Черные риэлторы Игоря привыкли работать нахраписто и нагло, уверен, что все квартиры уходили по одной схеме — прикормленный участковый давал адреса одиноких алкашей, а дальше у этих алкашей появлялись друзья, которые создавали вокруг несчастного собственника жилья новый ближний круг, разгоняя старых братанов — собутыльников, наливая и угощая. А в один прекрасный день выбритый и отмытый собственник, обряженный в «приличный» костюм, появлялся в кабинете нотариуса, где, плохо соображая кто он и где находиться, ставил свою подпись под «генеральной» доверенностью или договором купли-продажи квартиры, потом бухал, как не в себя примерно неделю, пока закрывались долги и человек выписывался в связи с переездом, а потом…
Я застегнул меховую куртку, прикрыл дверцу и вышел из кабинета.
А тут во всю шла работа. Гиганта охранника, который, я уверен, повел себя неправильно, уже сковали наручниками и положили на пол, лицом к стенке. Судя по оторванному карману на пиджаке, занял эту позу он не добровольно. Один из менеджеров, с кровавыми подтеками под носом, отчаянно шмыгая = и запрокидывая голову, сидел в дальнем углу и что-то торопливо рассказывал оперу лет тридцати, который вчера представился Иваном, в дальне углу зала, где оказался вход в еще один кабинет, раздавались громкие всхлипывания девушки. Два менеджера куда-то исчезли, как и пара оперов, видимо повезли задержанных на базу, так как иначе это была не работа с людьми, а профанация. Я подумал и присел рядом с «побитым носом».
— Не помешаю? — спросил разрешения у опера, на что тот лишь кивнул.
Как я понял, Игорек не брезговал никакими операциями в сфере недвижимости. Сейчас «разбитый нос» рассказывал о том, как по просьбе директора одного из предприятий ребята Игоря очищали ведомственное общежитие от бывших сотрудников.
— И что? Ну, из общаги работяг вы повыгоняли, дальше то что? — недоумевал опер, сам занимающий с семьей комнату в общежитии и привыкший к произволу администрации спецдомов.
— Так директор конторы ремонт в общаге сделал и сдает её спокойно, от себя лично, как офисный центр.
Ну да, история конечно, интересная, но по нынешним временам донельзя банальная. И я не благотворительный фонд, чтобы бросаться спасать бывших работников общежития и восстанавливать их гражданские права. Вот, под свитером у меня, в серых папках из вторичного картона, куча финансово -интересных историй, из которых я могу извлечь результаты.
К плачущей девушке я подходить не стал. Максим, что «грузил» ее в отдельном кабинете, замахал на меня рукой, как только я появился на пороге, мол, не мешай, сорвёшь «момент истины», и я, покрутившись еще немного, ушел в машину, спрятав свои трофеи под сумку с инструментами в дальнем углу багажника.
Сердце Города.
Люся шла по улице и тихо плакала, девичьи слезы, как соляная кислота, текли по нежным щечкам, оставляя на ней горящие красные следы. Сегодня, как говорится, с раннего утра ничего не предвещало, а потом все покатилось, как неудержимая лавина, приведя улыбчивого секретаря к катастрофическим последствиям. Утром Люся пришла на работу раньше всех, открыла офис, сварила кофе шефу — Игорю Михайловичу, и начала обзванивать клиентов, с которыми были запланирована встречи на сегодня.
Первым в офис агентства пришел странный посетитель, который не был предварительно записан. Пользуясь тем, что ребята были еще расслаблены, время для посетителей было слишком ранним, он проскочил мимо Люси, мимо охранника Бориса, туповатого гиганта ростом больше двух метров и успел просочиться в кабинет Игоря Михайловича, который оказался с посетителем, действительно, знаком. Правда, изначально мирный, разговор, через пару минут стал очень напряженным и в кабинет к шефу скользнул охранник Борис, который при своих габаритах мог двигаться абсолютно бесшумно. Люся не любила такие сцены и ушла в дальнюю комнату, чтобы не видеть, как из кабинета шефа будут выволакивать очередного дерзкого визитера, поэтому девушка не сразу обратила внимание на шум в приемной, пока дверь ее комнаты не скрипнула и на пороге не появился высокий симпатичный мужчина с… пистолетом в руке. Нет, за шесть месяцев работы у шефа, Люся повидала всякого, разъярённые посетители в офисе появились регулярно, но пистолет на нее никто пока не направлял. А потом началось полное безумие. Огромного Бориса, который привычно попробовал выкинуть непрошенных гостей из офиса, три невысоких, совсем не богатырских статей, парня ловко повалили на пол, придушили за бычью шею, так что гигант посинел, с трудом защелкнули на толстых запястьях наручники и несколько раз обидно пнули по могучему филею. Часть ребят — риэлторов вывели из зала, задаваке Гоше дали по лицу, когда он начал угрожать своими друзьями — рекетирами, а потом симпатичный парень с пистолетом, оказавшийся главным, принялся насиловать Люсю. Нет, не подумайте ничего такого, физически девушку никто даже пальцем не тронул, но вот морально… Девушка, конечно, далеко не в дворце родилась, но этот симпатичный блондин, задавая свои вопросы, половины из которых Люся даже не могла вспомнить, перемежал их рассказами, что с Люсей будут творить на женской зоне матерые и отбитые на голову «зечки», если Люся, прямо сейчас не расскажет чистую правду. В процессе этого безумного разговора Люсе казалось, что ножку от табуретки действительно уже загнали ей между ног, разрывая ее промежность до самого желудка. Девушка плакала, зачастую отвечала совсем невпопад, за стенкой что-то торопливо говорил Гоша, но Люся не могла сосредоточиться и понять, что захлёбываясь словами, торопится донести до собеседника самовлюблённый красавчик Егор. А потом, все сразу кончилось. Наступила тишина, лишь в приоткрытую дверь комнаты было видно, как, с стариковским кряхтением, с пола пытается подняться Борис. Гоша вышел из приемной, долго лил воду в уборной, а потом, не глядя на коллег, собрал свои вещи и вышел из офиса. Люся уже собралась бежать в санузел, чтобы привести в порядок, горящее от слёз, лицо, когда на пороге комнаты возник Борис, который, не говоря ни слова, выдернул девушку из-за стола, как морковку из грядки и развернул ее лицом к столу.
